Владимир Некляев: Россия готова к реализации в Беларуси украинского сценария

По последним данным Независимого института социально-политических и экономических исследований, электоральный рейтинг Александра Лукашенко за три последних месяца снизился до 34,2%, а суммарный рейтинг политической оппозиции возрос с 16% до 18,8%. За единого кандидата от оппозиции сегодня готовы проголосовать 23,2% избирателей. Только вот с этим единым оппозиция никак не может определиться…

Александр Милинкевич (рейтинг 1,6%) заявил о неучастии в выборах. Зато кандидатами в президенты в компании с Анатолием Лебедько (рейтинг 2,9%) готовы выдвигаться Татьяна Короткевич, Елена Анисим… То самовыдвигается, то самозадвигается Ольга Карач…

Что происходит сегодня в стане белоруской оппозиции? Сохраняются ли шансы на ее объединение? Каким должна быть стратегия демократических сил на предстоящих президентских выборах, учитывая возросшие внешние риски для белорусской государственности?

Ответы на эти вопросы мы ищем в беседе с Владимиром Некляевым — руководителем гражданской кампании «Говори правду» и безусловным лидером среди оппозиционных политиков в рейтинге НИСЭПИ (7,6% по открытому вопросу и 9,4% по закрытому).

— Я могу отвечать только за себя. Не за оппозицию. Не имею таких полномочий.

По-моему, ни в белорусской власти, ни в оппозиции, ни в целом в белорусском обществе нет понимания того, что же на самом деле произошло в России — и что в связи с этим изменилось в белорусско-российских отношениях.

Два десятка лет российский авторитаризм мирно уживался с авторитаризмом белорусским. Обнимались, братались, придумывали союзные и прочие государства — родственные души. Так продолжалось до русско-украинской войны. Вернувшись в Крым, Россия вернулась в тоталитаризм. Он отличается от сталинской, советской модели тоталитаризма. Это неототалитаризм, но для нас это не суть важно.

Важнее вот что: того, что «по-братски» позволяла нам авторитарная Россия, неототалитарная Россия не позволит. И прежде всего это касается фундаментальных вещей. Нашего суверенитета, государственности. В своей зоне влияния (а тем более на «своей, исконно русской земле») неототалитаризм не предполагает (просто не может предполагать) ничего подобного. И теперь вопрос не в том, будет или не будет неототалитарная Россия предпринимать попытки ликвидации даже той декоративной независимости, которую имеет Беларусь, а в том, когда и как она попытается это сделать?

Я не утверждаю, что Россия обязательно пойдет в Беларуси украинским путем. На недавней встрече в Астане Путин предложил Лукашенко «мирное» решение проблемы: «валютный союз» (со всеми вытекающими последствиями). Тем не менее, риск развития событий по сценарию, похожему на украинский, весьма высок.

— Вы думаете, что во время президентских выборов в Беларуси есть риск реализации подобного сценария?

— Да. Именно так. Причем если даже предположить, что официальный Кремль, то есть Путин, по каким-то причинам посчитает это несвоевременным, нецелесообразным, это могут сделать призванные им «к служению Отечеству» и уже напрямую влияющие на власть черносотенные силы. Их представителей достаточно не только в Думе, но и в армии, и в спецслужбах: ГРУ, ФСБ...

— Это единственная причина, по которой вы пересматриваете свое решение об участии в предстоящих выборах в качестве кандидата в президенты? Или есть еще какие-то обстоятельства? Скажем, личного характера?

— Если и есть что-то личное, так оно как раз является мотивацией для участия в выборах, а не наоборот. Пять лет назад, на выборах 2010 года, меня едва не убили, бросили на нары... Так вот желание, чтобы на этих нарах оказался тот, кто тебя на них бросил — достаточно сильная мотивация для самых рискованных действий...

Но не для безответственных.

Я заявил о своем участии в выборах-2015 в качестве кандидата в президенты сразу после суда и освобождения из-под домашнего ареста. Поэтому остался в оппозиции, в кампании «Говори правду!» и предпринимал усилия для того, чтобы почти уничтоженная репрессиями демократическая оппозиция снова организовалась, объединилась. Нельзя было не извлечь урок из 2010 года и пойти на выборы разрозненно. Только единой силой с единой программой и единым кандидатом, и своих намерений стать им я не скрывал. Как не скрывал и цели участия в политической кампании, называемой выборами: избавление от нынешнего режима.

Путь к достижению цели я видел через Площадь, поскольку никаких иных способов (при отсутствии выборов) для этого нет. Красный свет на этом пути зажегся 20 февраля 2014 года, когда начался расстрел Майдана. Когда стало ясно, что вслед за этой кровавой провокацией — война. И что то же самое может произойти у нас...

