Пять лет после грузинской войны: Беларусь никуда не ушла от Москвы

У Европы не находится для Лукашенко ни сильного кнута, ни пряника весомее российского…

 

В ночь на 8 августа 2008 года началась пятидневная война между Грузией и Россией, подтолкнувшая Александра Лукашенко к игре с Западом. Москва была возмущена коварством «соскочившего» союзника, а Брюссель вдохновился идеей исподволь вытянуть «последнюю диктатуру Европы» из-под российского колпака.



Сегодня, через пять лет после начала «войны 08.08.08», у ЕС нет ни азарта для перетягивания геополитического каната, ни серьезных надежд на ползучую демократизацию лукашенковской Беларуси.

19 декабря 2010 года оттепель в отношениях Минска с Западом завершилась грандиозным обломом — разгоном Площади и репрессиями. Ссылаясь на этот печальный опыт, оппозиционеры — сторонники жесткой линии в отношении режима твердят западным политикам: никогда, никогда не играйте с диктатурой! Только сила, только давление!

Но силы не чувствуется, а попытки вновь наладить диалог вязнут в закулисье.

Минск и сам тогда воевал против Кремля

И вот здесь важно разобраться: а что же заставило белорусского официального лидера тогда, пять лет назад, презрев дух военно-политического союзничества, негодование российских элит и «простых патриотов», занять особую позицию по поводу закавказской «операции по принуждению к миру» в исполнении Москвы?

Зигзаги внешней политики Лукашенко в 2008–2010 годах были вызваны целом рядом факторов, и российско-грузинская война — лишь один из них, отметил в комментарии для Naviny.By эксперт аналитического центра «Стратегия» (Минск) Валерий Карбалевич.

Действительно, с 2006 года Кремль, обиженный на партнера за провал «братской интеграции» (Лукашенко саботировал принятие союзной конституции, отказался вводить российский рубль, продавать «Белтрансгаз»), взялся планомерно закручивать краник нефтегазовых дотаций. Началась полоса энергетических войн. Минск стал лихорадочно искать другие точки финансово-экономической опоры.

На этом холодном фоне не так уж и удивительно, что белорусское руководство отказалось бурно хлопать в ладоши маршу российских танков через Рокский тоннель 8 августа 2008 года, а потом — признавать независимость Южной Осетии и Абхазии.

Ни один инструмент не сработал

Запад же, напуганный ударом Москвы по Саакашвили, попытался прежде всего банально перекупить Беларусь. Страна была принята в «Восточное партнерство» и получила кредит МВФ в 3,5 миллиарда долларов, при том что структурных реформ не делала (и не делает поныне).

Лукашенко в тот период отношений с ЕС, приторно названный некоторыми обозревателями медовым месяцем, откровенно говорил: в Европу нас толкает экономика. Сам слил инфу, что торговался с тогдашним российским президентом Медведевым, но Москва оказалась не готовой проплачивать признание отколотых от Грузии территорий. Так что никакой романтики медового месяца и в помине не было. Просто на тот момент западное бабло победило зло.

Впрочем, у части западников «была иллюзия, что можно исподволь европеизировать, демократизировать режим Лукашенко, вытянуть его из геополитического поля России», отмечает Валерий Карбалевич.

Этот план провалился. Причем некоторые критики мягкотелости ЕС говорят: именно игры с диктатурой привели к разгрому Площади 19 декабря 2010 года. Однако Карбалевич не согласен, что столь брутальный финал минувших президентских выборов стал результатом диалога с Западом. Так же скептично относится собеседник Naviny.By к конспирологической версии, что тот облом подстроила Москва.

Говоря об отношениях Запада с белорусским режимом, некорректно ставить вопрос ребром, в виде альтернативы: или диалог, или давление, считает политолог. У каждого из подходов свои плюсы и минусы, и «опыт 19 лет правления Лукашенко не дает убедительных доказательств в пользу той или иной тактики».

Большой облом Площади

К плюсам той оттепели можно отнести освобождение всех политзаключенных (значит, может режим и на это пойти, если прижмет), возврат в киоски двух оппозиционных газет, ослабление репрессий и даже разгул демократии по белорусским меркам в виде пикетов под бело-красно-белыми флагами в центре столицы осенью 2010 года.

И хотя выпущенный из тюрьмы Александр Козулин, которого тусовка партийных вождей встретила без восторга, не стал новым лидером оппозиции («белорусским Навальным», о котором ныне страстно грезят экзальтированные завсегдатаи социальных сетей), народ стал быстро пьянеть от воздуха свободы. Даже ограниченная либерализация вызвала на самом верху страх, причем самый натуральный, с физиологическим дискомфортом. Лукашенко потом признался, что его аж тошнило от демократии.

Он наверняка так или иначе нашел бы способ свернуть опасный процесс после выборов, но неожиданно многолюдная манифестация 19 декабря с битьем стекол в Доме правительства вообще сорвала верхушку режима с катушек. Политологи пришли к выводу: Лукашенко глубоко травмирован опытом этого небольшого откручивания гаек. Возможно, на всю оставшуюся жизнь.

