Общество

Экстраполяция подвига и славы

 

Документы Национального архива Республики Беларусь и авторские размышления о событиях в районе Бреста 22 июня 1941 года

В феврале, если не ошибаюсь, 1977 года в Минске проходил Европейский демократический форум ветеранов Второй мировой войны. Солидное такое мероприятие под эгидой Советского комитета защиты мира и Международного отдела ЦК КПСС.

Все шло нормально: ветеранов-антифашистов из Франции, Бельгии, Голландии свозили на экскурсию в Брестскую крепость, затем они выступали с докладами на конференции.

Но вдруг в последний день работы форума на минскую трибуну поднялся один старый боец Французского сопротивления и произнес примерно такую речь:

«Мне перевели статью из вчерашнего номера местной газеты. (Француз показал газетную страницу с заурядной в общем-то подборкой читательских писем — жалоб на разного рода бытовые неустройства.) Из нее я узнал, что семья советского ветерана в составе пяти человек живет в неблагоустроенной квартире из двух комнат, причем муниципальная жилищная служба не способна починить протекающую крышу и сменить ржавые водопроводные трубы. Скажите, как этот факт согласуется с тем, что мы здесь слышим уже третий день: ветераны войны якобы окружены в СССР огромной заботой государства?..»

Инструктор ЦК КПСС покраснел. Зампред Советского комитета защиты мира побледнел. Редактор белорусской республиканской газеты упал в обморок… Несколько позже за этим проколом последуют серьезные разбирательства и оргвыводы на уровне отдела пропаганды ЦК КПБ.

А француз в кулуарах конференции принял рюмку беловежской и продолжил свои рассуждения для более узкого круга слушателей, о чем, впрочем, незамедлительно стало известно в ЦК:

«Да, я восхищен и даже подавлен величием гигантских бетонных памятников в Бресте. Не сомневаюсь в мужестве защитников крепости. Но все же зачем нужны были явные излишества при сооружении мемориала? Миллионы кубометров этих строительных материалов можно было бы израсходовать для постройки жилых поселков для ветеранов и членов их семей. На обратном пути из Бреста в Минск наш автобус остановился в одной деревне, где мы видели старые одноэтажные домики, к фасадам которых прикреплены красные звезды. Это знак, что тут живут бывшие партизаны и бойцы Красной Армии. Но мне кажется, что герои войны в стране-победительнице не должны жить в такой бедности…»

Скульптура «Мужество» мемориала Брестская крепость-герой

Если продолжать рассуждения в направлении, которое предложил француз, то можно вспомнить многое. Есть, скажем, обошедшая весь мир фотография, которая была сделана в 1971 году во время открытия мемориала в Бресте: безногий инвалид на костылях скорбно прижался лицом к памятному камню…

Один «неудобный» вопрос: почему у этого советского ветерана пустая штанина подколота, словно он вчера вышел из прифронтового госпиталя? Почему герой войны — не на протезе, не в удобной инвалидной коляске?.. Ответ подыскивается такой: дорогостоящий титан, из которого государство могло бы сделать протезы для тысяч ветеранов, был израсходован в Бресте на облицовку монументального штыка-обелиска (цельносварная металлоконструкция высотой 100 метров и весом 620 тонн).

Зачем потребовались циклопические сооружения?.. Была в арсенале советских идеологов одна образная фраза: «Это нужно — не мертвым! Это надо — живым!» (поэт Роберт Рождественский).

Но что такое ЭТО? На поверку оказывалось, что «это» — безудержное самовосхваление номенклатурных военачальников и политработников, кичливость и отсутствие чувства меры при проведении юбилейных торжеств, при сооружении мемориалов. Да, было надо некоторым живым — очень даже «живым» в пору сооружения мемориала товарищам Брежневу, Епишеву, Гречко и прочим высокопоставленным советским демагогам.

