Александр Палий: в Украине общество оказалось сильнее власти

 

Революция 2013-2014 годов в Украине свергла коррумпированную старую власть. Главное требование баррикад — перемены. Но вспыхнувшая на востоке страны война не оставляет времени и сил на политическое переустройство. Хотя жизнь в Украине не застыла: воюющая страна избрала президента Порошенко, состоялись досрочные выборы в Верховную Раду. Именно с формированием нового парламента страна связывает свои надежды на перемены.

Какие политические реформы произошли в Украине после Майдана? Что удалось сделать и что оказалось не по силам переходному правительству? На эти вопросы отвечает украинский политический эксперт Александр Палий.

Александр Палий. Политолог, кандидат политических наук, известен своими евроатлантическими взглядами. Эксперт Института внешней политики Дипломатической академии при МИД Украины (2006-2010 годы), координатор международных программ фонда «Демократические инициативы», член Общественного совета по вопросам свободы слова и информации. Автор книг «Ключ к истории Украины» (2005), «Зачем Украине НАТО» (2006), «История Украины» (2010), «25 побед Украины» (2014), автор около 70 научных публикаций, редактор 6 книг, автор около 700 газетных и журнальных публикаций.

«Никакой угрозы авторитаризма в Украине я не вижу»

— Майдан потребовал вернуться к президентско-парламентской республике. Что уже для этого сделано?

— Украине возвращена Конституция 2006 года. По сути, у нас снова парламентско-президентская республика, где президент — глава государства, главнокомандующий Вооруженными силами, руководит внешней политикой, но правительство формирует парламентское большинство. Выходит, формально министры сильнее президента, однако в силу популярности Порошенко они фактически слабее.

— Кстати, удалось ли новому руководителю страны расшатать устои президентско-олигархического правления?

— Скорее, губительный олигархический монополизм, который формировался вокруг семьи Януковича, превратился в олигархический плюрализм, где присутствует много разных олигархов, их влияние не решающее, они вынуждены считаться с обществом. Но вес этой группки все еще больше, чем хотелось бы обществу.

— Президентские полномочия не урезаны — с точки зрения политической целесообразности в условиях войны, возможно, жесткое централизованное правление и оправдано. Но не таит ли «твердая рука» опасность возврата к диктатуре? Ведь и Лукашенко 20 лет назад пришел к власти, обещая «навести порядок».

— У президента остается право назначать глав местных администраций, но сейчас сам Порошенко инициирует реформу, при которой его представители в регионах будут иметь мало полномочий, основные функции передаются исполкомам, которые начнут избираться местными советами. Даже здесь президент урезает свои права.

Честно говоря, никакой угрозы авторитаризма в Украине я не вижу. Навязать диктатуру не удалось даже забронзовелому Януковичу, который пытался ехать на общество бульдозером, и тем более это не удел Порошенко. Президенту достаточно комфортно работать в ситуации, когда его влияние ограничено и часто имеет более моральный характер, а не физический.

— Однако правоохранительные органы Украины опять лихорадит: поход бойцов Нацгвардии на Киев, марш в честь УПА… Способна ли система власти адекватно реагировать на угрозы, которые стояли перед режимом Януковича накануне свержения?

— Из этих провокаций ничего серьезно не вышло. Попытки дестабилизации — дело рук десятков, может, сотен людей. Русские спецслужбы, кстати, были прямо причастны ко всему этому. Если изолировать провокаторов, мы избежим любых потрясений. В обществе, где постоянно проходят честные выборы, очень трудно объяснить, зачем нужен бунт.

— Говорить о том, что в народе просыпается недовольство новой властью, не приходится?

— Нет, потому что народ пошел на выборы. В демократическом обществе это и есть клапан, через который недовольство получает конструктивный выход.

«Люстрацию необходимо проводить в течение недели»

— Закон о люстрации задумывался для того, чтобы очистить власть от старой продажной номенклатуры. Не поздно ли он принят?

— Действительно, принимать такой закон следовало еще в марте — он утвержден с опозданием на полгода. А если честно, с опозданием на 23 года. Но получилось, как получилось.

Начнем с того, что закон мне не очень нравится: например, слишком большая роль отводится людям, которые руководят органами власти во время этого сложного процесса. Если, скажем, люстрация в министерстве проводится — там министр играет значительную роль... На мой взгляд, необходима централизованная комиссия (сейчас ее роль выполняет Минюст), которая проводит люстрацию по антикоррупционным мотивам, по мотивам сотрудничества с режимом Януковича и так далее.

Следовало заложить в закон положение, по которому можно пройти люстрацию, пойдя служить в армию или отдав треть своих денег и имущества на армию.

Нужно было прямо записать положение, что все обязаны проходить проверку на детекторе лжи. Всеобщую и регулярную. Но конкретику из закона выхолостили люди, которые пытались его сгладить.

— По планам Минюста, госаппарат должен пройти люстрацию в течение двух-трех лет…

— Это слишком большой срок. Чиновники используют его для нанесения максимального вреда государству.

— Логичнее было бы вначале провести люстрацию, и только потом — проводить выборы в Верховную Раду?

— В Украине чиновники не имеют отношения к выборам. В них участвуют политические партии, а органы местного самоуправления просто организовывают избирательный процесс: выделяют помещения, проводят оргмероприятия. Чиновники как таковые не могут помешать выборам.

— Президент Порошенко подписал указ о создании Национального совета по вопросам антикоррупционной политики, Верховная Рада приняла закон «О национальном антикоррупционном бюро Украины». Готова ли новая власть бороться с коррупцией, есть ли для этого ресурсы и политическая воля?

— Мне кажется, политическая воля у Порошенко есть. Деньги для него — уже пройденный этап, ему хочется большего — уважения своей страны.