— Поэтому вместо сценария «Площади» возник сценарий с названием «Статкевич»?

— Да. Отказ от сценария «Площадь» не означал, что не может быть никаких иных вариантов действий. Главное — не действовать по сценарию власти. Поэтому я и предложил выдвинуть единым кандидатом политзаключенного Николая Статкевича. А поскольку очевидно, что он может быть только виртуальным кандидатом, то избрать еще и «кандидата-дублера», который примет реальное участие в избирательной кампании.

В этом сценарии было довольно много возможностей для неожиданных ходов, но разглядели в нем только скрытую возможность бойкота — и предложение не было поддержано.

— Но ведь и вы никогда не поддерживали бойкот...

— Я никогда не поддерживал имитацию бойкота, его диванный вариант. То есть, профанацию, единственный результат которой — содрогание виртуального пространства. Но к предстоящим выборам состояние общества может оказаться таким, что возникнет возможность реального бойкота, и «сценарий Статкевича» я предлагал, разумееся, с учетом такой возможности. Но лишь для трех из семи структур, входящих в оппозиционную коалицию, предложение оказалось приемлимым, и после этого коалиция по сути отказалась от выдвижения единого кандидата. А я подумал о целесообразности участия в выборах, о чем и заявил на совещании руководителей региональных отделений гражданской кампании «Говори правду».

— В результате все стали выдвигаться самостоятельно. А вы выдвинули вместо себя кандитатом в президенты Татьяну Короткевич...

— Что значит — я? Не я выдвинул, а кампания «Говори правду». С расчетом на то, что ее поддержат Партия БНФ, рух «За свободу» и социал-демократы. То есть, структуры, объединенные инициативой «Народный референдум», с которыми, как с партнерами, у нас были определенные договоренности.

Сам я как раз... Знаете, дело ведь не только в том, что я считаю принципиально важным выдвижение единого кандидата и пытаюсь реализовать не совсем утраченные возможности для этого. Есть еще, как вы сказали, личное. Ко всем, кто прошел со мной через минувшие президентские выборы, у меня особое отношение. В том числе к Татьяне Короткевич, которая была рядом, когда нас избивал спецназ... И хоть в ней есть потенциал лидера, я все же сказал, когда принималось решение, чтобы и сама она сто раз подумала, и «Говори правду». С учетом того, что может произойти на предстоящих выборах, место кандидата в президенты — не самое безопасное. Никто не будет разбираться: мужчина, женщина. За мирные ты перемены, за какие-то еще... Все видели, что творилось пять лет назад на Площади. А нынче может быть в пять раз хуже. Поэтому к выдвижению Татьяны отношусь я сдержанно. Но если случится так, что на ее плечи действительно свалится эта ноша, одну ее, разумеется, я не оставлю.

— Об отказе от белорусского Майдана вы уже сказали. А что еще нужно сделать белорусской оппозиции, чтобы избежать наихудшего развития событий на предстоящих президентских выборах?

— Это вопрос не столько к белорусской оппозиции, сколько к белорусской власти. Если вообще у нас такая, белорусская власть, есть.

Отказ от Площади не дает гарантий невмешательства. Если даже не выйдут на Площадь белорусы, могут появиться на ней назначенные «белорусами» провокаторы. Как были назначены в 2010 году «штурмовики», начавшие бить окна и ломать двери в Доме правительства.

Сегодня Россия — поезд в туннеле, в конце которого не видно света, потому что там нет выхода. И проблема в том, что мы также в этом поезде — в прицепном вагоне. Так случилось в результате политики, которую двадцать лет проводит Лукашенко и суть которой на недавнем форуме «Минский диалог» весьма точно сформулировал первый заместитель министра иностранных дел Беларуси Александр Михневич: «Последние события в Восточной Европе наглядно показали, насколько неверной и контрпродуктивной для государства может оказаться даже сама постановка вопроса об одностороннем геополитическом выборе. Такая постановка не оставляет порой места ни национальным интересам, ни даже здравому смыслу».

Молодец заместитель министра. Если будет выдвигаться кандидатом в президенты, я поддержу его. И хоть говорил он как бы не про Беларусь, а про Украину, все всё поняли. Пора искать место национальным интересам и здравому смыслу. А здравый смысл говорит о необходимости освобождения политзаключенных, если мы действительно хотим уравновесить политику, а не просто надурить в очередной раз Запад. Дурка кончилась. И национальные интересы требуют проведения свободных, справедливых выборов, что откроет путь к мирным переменам, станет совершенно необходимым шагом к национальному согласию. Вот тогда мы увидим если не свет в конце тоннеля, то хотя бы просветление...