Правда же о войне состояла в ином. Современные историки указывают: в районе Бреста дислоцировались ШЕСТЬ артполков с запасом боеприпасов 1,5 от нормы военного времени. Здесь — 4-я армия Коробкова, укрепрайон, крепость, семь дивизий, в том числе две танковые и одна моторизованная. В ночь на 22 июня в Бресте находились 5 генерал-майоров и 3 полковника на генеральских должностях, однако обороной крепости будет руководить… капитан.

К печали нашей, слишком часто в советской истории солдатские подвиги совершались потому, что перед этим были головотяпство и преступная халатность государственных руководителей. И вот этим-то людям во власти правда о катастрофе Бреста была не нужна. Вместо правды и реальной заботы о ветеранах — показуха, дорогостоящая помпезность, демагогия.

Есть один занятный научный термин — экстраполяция (от экстра… и латинского polio — приглаживаю, изменяю). Означает он распространение выводов, полученных из наблюдения над одной частью явления, на другую часть его. Прием экстраполяции советская пропаганда использовала, например, при организации показательных колхозов. Наивным зарубежным экскурсантам демонстрировали «образцовые» хозяйства, чтобы впечатления о них экстраполировались на всю советскую систему.

Вот так же и мемориал в Бресте сделали «показательной» частью катастрофы 22 июня. Подвигом сотен героев прикрыли позорное бегство СОТЕН ТЫСЯЧ остальных. В те дни на Западном фронте соотношение советских потерь было таким: на одного убитого приходилось 8–10 пропавших без вести. Подобные цифры невозможны при организованном отступлении. Означали они только одно: кадровая Красная Армия попросту разбегалась.

После войны манипуляторы общественным сознанием намеренно сделали указательные стрелки только к подвигу защитников Брестской крепости. Супер-величественный, поражающий воображение своими масштабами мемориал стал тем блестящим предметом, которым фокусник на арене «отводит глаза» простодушным зрителям.

В результате обычный человек, который не обременен военно-историческими знаниями, приезжает сегодня в Брест и видит огромные мемориальные сооружения. Вроде тех, которые в городе на Волге прославляют советскую победу в Сталинградской битве. «Ну, — думает он, — неспроста все это понастроено. Значит, и в Бресте был один сплошной, огромный подвиг».

Прочитаем далее подлинные документы лета 1941 года. Прочитаем и поразмыслим.

Сергей КРАПИВИН

 

---

 

ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ПРИЛОЖЕНИЯ

Докладная записка секретаря Брестского обкома КП(б)Б М. Н. Тупицына в ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)Б о положении на фронте Брест-Кобринского направления

25 июня 1941 г.
Совершенно секретно
Особая папка

ЦК ВКП(б) тов. Сталину
ЦК КП(б) Белоруссии тов. Пономаренко

Брестский обком КП(б)Б считает необходимым информировать Вас о создавшемся положении на фронте Брест-Кобринского направления.
Обком КП(б)Б считает, что руководство 4-й армии оказалось неподготовленным организовать и руководить военными действиями. Это подтверждается целым рядом фактов.
Вторжение немецких войск на нашу территорию произошло так легко потому, что ни одна часть и соединение не были готовы принять боя, поэтому вынуждены были или в беспорядке отступать или погибнуть. В таком положении оказались 6-я и 42-я стр. дивизии в Бресте и 49-я с. д. — в Высоковском районе.
В Брестской крепости на самой границе держали две стр. дивизии, которым даже в мирных условиях требовалось много времени для того, чтобы выйти из этой крепости и развернуться для военных операций. Кроме того, несмотря на сигнал военной опасности, командный состав жил в городе на квартирах. Естественно, при первых выстрелах среди красноармейцев создалась паника, а мощный шквал огня немецкой артиллерии быстро уничтожил обе дивизии. По рассказам красноармейцев, которым удалось спастись, заслуживает внимания и тот факт, что не все части и соединения имели патроны, не было патронов у бойцов.
В 49-й с. д., после первых же выстрелов, также произошло смятение. Разработанный заранее план действий на случай войны не был изучен командирами подразделений и, как рассказывает секретарь Высоковского РК КП(б)Б т. Рябцев, командир 49-й с. д. только в его присутствии стал давать распоряжения подразделениям, но было уже поздно.
В Коссовском районе был расположен отдельный полк АРГК. 22 июня, когда областное руководство переехало туда, мы застали этот полк в таком состоянии: материальная часть находилась в г. Коссово, бойцы же находились в лагерях под Барановичами (в 150 км от Коссово), а боеприпасы отсутствовали. Чтобы вывезти материальную часть из Коссово, у командира полка не хватило шоферов и трактористов. Обком КП(б)Б помог мобилизовать эти кадры на месте в гражданских организациях. Но пока сумели перебросить часть орудий, было уже поздно — они были разбиты бомбами, и, по существу, все ценные орудия остались у немцев.
Много боеприпасов и оружия погибло в складах на Бронной горе (Березовский район), а в воинских частях боеприпасов и оружия не хватало.
Можно было бы привести много примеров, подтверждающих, что командование 4-й армии, несмотря на то, что оно находилось в пограничной области, не подготовилось к военным действиям.

