Художник Ольга Демкина: сердце мое во Франции, душа в — Беларуси

Белорусская художница Ольга Демкина почти 20 лет живет во Франции. Но каждый год приезжает на родину. Иногда с частными визитами, иногда — с выставками. В этом году совместная выставка работ Ольги Демкиной и французской художницы Жаклин Вермер проходила в галерее Михаила Савицкого.

Встреча с Ольгой Демкиной несколько раз откладывалась из-за ее и моей занятости, и я этому даже была немного рада… Опасаюсь встреч с бывшими соотечественниками, много лет живущими за границей. Не люблю этот их поучительно-снисходительный тон, мол, у вас в этой стране… Но как только я увидела Ольгу, все опасения пропали. С первой минуты почувствовала ее белорусскую пяшчоту и шчырасць в сочетании с французским шармом.

— Ольга, видела ваши и Юрия Пискуна гобелены в музее Заславля, помню ваше имя рядом с «Песнярами» и их сценическими костюмами, которые сами по себе были произведением искусства. Расскажите, как делали костюмы «Песнярам».

— Костюмы для «Песняров» я делала тоже вместе с Юрием Пискуном. В то время я изучала белорусский орнамент, работа над кандидатской диссертацией. К сожалению, и тогда, и теперь многие воспринимают белорусов как исключительно крестьянскую нацию. Поэтому и сценические костюмы делали в этаком народно-селянском стиле. Но ведь были и горожане, были князья, шляхта! И именно это нам с Юрием хотелось показать! Шляхетные костюмы для «Песняров» — это была маленькая революция! Было не просто ее совершить, различные комиссии нас не понимали, критиковали и только благодаря поддержке министра культуры БССР Юрия Михневича эти костюмы утвердили.

К слову, и некоторым музыкантам костюмы не очень нравились, вернее обувь. В сапогах был повыше каблук, чем в обычных мужских туфлях, и это непривычно и, возможно, дискомфортно. Но именно такую обувь носили шляхтичи. Так вот, один их музыкантов как-то убрал каблуки. Перед худсоветом Владимир Мулявин сказал ему: «Привязывай, приклеивай, делай, что хочешь, но на показ выйди как положено». Уж не знаю, что он сделал, но каблуки были на месте, а худсовет костюмы утвердил.

Владимир Мулявин честно признался, что ничего не понимает в белорусских национальных костюмах и не вмешивался в нашу работу. Я считаю, что это высшая степень профессионализма и интеллигентности: доверять специалистам, не мешать им работать. Кстати, Владимир Георгиевич как-то сказал мне, что иногда в зале бывают люди с плохой энергетикой и тогда очень тяжело работать. А костюмы мы с Юрой готовили к десятилетию ансамбля — это сотни ответственных концертов! Сказала Мулявину, что внесу элемент — символ подковы, которая приносит удачу. Юбилейные концерты прошли с аншлагами, музыканты получили почетные звания! Конечно, за свое мастерство, но думаю и удача им была кстати.

Фото pesnyary.com

— Сейчас все упростилось, «зорки» рассказывают в интервью, что ездят за одеждой для жизни и сцены в Милан, Париж…

— Знаете, я заметила, что в прессе мало информации о творчестве, все больше о бытовой стороне жизни артистов, художников. Это не хорошо и не плохо, это — болезнь роста, на Западе уже с ней в основном справились.

— Так вот о Париже… Как вы оказались во Франции?

— Очень просто. В 1996 году поехала на выставку, вместе с Александром Финским представляли белорусское творчество. Там познакомилась с музыкантом Жоржем Пассо. Вскоре он сделал мне предложение, и я уехала. У меня все хорошо складывалось в Беларуси в плане карьеры, здесь оставались родные, друзья. Поэтому я уезжала с легким сердцем. И да, сердце мое оказалось во Франции, а душа осталась в Беларуси.

— У вас иногда проскальзывают белорусские слова в разговоре. Складывается ощущение, что вы переводите не с французского, а с белорусского. Легко ли вам было прижиться во Франции, есть ли в Лионе, где вы живете, белорусская диаспора?

— Прижиться было нелегко. У белорусов и французов разные традиции, менталитет. Вот даже завтрак у нас принят плотный, чтобы на весь день зарядиться энергией, во Франции — тосты с джемом, круасаны, кофе. Мне повезло, что муж — сам человек свободный, не ограничивал моей свободы, не ставил каких-то условий, а принимал меня такой, какая я есть. В итоге к нам в дом приходили друзья на белорусско-французские завтраки и все были в восторге.

В Лионе нет белорусской диаспоры, хотя есть эмигранты из Беларуси. Они не заточенные на то, чтобы сохранить язык, традиции, они хотят максимально быстро влиться во французское общество, добиться финансового успеха. Можно, конечно, там много зарабатывать, но при этом потерять себя как личность, потерять свою национальную самоидентичность. У каждого свой путь, но мне с ними общаться совершенно не интересно, и подозреваю, что это взаимно.

