|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
10 октября члены Шведской академии назовут имя лауреата Нобелевской премии по литературе. В этом году среди претендентов на звание лауреата — белорусская писательница Светлана Алексиевич. В минувшие годы на Нобелевку выдвигались белорусские литераторы Василь Быков, Рыгор Бородулин и Владимир Некляев. Последний, кстати, только что вернулся из Стокгольма. Каковы, по его мнению, реальные шансы Светланы Алексиевич получить Нобелевскую премию?
Владимир Некляев и Светлана Алексиевич. Стокгольм, 2001 год.
— Достаточно высокие. Можно сказать: высоки как никогда.
— Что, даже выше, чем когда на эту премию выдвигался Василь Быков?
— Да, выше.
— Потому что у букмекеров Алексиевич на третьем-четвертом местах?
— Вовсе нет. Ни Джеймс Ротман, ни Рэнди Шекман, ни Томас Зюдхоф, ставшие лауреатами Нобелевской премии по медицине, в списках букмекеров вообще не значились. Никогда нельзя знать наперед, как пройдет голосование, — это вам не белорусские «выборы». Например, главным претендентом на самую первую литературную «нобелевку» считался Лев Толстой, а получил ее Рене Сюлли-Прюдом. Вот вы хоть знаете, кто он? Прозаик? Драматург? Поэт?
— Поэт и эссеист. Но в таком случае тем более непонятно, почему вы говорите о высоких шансах Алексиевич?
— Потому что ее выдвижение на премию очень хорошо подготовлено. Прежде всего, ею самой, написавшей за 30 лет 6 книг, почти каждая из которых становилась не просто книгой, а событием. Это не просто, за всем этим — огромный труд.
— Но ведь и каждая книга Василя Быкова была большим событием…
— У нас в стране — да. Но к этим событиям не были подготовлены члены Шведской академии…
В 2001 году, когда Быков был выдвинут на премию, я перед самым голосованием, как и сейчас, оказался в Стокгольме. Для меня (как и для всех, кто любит Быкова, а значит, любит не только литературу, а больше: любит Беларусь) было крайне важно, чтобы Василь Быков (и именно он) стал лауреатом — и я, как мог, пытался этому содействовать. Встречался с академиками — и в разговорах с ними заметил, что говорить им о Быкове… ну, скажем так, затруднительно. Потому что в Швеции в то время — ни одной его книги по-шведски, а на английский повесть «Мертвым не больно» перевели лишь спустя десять лет. И только тогда ее переводчик Джозеф Мозур сказал: «Я убежден, что если бы эта повесть была издана по-английски не в 2010-м, а в 1966 году, имя Василя Быкова было бы известно на Западе не меньше, чем имя Александра Солженицына».
А вот что говорил профессор Лондонского университета, специалист по русской и белорусской литературе Арнольд Макмиллин, когда на Нобелевскую премию выдвинули Рыгора Бородулина. «Я получил от комитeта письмо с вопросом: «Как я оцeниваю eго творчeство?». Конeчно, я считаю eго гeниeм. Но начал искать переводы, чтобы убeдить академиков, а переводов на английский почти нет. Те, что есть, очень примитивные. Сам, естественно, читаю Бородулина в оригинале, но это нe помогло Нобелевскому комитeту».
Так вот в случае со Светланой Алексиевич члены Нобелевского комитета подобных затруднений не испытывали. И не только потому, что книги ее есть в переводах и на шведский, и на английский, но и потому, что организации, выдвинувшие Алексиевич на премию (например, Шведский ПЕН-центр), провели немалую работу, так сказать, «по пропаганде и агитации»: был прекрасный менеджмент. Этого ни Белорусский ПЭН-центр, ни Союз белорусских писателей, выдвигавшие на премию Быкова, Бородулина, просто не в состоянии были сделать, тем более за рубежом.
— Некоторые белорусские писатели, если судить по некоторым публикациям и комментариям в интернете, были даже против выдвижения Алексиевич на Нобелевскую премию. Мол, пишет она на русском языке, и если получит премию, то премия эта будет принадлежать не белорусской, а русской литературе...
— По комментариям в интернете ни о чем судить не могу, потому что их не читаю, а что касается некоторых публикаций... Знаете, что написали Вильгельм Рентген и Филипп Ленард, нобелевские лауреаты по физике, когда на премию выдвинули Альберта Эйнштейна? Они написали письма в Шведскую академию, чтобы Эйнштейну премию не давали. И вовсе не потому, что не понимали теории относительности (да и премию Эйнштейн получил не за нее). В случае с Рентгеном это объяснялось как бы принципиальностью, в случае с Ленардом — антисемитизмом, но в основе и впереди всего была зависть к мировой славе Эйнштейна.
«Зависть легко переводится на все языки мира», — вот что я объяснял шведским академикам, когда случались разговоры (а такие разговоры случались) о «небелорусскости» Алексиевич и неприятии ее творчества белорусскими писателями. Кстати, какими?.. Я не слышал, чтобы о книгах Алексиевич отрицательно высказывался кто-то из наиболее авторитетных белорусских писателей. Ни раньше (Василь Быков, Алесь Адамович или Владимир Короткевич), ни сейчас (Рыгор Бородулин, Генадзь Буравкин или Виктор Козько).
— Но Алексиевич сама говорит, что воспитана не белорусской, а русской культурой...
— Какой русской культурой? Она жила в ХІХ веке?.. А в ХХ веке все в СССР воспитывались одной культурой: советской. Другое дело: кто и что сумел взять из этой культуры? И еще немножко со стороны... Поэтому в чем бы ни признавалась (возможно, чтобы от нее отцепились) Алексиевич, я знаю вот что. Если вся русская литература вышла, как утверждал Достоевский, из «Шинели» Гоголя, то все творчество Алексиевич — из документальной книги Алеся Адамовича, Янки Брыля и Владимира Колесника «Я из огненной деревни». Адамович — ее литературный крестный. Ее книги — развитие основной темы белоруской литературы, они находятся в контексте этой литературы и ей принадлежат.
Сегодняшняя заслуга Алексиевич в том, что она совершает прорыв белорусской литературы в литературу европейскую. Туда, где для нашей культуры, для нашей страны есть свое место, которое долгое время пустовало, поскольку европейцам казалось, что его некому занять. Поэтому Нобелевская премия Светлане Алексиевич — это премия всей нашей литературе, которая давно ее заслужила. Хотя бы потому, что именно усилиями национальной литературы сформировалась пусть пока не окрепшая, но все же нация. И пусть не сразу, постепенно, но она также займет свое место в семье европейских народов.
— Но в случае этой победы место в списке нобелевских лауреатов займет все-таки Алексиевич, а не Быков, не Бородулин, не вы…
— Зря пытаетесь разжечь во мне чувство зависти — я не Рентген.
Да, идеальным вариантом была бы Нобелевская премия Василю Быкову. К сожалению, этого не случилось. Как не случилось этого и при выдвижении на Нобелевскую премию Рыгора Бородулина. Но они выдвигались не зря, потому что пособили Светлане, помогли. Подготовили для нее в Стокгольме белорусскую почву. Разумеется, ничего бы это не дало, если бы сама Алексиевич не заслуживала премии. А она ее заслуживает. И если (дай Бог!) всё на этот раз сложится, случится, то премию получит талантливая писательница, создавшей литературные тексты высокого уровня.