Брошенные в Кобрине под Брестом танки 14-го механизированного корпуса 4-й армии. Июнь 1941 г.

Вследствие такого состояния с первых же дней военных действий в частях 4-й армии началась паника. Застигнутые внезапным нападением, командиры растерялись. Можно было наблюдать такую картину, когда тысячи командиров (начиная от майоров и полковников и кончая мл. командирами) и бойцов обращались в бегство. Опасно то, что эта паника и дезертирство не прекращаются до последнего времени, а военное руководство не принимает решительных мер. Работники обкома партии вместе с группой пограничников пробовали задерживать бегущих с фронта. На шоссе около Ивацевичей нам временно удалось приостановить это позорное бегство. Но здесь необходимо принять более серьезные и срочные меры борьбы со стороны военного командования.
Возмутительным фактом является и то, что штаб корпуса не установил связь с обкомом, выехал на командный пункт за город, потеряв связь со своими частями. Таким образом, многие командиры и политработники вместо организации эвакуации в панике бежали из города, в первую очередь спасая свои семьи, а красноармейцы в беспорядке бежали.
Обком и горком КП(б)Б вместе с обл. управлениями НКВД и НКГБ пытались первое время навести порядок в городе, но эффективно ничего сделать не смогли, поскольку красноармейские части в панике отступали. Поэтому, не зная обстановки, не имея связи с военным командованием, не рассчитывая на боеспособность воинских частей, мы вынуждены были оставить г. Брест.
Обком КП(б)Б считает, что необходимо принять самые срочные и решительные меры по наведению порядка в 4-й армии и укрепить руководство 4-й армии.

Секретарь Брестского обкома КП(б)Б Тупицын

НАРБ, ф. 4п, оп. 33а, д. 77, л. 237—240. Подлинник. Рукопись.

* * *

Телеграмма секретаря Гомельского обкома КП(б)Б Ф. В. Жиженкова секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину о недостатках в работе командного состава Красной Армии

г. Гомель 29 июня 1941 г.
Строго секретно

Москва, ЦК ВКП(б), товарищу Сталину.

Бюро Гомельского обкома информирует Вас о некоторых фактах, имевших место с начала военных действий и продолжающихся в настоящее время.
1. Деморализующее поведение очень значительного числа командного состава: уход с фронта командиров под предлогом сопровождения эвакуированных семейств, групповое бегство из части разлагающе действует на население и сеет панику в тылу. 27 июня группа колхозников Корналинского сельсовета Гомельского района истребительного батальона задержала и разоружила группу военных около 200 человек, оставивших аэродром, не увидев противника, и направляющихся в Гомель. Несколько небольших групп и одиночек разоружили колхозники Уваровичского района.

Горящий на земле советский бомбардировщик. 1941 г.

