Обсуждение: Найди десять отличий. Кто на самом деле задерживал Татьяну Ревяко

«Признание вины — царица доказательств», — говорили юристы в советское время." Это, к слову, не совсем верно. Вышинский в своей "Теории судебных доказательств в советском праве" пишет: "Поэтому обвиняемый в уголовном процессе не должен рассматриваться как единственный и самый достоверный источник этой истины. Нельзя поэтому признать правильными такую организацию и такое направление следствия, которые основную задачу видят в том, чтобы получить обязательно «признательные» объяснения обвиняемого. Такая организация следствия, при которой показания обвиняемого оказываются главными и — еще хуже — единственными устоями всего следствия, способна поставить под удар все дело в случае изменения обвиняемым своих показаний или отказа от них. " Но, потом, уже по политическим делам он цитирует свою речь по делу антисоветского троцкистского центра: "Какие требования в делах о заговорах следует предъявить к доказательствам вообще, к объяснениям обвиняемых как доказательству в частности? В процессе по делу антисоветского троцкистского центра обвинитель говорил: «Нельзя требовать, чтобы в делах о заговоре, о государственном перевороте мы подходили с точки зрения того — дайте нам протоколы, постановления, дайте членские книжки, дайте номера ваших членских билетов; нельзя требовать, чтобы заговорщики совершали заговор по удостоверении их преступной деятельности в нотариальном порядке. Ни один здравомыслящий человек не может так ставить вопрос в делах о государственном заговоре. Да, у нас на этот счет имеется ряд документов. Но если бы их и не было, мы все равно считали бы себя вправе предъявлять обвинение на основе показаний и объяснений обвиняемых и свидетелей, и если хотите, косвенных улик...»." Это исключение, безусловно, полностью лишает смысла первоначального посыла, но, тем не менее, вышеуказанный принцип буржуазного доказательственного права ( на тот момент) Вышинским отвергался как общее правило.