Выборы

Белорусские выборы: так каков же процент фальши?

Не более трех номинальных соперников будет у Александра Лукашенко на предстоящих 11 октября выборах. Это стало ясно после того, как территориальные избиркомы выявили чудовищный процент фальшивых подписей за выдвижение кандидатом экономиста Виктора Терещенко.

Из сданных его инициативной группой 130 404 подписей достоверными признано только 6 699.

У остальных претендентов отбраковка маленькая. Все они — и лидер либеральных демократов Сергей Гайдукевич, и казацкий атаман Николай Улахович, и активистка кампании «Говори правду» Татьяна Короткевич (действующий президент — само собой) — сохраняют в своем активе более чем по сто тысяч достоверных подписей, что выше проходного барьера.

Таковы сведения, которые обнародовал Центризбирком 1 сентября уже после того, как нижестоящие комиссии прошерстили все подписные листы.

Таким образом, можно без особого риска прогнозировать, что в избирательном бюллетене (регистрация кандидатов предполагается 10 сентября) окажется четверка фамилий. Хотели бы к кому-то придраться — уже придрались бы.

Кстати, даже среди подписей за Лукашенко несколько тысяч сочтено некондицией. Ну да, должен же присутствовать хоть условный реализм. Однако остаток — 1 753 380 — все равно призван оглушающе свидетельствовать, кто в этой кампании вне конкуренции.


Не верят никому

Терещенко не повезло — не только потому, что попал в больницу после отравления морковным фрешем, но и потому, что, как предполагают аналитики, не вписался в сценарий властей. Детективная история с отравлением, возможно, просто создает дымовую завесу.

При этом у политизированной публики остаются большие вопросы и по поводу качества подписей за других претендентов.

Отдельной строкой идет официальный лидер, на которого работал колоссальный административный ресурс. В независимых СМИ полно примеров, как подписи собирали добровольно-принудительно, сборщиков отряжали прямо с работы.

Далее, не было видно особой активности тех, кто собирал подписи за Гайдукевича и Улаховича. Атаман вообще раньше не светился на политическом поле, и сколько у него реальных «сабель» — покрыто мраком.

В Либерально-демократической партии утверждают, что подписи за Гайдукевича собирали в основном по квартирам. Но в группах оппозиционеров (двое из них — Анатолий Лебедько и Сергей Калякин — проходного минимума так и не достигли) утверждают, что этот способ в жарком августе оказался почти нулевым. Дома практически пустовали. Да и апатия электората давала о себе знать: кто не открывал, кто отказывал в автографе.

Наконец, в оппозиционном лагере была сгенерирована волна дружного недоверия к подписям за Короткевич.

Специально созданная общественная комиссия не развеяла подозрений, поскольку команда Короткевич оказалась готовой дать на неофициальную экспертизу копии лишь 70-80 тысяч подписей (остальные, мол, не скопированы).

В дружной атаке на единственную оппозиционерку, у которой остался шанс (и шанс серьезный) попасть в избирательный бюллетень, можно, конечно, усмотреть и мотивы политической ревности.

Но скептики оперируют и арифметикой: если Партия БНФ, активисты которой так светились на пикетах за Короткевич, собрала за нее только десять с хвостиком тысяч подписей, а «Грамада», как утверждает, около двадцати тысяч, то откуда свалились остальные почти 80 тысяч?


Чем показателен казус Терещенко?

Таким образом, казус Терещенко, возможно, вполне адекватно высветил, сколь чудовищная степень фальши, имитационности присуща белорусским выборам, здешней политической жизни вообще. Вот не вписался человек в сценарий (оставим в стороне конспирологические версии, почему не вписался) — и его подписные листы прошерстили по всей строгости.

Здесь стоит напомнить, что тот же Терещенко был зарегистрирован кандидатом на президентских выборах 2010 года. Барьер был аналогичный: сто тысяч подписей за выдвижение.

Так что, тогда его команда работала честно, а теперь вот испортилась? Или тогда властям было политически выгодно раздуть бюллетень до десяти персон, чтобы размыть, раздробить альтернативу бессменному президенту?

Среди аналитиков доминирует вторая точка зрения. К тому же в пылу междоусобицы не последние персоны из самой оппозиции заявляли, что на выборах-2010 конкуренты Лукашенко за исключением одного-двух не собрали нужного числа подписей. Шутка (или не шутка?) насчет переписанных телефонных книг стала уже фольклором.

И если нет дыма без огня, то остается констатировать, что фальшь пронизала не только властную систему, но и лагерь структурированной оппозиции.

Фразы о моральном очищении в этом лагере звучат красиво, но так ли уж чисты иные моралисты? Получается, когда режим разрешает поиграться — играются, а когда невпротык — становятся ужас какими принципиальными.


Имитация стала тотальной

За 21 год Лукашенко отточил свою систему. Власть моделирует избирательные кампании как хочет. Сейчас по ряду соображений избран более лапидарный, чем в 2010 году, сюжет.

Все-таки тогда девять оппонентов официального лидера хоть и выглядели нестройным хором, в сумме создали сильную волну критики. Народ захмелел от глотка хотя бы относительной свободы, политизировался. Площадь 19 декабря 2010 года в Минске оказалась многолюдной, сожгла высокому начальству нервы. Показательны признания Лукашенко постфактум: мол, хватит, наелись демократии, аж тошнило от нее.

Ныне круг его соперников урезан превентивно. Причем не сказать, чтобы группам Лебедько и Калякина так уж ставили палки в колеса. Просто потенциал партий раскрошен репрессиями, охотников идти в вечно битую оппозицию среди населения негусто.

И подписывался за нее народ вяло не только по причине зноя и отсутствия паспортов в карманах шортов. Массовая апатия стала следствием тотальной фальши построенной в Беларуси политической системы.

Власть имитирует организацию народного волеизъявления, оппозиция — борьбу, электорат покорным походом на участки создает видимость голосования, в комиссиях с наморщенными лбами мусолят бумажки. И вроде все как у людей.