2. Незнание командованием дислокаций частей, их численности, вооружения, аэродромов, снаряжения, дислокаций баз Наркомобороны, их количества и содержимого в районе его действия тормозит быструю организацию активного отражения противника.
3. Посылка безоружных мобилизованных в районы действия противника (27 июня по приказу командующего в Жлобине было выгружено 10000 человек, направляемых в Минск).
4. Все это не дает полной возможности сделать сокрушительный удар по противнику и отбросить его, а, наоборот, создало сейчас большую угрозу для Гомельского участка фронта и тем самым создает угрозу прорыва противника в тыл Киевского участка фронта.

Секретарь Гомельского обкома Жиженков

Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 214–215.

* * *

Сообщение секретаря Лунинецкого райкома КП(б)Б В. И. Анисимова в Наркомат путей сообщения СССР о положении на Пинском направлении

г. Лунинец. Не позднее 30 июня 1941 г.

Лунинец. Брест-Литовской [железной дороги]. У аппарата секретарь райкома партии, член правительства БССР Анисимов.
Докладываю некоторые данные о положении у нас для доклада правительству Союза о положении дел на Пинском направлении.
Сейчас от Дрогичина до Лунинца и далее на восток до Житковичей сопротивление противнику оказывают отдельные части, а не какая-то организованная армия. Штаб 4-й армии после бомбардировки его в Кобрине до сих пор не собран, и отдельные части штаба ищут друг друга. Место пребывания командующего армией генерал-майора Коробкова до сих пор неизвестно, никто не руководит расстановкой сил, в результате чего на участке железной дороги Барановичи—Лунинец наших войск нет, Лунинец с севера не прикрыт, и немцы сейчас, проходящие по шоссе от Баранович на Слуцк, могут беспрепятственно прийти в Лунинец, что может создать мешок для всего Пинского направления. В самом Лунинце гарнизона почти нет. Проведенная в нашем районе мобилизация людей и коней эффекта не дала. Люди скитаются без цели, нет вооружения и снарядов (очевидно, нарядов. — Ред.) на отправку людей. В городе полно командиров и красноармейцев из Бреста, Кобрина, не знающих, что им делать, беспрерывно продвигающихся на машинах на восток без всякой команды, так как никакого старшего войскового командира, который мог бы комбинировать действия войск, нет.
Прибывший вчера в Лунинец генерал-майор артиллерии Дмитриев, находившийся до этого в отпуске, сам, видимо, не зная обстановки и не зная о существовании штаба армии, никаких указаний не дал. Сегодня отправился в Пинск в поисках штаба.
В Пинске сами в панике подорвали артсклады и нефтебазы и объявили, что их бомбами (очевидно, подорвали немцы. — Ред.), а начальник гарнизона и обком партии сбежали к нам в Лунинец, а потом, разобравшись, что это была просто паника, вернулись в Пинск, но боеприпасы, горючее пропали, — и дискредитировали себя в глазах населения.
Шлют самолеты в разобранном виде, а собрать их негде. Их будем возвращать обратно.
Эти факты подрывают доверие населения. Нам показывают какую-то необъяснимую расхлябанность. Все требуют немедленных мер, назначения командующего, создания штаба, значительного усиления вооруженных сил, усиления истребительной авиации, т. к. сейчас бомбардировщики немцев чувствуют себя безнаказанно.
Обращаюсь к Вам, потому что и я, и Пинский обком партии с ЦК КПБ… (Далее текст обрывается. По смыслу: «связи не имеем». — Ред.)

Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 215–216.

* * *

Докладная записка секретаря Брестского обкома КП(6)Б Т. И. Новиковой секретарю ЦК КП(б)Б Г. Б. Эйдинову о положении в Брестской области

г. Гомель 19 июля 1941 г.