Но при этом я вижу перекосы кадровой политики, когда на новые должности назначаются люди, связанные со старыми схемами. В Верховную Раду от «Блока Петра Порошенко» шло немало кандидатов — детей прошлого режима. Этот факт разочаровывает общество; разочарование не достигло критической массы, но ситуация опасна. И, собственно, отсюда скромный результат «Блока Порошенко».

— 300 бывших депутатов на внеочередных выборах опять баллотировались в Верховную Раду, из них 127 — депутаты, голосовавшие за диктаторские законы. 10% всех кандидатов в депутаты подозреваются в коррупции. Насколько велик риск реванша старых прокремлевских сил?

— Такая угроза существует, это и произошло во многих мажоритарных округах. Снова в депутатах 70 человек, которые приняли «расстрельные» законы Януковича, а всего их тогда голосовало около 260. В то же время из трех кремлевских колонн прошла лишь одна. Коммунистическая партия Украины не попала в парламент, как и партия Тигипко.

А вот по многим мажоритарным округам демократические силы не выдвинули единых кандидатов или предлагали откровенно слабых претендентов. Бывшие относили денежку партийным боссам, которые в итоге шли навстречу и подыгрывали людям из прошлого.

— Насколько масштабно это явление?

— Речь о десятках депутатских мандатов.

— Как бороться с таким явлением?

— Необходима или система с открытыми списками, где избиратель оказывает влияние на их содержание, или мажоритарная система абсолютного большинства, где для победы нужно 50%+1 голос, а не так, как сейчас — простое большинство.

«У нас очень нежно относятся к «оппозиционерам»

— Коммунистическая партия Украины и Партия регионов по-прежнему действуют, словно не их руководство приложило максимум усилий к дестабилизации ситуации в стране. Понятно, что любые запреты в демократическом обществе имеют эффект бумеранга. Однако логичен ли этот шаг новой украинской власти с точки зрения стабилизации ситуации?

— От Партии регионов остались огрызки, обмылки — даже не пошла на выборы, чтобы не позориться. Многих одиозных депутатов она запихнула в так называемый «Оппозиционный блок». Однако рейтинг у партии маленький, а желающих попасть в партийные списки — много.

Запрещать или не запрещать… Лично я запретил бы, особенно коммунистов. Хотя компартия имеет маленький рейтинг, их деятели причастны к деятельности террористических группировок. В Мариуполе лидеры коммунистов захватывали, поджигали, убивали. То же самое происходило в Макеевке, в Енакиево, в Луганске — в этих городах коммунисты непосредственно участвовали в террористической деятельности.

Аналогичная ситуация и с Партией регионов: Янукович удрал в Россию, все министры удрали в Россию — это фактически «партия предателей». Такие структуры запрещают.

После бегства «первого номера» контроль над партией перешел к Ахметову. А он сейчас играет двоякую роль: террористы раздербанили активы самого богатого человека Украины, убили массу его предприятий, однако некоторые еще работают. Думаю, он откупается от террористов. А по сути — финансирует терроризм.

Ахметов занял ни проукраинскую, ни антиукраинскую позицию: не создавал добровольческие батальоны, не финансировал армию, но и явно не стал на сторону террористов, иначе это убило бы его бизнес во всей Украине. Он занял промежуточную позицию, и как минимум потерял влияние: сейчас, по сути, является беженцем в Киеве. Хотя Партия регионов причастна к терроризму, очевидно, новая власть решила не добивать Ахметова окончательно.

— Значит ли это, что не расследуются и другие факты финансирования терроризма украинскими олигархами?

— Расследования идут, но последствий нет. К тому же в Украине сохраняется депутатская неприкосновенность.

Думаю, у нас очень нежно относятся к «оппозиционерам», а в действительности — к людям, которые занимаются терроризмом. Общество это напрягает. Все чиновники команды Януковича бежали из страны, ни одного высокого бюрократа не взяли. Дали удрать генпрокурору и многим-многим другим. Мне кажется, не обошлось без саботажа со стороны отдельных представителей новых властей. Народ возмущен. В Украине пошла повальная тенденция — садить чиновников в урны: через черту «не убий» общество не переступает, но демонстрирует неприятие ситуации радикально.

— Как изменилась конфигурация сил в новой Верховной Раде?

— Главный результат — уменьшение «фракции Кремля» в два-три раза.

— Оправдались ли надежды украинцев на парламентские выборы?

— В выборах по спискам — скорее, да. Но в трети мажоритарных округов был тихий ужас — в депутаты прошли «знакомые все лица» из-за того, что им не выставили единую альтернативу.

— Придаст ли импульс новый парламент заявленным реформам — политической системы, судебной системы, реформе МВД, экономической реформе?

— Думаю, движение будет. Голосов хватает.

— Без малого год назад Беларусь и Украина воспринимались как сестры-близнецы. Чем отличается новая Украина от сегодняшней Беларуси?

— В Украине общество оказалось сильнее власти. После первого и второго майданов выросло самоуважение к себе, усилился патриотизм. Герб, флаг, гимн — это не просто слова для украинцев, за них каждый день гибнут люди. Выросло самосознание политической нации: количество людей, связывающих себя с Украиной, увеличилось с 55% до 80-90%.

Власть увидела, что должна соответствовать обществу. Янукович утратил адекватность.

Мне кажется, одной из причин политического долголетия Лукашенко является понимание, что людей нужно слышать. Он профессиональный популист: готов то чиновника на растерзание отдать, то потакает массам в других мелочах. И наша власть также поняла: с народом нужно разговаривать, а не переть бульдозером; Янукович хотел уркаганские привычки перенести на общество, но проиграл.

Материал подготовлен с помощью MYMEDIA/DANIDA