Свои корни я не забываю, потому что здесь у меня родные, друзья, а во Франции — хорошая библиотека, всегда могу открыть на любой странице «Каласы пад сярпом тваiм» и глотнуть белорусскости. К слову, этот роман Владимира Короткевича переведен на французский язык, и я этим очень горжусь, как и личным знакомством с писателем. Счастлива, что подарила портрет Владимира Короткевича его музею в Орше.

Иллюстрация агентства «Минск-Новости»

— У нас часто говорят: чтобы тебя признали на родине, добейся успеха в Москве или на Западе. Вы себя считаете успешным человеком?

— Прежде всего, я считаю себя счастливым человеком. Мне повезло: муж сказал, что ему не нужна кухарка, оставайся художником. Для меня действительно очень важно оставаться в профессии, хотя готовить я тоже люблю и умею. Успех для многих определяется исключительно состоянием банковского счета. Не буду лукавить, благосостояние важно для человека. Но, делая работу на заказ, нельзя делать ее продажной, изменять себе.

В первый же год жизни во Франции я показала гобелены. Это был ажиотаж и восторг публики! Они были уверены, что гобелены делают только во Франции, а у нас — ручное ткачество. Французы не верили, что это делают в маленькой, малоизвестной им Беларуси. Кто-то чуть не руками трогал, думая, что это краски. Почувствовала с их стороны не зависть, но ревность. И самое главное, на мой взгляд, что благодаря различным культурным проектам у французов пробудился интерес к Беларуси, начали ездить туристы, теперь уже в Париже есть курсы белорусского языка. Рада, что и я внесла свою посильную лепту в это благородное дело.

Скажу абсолютно банальную вещь: чтобы добиться успеха, нужно много работать. Я встаю в полшестого утра. А когда только приехала во Францию, написала несколько полотен, не побоялась выставить их, пойти к публике. Нельзя сидеть в мастерской, любоваться на свои работы, думать, вот, мол, какая я гениальная и ожидать того мецената, который все это купит. Можно не дождаться и до конца жизни.

— Гобелены, картины, оформление книг — у вас достаточно широкий диапазон творчества.

— Всегда об этом мечтала, но осуществить в полной мере смогла во Франции. Наверное, оставшись в Беларуси, тоже смогла бы. Но моя карьера на родине в основном состоялась в советское время, а тогда все было строго регламентировано: если ты гобеленщик, будь добр — не выходи за рамки специализации. То есть в свободное время, конечно, можешь писать картины, но это уже будет рассматриваться как самодеятельность. Теперь, конечно, у художников больше свободы, нет жесткой классификации.

Во Франции же в этом смысле полная свобода. Мадам Вермер — юрист, у нее нет диплома художника, но в ее работах есть душа! Отсутствие диплома не помешало избрать ее президентом академического товарищества «Искусство — наука — литература». Ее выставки проводились во многих странах, а из бывшего СССР — Беларусь первая страна, и ей здесь очень понравилось, чему я рада.

Ольга Демкина и Жаклин Вермер. Фото агентства «Минск-Новости»

— Теперь, посмотрев каталог, очень жалею, что так и не успела сходить на вашу выставку. Картины потрясающе светлые, жизнерадостные…

— Спасибо. Уже много лет, как перестала использовать черный цвет в своих работах. Как-то не получается… Это произошло незаметно для меня, но отметили французские журналисты.

— Вы весьма титулованная особа, обладающая десятками международных наград. А есть самая дорогая награда?

— Самые дорогие награды — те, которые присуждает публика. Это золотая медаль и диплом популярного художника у публики.

— Многие стремятся за границу, будучи уверенными, что там они с первых дней будут весьма успешны. А что можете вы сказать с высоты своего опыта?

— Всем, кто думает, что за границей по умолчанию все в шоколаде, желаю пожить там. Многие едут за границу ради заграницы. Устроится на Западе непросто, а вот себя потерять — легко. Однако же и амбиции не позволяют вернуться на родину. Убеждена в том, что если здесь человек ничего особенного из себя не представлял, то там и подавно не будет. Нужно быть внутреннее свободным, образованным человеком, чтобы суметь интегрироваться в то общество. Когда у человека есть за душой свой некий культурно-образовательный пласт, тогда происходит процесс взаимного обогащения. А на пустом месте ничего не растет.

— В Минск вы приезжаете каждый год. Это зов души или какая-то житейская необходимость?

— Прожив почти два десятка лет во Франции, я остаюсь белоруской. В душе, прежде всего. Хотя и белорусское гражданство сохранила. Отсутствие французского вовсе не мешает моей жизни там. Рада, что живя во Франции, я смогла остаться собой, продолжаю творчески развиваться. А «каб любiць Беларусь нашу мiлую» вовсе не нужны лозунги, демонстрации и даже орнамент на рубашке, важно, чтобы Беларусь была в душе.