22 июня в 4 часа утра немцы начали обстреливать гор. Брест артиллерийским огнем. В 4 ч. 10 мин. я вместе с т. Бессоновым пришли в обком КП(б)Б. Тов. Тупицын и другие были уже там. Телефонная связь в обкоме (городской телефон, ВЧ) была прервана, созвониться с ЦК КП(б)Б, РК КП(б)Б и городами мы не могли. В 4 ч. 30 м. в подвале обкома КП(б)Б собралось около 100 коммунистов. Часть коммунистов направлена была в горвоенкомат, часть коммунистов находилась на своих предприятиях и в учреждениях. Связи с предприятиями и учреждениями у обкома не было.
Немецких самолетов в городе было очень мало, немцы артиллерийским огнем бомбардировали крепость, военные северные и южные городки, здания обкома КП(б)Б, исполкома облсовета, областной конторы Госбанка, обл. управления НКГБ, больницы. Здания в Бресте почти не разрушены, за исключением вокзала и спиртоводочного завода, горевших в первые часы бомбардировки.

Как получилось так, что в ночь на 22 июня 1941 года, еще до начала артподготовки, германский спецназ захватил неповрежденными все пять мостов в районе Бреста?..

Немцы с самолетов сбросили большое количество антисоветских листовок в городе и за городом; многие, поднимавшие листовки, тут же их уничтожали.
В течение 3-х часов обком не имел связи ни с начальником гарнизона, ни со штабом 4-й армии, ни с погранотрядом. Несмотря на розыски начальника и зам. нач. гарнизона, их в городе не нашли.
2 раза собирались секретари обкома с тем, чтобы решить, что делать, но так ничего и не решили. Мы рассчитывали на то, что наши советские самолеты, воинские части вступят в бой. Мысли об уходе из города не было. Но в 7 ч.—7 ч. 30 м. утра в обком зашел т. (в тексте фамилия не указана. — Ред.) и заявил т. Тупицыну, что немцы вошли в город. Тов. Тупицын дал указание всем выйти из города. Примерно на расстоянии 6 км от города я видела т. Тупицына, потом его потеряла из виду и направилась вместе с тт. Марченко, Лахей, Морозовым по направлению к Жабинке, оттуда — Кобрин, Антополь, Пинск. Перед уходом из обкома была уничтожена вся секретная переписка в несгораемых шкафах тт. Тупицына, Бессонова и моем. Зав. особым сектором т. Малашенко уничтожил решения бюро «особая папка», решения ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)Б за 1941 г., шифр, не успел уничтожить решения ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)Б за 1940 г. Я не видела зав. учетом т. Копкова, но мне передавали, что он не нашел ключи от комнаты, следовательно, все дела учетного отдела не уничтожены. Не уничтожены учетные карточки коммунистов Брестским ГК и Брестским РК КП(б)Б, так как т. Коротков (2-й секретарь ГК КП(б)Б) не нашел зав. учетом Литвинову, у которой находились ключи, т. Короткое заявил, что она была убита у себя во дворе. Зав. орг.-инстр. [отделом] Брестского РК КП(б)Б т. Клюйко два раза прибегал в обком, искал зав. учетом и т. Дядева, искал их также на квартирах, но не нашел, поэтому партдокументы не уничтожены.
Из города отступали неорганизованно. Население с первых же выстрелов бежало за город, в 7—7 1/2 ч. утра уходили коммунисты из обкома партии, причем коммунистов, находящихся на предприятиях и в учреждениях, в известность не поставили о выходе из города, следовательно, часть коммунистов осталась в городе. <…>
В дороге под Слуцком застрелены члены ВКП(б) т. Трофимов — нач. отдела обл. управления НКГБ, сотрудник т. Курусь и нач. Брестского РО НКГБ т. Ершов; они были приняты за диверсантов и застрелены нашим отрядом.
Никто из Брестской организации не видел в пути депутатов Верховных Советов тт. Савчук, Побудей и Борщевскую, по-видимому, остались в Бресте. <…>
Депутат Верховного Совета БССР т. Ширинга (зав. райсобесом Порозовского р-на) и Фунт Мария — депутат облсовета остались в Порозовском районе, выезжать отказались (по сообщению т. Драница).
Об остальных активистах из местных товарищей ничего неизвестно.
В городе до 22.VI шли усиленные слухи, что немцы в ближайшее время начнут войну с СССР, называлась дата наступления — 10, 15, 25 июня. Но официально никто из руководителей обл. управлений НКГБ, НКВД, погранотряда, 4-й армии, насколько мне известно, ни обком партии, ни т. Тупицына об этом не ставили в известность. 22.VI около 2 час. ночи, между прочим, в беседе нач. обл. управления НКВД т. Овчинников сказал мне, что он 21.VI получил распоряжение из наркомата и дал сам распоряжение всем нач. объектов спец. строительства очистить посадочные площадки, а в Гомеле полковник т. Белов говорил мне, что он такое указание дал т. Овчинникову 20.VI.
Неприглядно выглядит руководство 4-й армии. Нам передавали, что штаб 4-й армии получил шифровку в 2 часа ночи 22.VI. Член реввоенсовета т. Шлыков после звонка выехал из Бреста в Кобрин, но оттуда в обком никто не звонил. Какое указание было дано командующим дивизиями и нач. гарнизона и было ли оно дано — обкому неизвестно. Когда началась война, многие командиры, политработники, красноармейцы уходили из города почти без всякого оружия, полуодетые, командиры в пути заявляли, что в крепости сосредоточено большое количество орудий, но боеприпасы не были подвезены. Большинство командиров жило в городе, красноармейцы крепости оставались без всякого руководства, причем в ночь на 22.VI якобы комсостав был собран на учение. Этот факт требует дополнительной проверки.
О руководстве 4-й армии обкомом КП(б)Б 26.VI послано спецсообщение т. Пономаренко.
По-моему, неправильно вел себя нач. погранотряда т. Кузнецов, имевший сигналы и не поставивший обком в известность. Нам передавали, что наш осведомитель 21.VI заявил т. Кузнецову, что на границе большое скопление немецких войск, усиленно подвозятся орудия и боеприпасы, т. Кузнецов об этом сообщил в Минск т. Богданову или дежурному по штабу, но ничего не сообщил обкому. <…> Прилагаю две докладные записки тт. Богданова и Иоффе, характеризующие положение дел в районах, занятых немцами.

