Спасая Лукашенко, московские эмиссары держали в уме Ельцина

События минской ночи с 21 на 22 ноября, ставшей переломной в противостоянии Верховного Совета и Президента Беларуси, еще не раз будут анализироваться политологами. Предстоит дать ответы на целый ряд вопросов, к примеру: почему вдруг пошел на такие неимоверные уступки Семен Шарецкий? С какой целью участвовал в переговорах Валерий Тихиня, который не мог не понимать, что тем самым повторяет ошибку бывшего председателя конституционного суда России Валерия Зорькина? И почему именно Тихиня — о чем не преминул объявить во всеуслышание Лукашенко — настоял на том, чтобы референдум все же состоялся?


Но давайте вернемся к стартовым условиям. Они, напомню, были следующими: парламент угрожал президенту импичментом; Лукашенко издал указы, в которых придал конституционному вопросу, вынесенному на референдум, обязательный характер.

Позицию Верховного Совета к ночным переговорам готовили Семен Шарецкий, Сергей Калякин, Геннадий Карпенко и Петр Кравченко. Однако на сами переговоры допущены были только спикер С.Шарецкий и лидер фракции коммунистов С.Калякин. Они-то и приняли в конечном итоге решение идти на уступки.

Первоначально предполагалось, что Лукашенко отменит не только два последние свои указы, но и другие признанные КС неконституционными. Шарецкий же и Калякин согласились на отмену лишь этих двух указов.

И второе: парламентская "четверка" предполагала создание паритетной комиссии, которая дальше должна была определить механизм воплощения в жизнь конституционных изменений, а "двойка" согласилась на конституционное собрание.

Позже в откровенной беседе со мною Семен Георгиевич Шарецкий признался: "Чрезвычайно трудно было устоять перед давлением со стороны российских руководителей. Ведь они прямо говорили мне: допустим, Лукашенко уйдет, но где нам взять твердые гарантии, что тот, кто придет на его место, не "переориентирует" Беларусь с Востока на Запад?!".

Озабоченность Кремля — с точки зрения внешнеполитической прагматики — понять можно. Сегодня Лукашенко практически во всем устраивает московских правителей.

Но есть, на мой взгляд, еще один чрезвычайно важный момент, о котором вслух ни Черномырдин, ни Строев, ни Селезнев не говорили. Известная русская пословица гласит "Дурной пример заразителен".

Процедура импичмента, если бы она началась, стала бы прецедентом. Глядя на Минск, российская Госдума могла бы повторить белорусский сценарий. И этого российские эмиссары, возможно, боялись больше всего.

Эта моя догадка подтвердилась в беседе с парламентарием Владимиром Нистюком. Владимир Петрович во время выступления Александра Лукашенко в российской Госдуме также находился там. И многие российские депутаты в кулуарах доверительно говорили: "Нам бы вашего президента. Пусть бы навел порядок и у нас...".

А последние события в Госдуме России еще раз подтвердили, что российские "соколы" не прочь отрешить Бориса Ельцина от занимаемого им поста. И потому Кремль действовал так, дабы в Минске ни в коем случае не продемонстрировали, как это делается на практике.