Москва еще проплатит

И все же: реален ли при каком-то стечении обстоятельств новый тур геополитической борьбы Запада за Беларусь?

«События вроде грузино-российской войны, которые выдвигают на первый план геополитический фактор, случаются не слишком часто. К тому же есть печальный опыт. Стороны сильно не доверяют друг другу и не рискуют идти на шаги, которые ставят их в зависимость от доброй воли партнера», — отметил в комментарии для Naviny.By политический аналитик Юрий Дракохруст.

Эксперты-международники отмечают: ЕС не может нащупать эффективного нового инструментария в белорусском вопросе. В этом плане пока не оправдал себя и «Европейский диалог о модернизации с Беларусью»: власть поставила его в игнор, гражданское общество по ряду причин не может стать в этом проекте полноправным игроком, Брюссель же осторожничает с инициативой, лелея надежду на подключение государства.

Вряд ли станет концептуальным прорывом в белорусском вопросе и ожидаемое в сентябре решение Европарламента по докладу Юстаса Палецкиса, так как итоговый документ будет обезличен множеством компромиссов. Вдобавок пока не оправдываются прогнозы, что верхушка режима сильно возбудится соблазном поучаствовать в ноябрьском саммите «Восточного партнерства» в Вильнюсе.

В принципе, весь инструментарий ЕС располагается в интервале между кнутом и пряником. У Европы не находится для Лукашенко ни сильного кнута, ни пряника весомее московского.

При этом, конечно, Минску вовсе не помешало бы разблокировать западный вектор. Снова обостряется нужда в деньгах, а кредит ЕврАзЭС заканчивается, осталось получить последний транш. Москва жадничает с нефтью, развернула наступление на «Беларуськалий».

Но Лукашенко не торопится выпускать политзаключенных и начинать новую оттепель. Скорее всего, интуиция подсказывает ему: Москва еще заплатит. За согласие на Евразийский союз, за создаваемую в Лиде авиабазу. У России союзников, даже хитроватых, с гулькин нос. Украина уходит, и это, между прочим, тоже повышает котировки белорусского партнера.

Ну а что Запад? Его фирменная удочка вместо рыбы не прельщает белорусские власти. У них наготове другая сентенция: не учите жить, лучше помогите материально. А так мы и сами с усами.

Максимум возможного — «немного менее репрессивная диктатура»

Если уж и обращаться к заезженной метафоре, то «главный урок «медового месяца» 2008–2010 годов похож на уроки медовых месяцев в браке — чего вы хотите от партнера и что он реально может дать», рассуждает Юрий Дракохруст.

По его словам, «выполнение всего набора условий ЕС делало Беларусь демократической страной. Есть, конечно, всякие прецеденты — перестройка, теперешняя Бирма, но представляется, что реально достижимый результат в Беларуси — это немного менее репрессивная диктатура».

Насколько немного — это может быть предметом переговоров и торга. «Но трансформация Беларуси в демократическое государство не может быть в принципе предметом переговоров с Лукашенко», — заключает аналитик.

Таким образом, речь идет о необходимости предельного реализма в отношениях Евросоюза, Запада в целом с нынешним белорусским режимом. Политика — искусство возможного, и потому неразумно пренебрегать шансами политической игры (конечно, при выполнении Минском базовых условий). Даже если речь идет о системе жесткой единоличной власти человека, для которого власть — это жизнь и которому европейские ценности глубоко фиолетовы.

Но следует четко представлять границы такой игры и не мечтать о травоядном волке. Да, и важно не заигрываться! Валерий Карбалевич отмечает: смягчение позиции Запада «белорусские власти склонны расценивать как его слабость», и западникам «стоит это учитывать».

Надежды же на перевоспитание режима несостоятельны. Можно рассчитывать лишь на его эрозию.


  • так ведь особо і не пріблізілась, несмотря на таможенный союз.. // Запад - даже кредіты не хочет давать, не говоря о технологіях.. Какая у Европы заінтересованность? - нікакой У США? - нікакой у Россіі - военная і геополітіческая, ностальгіческая, какбэ друзей хочется іметь - і она помогает, что правда і забірает очень много, і зарабатывает на Беларусах - так что Беларусь свою Незавісімость - оплачівает - 80-90% мясных і молочных продуктов, другіх продуктов пітанія, продукція машіностроенія, швейная і обувная.. Беларусь - платіт за нефть і пошліны в россійскій бюджет за нефтепродукты(до 3,5 мілліардов в 2012), за газ(плюс внутрі проданный Белтрансгаз - на наценке зарабатывает), за другіе ресурсы - торговый баланс - - плюс пару мілліардов долларов в год для Россіі, ещё недавно - было 5-7мілліардов долларов в год, не счітая пошлін за нефтепродукты і внутреннего заработка на газовой наценке..