Секретарь Брестского обкома КП(б)Б Т. Новикова

НАРБ, ф. 4п, оп. 29, д. 3, л. 54–59. Подлинник.

* * *

Докладная записка лектора Брестского обкома КП(б)Б С. Н. Иоффе в ЦК КП(б)Б о ситуации, сложившейся в г. Бресте после вступления частей германской армии, о положении на оккупированной территории

г. Гомель. Не позднее 19 июля 1941 г.

22 июня 1941 г. в 4 ч. 14 мин. я с группой работников обкома (Богданов, Мацегорин, Махоменко, Андреев, Южная) был направлен секретарем ГК т. Коротковым в горвоенкомат для обороны города от наступления фашистских банд. В горвоенкомате партийно-советских работников собралось до 40 чел. 30 чел. были вооружены, для остальных оружия не хватило. В горвоенкомате был лишь один ручной пулемет и ни одной гранаты. Немцы вошли в город в 7–8 часов утра 22 июня.
Комиссар горвоенкомата т. Забуркин связи с городским комитетом и воинскими частями не установил, в результате чего мы не смогли уйти из города вместе с отходящими нашими воинскими частями и оказались в полном окружении немецких войск. В восьмом часу утра на мостовой против горвоенкомата разорвалась бомба, брошенная с германского самолета, в результате был убит красноармеец горвоенкомата и ранено 12 чел., из них комиссар облвоенкомата Стафеев, зав. базой облпотребсоюза т. Рехсон и другие. В числе раненых оказался и я. Для оказания первой помощи пострадавшим в горвоенкомате не оказалось никаких медикаментов и перевязочного материала.
Находясь в горвоенкомате, мы наблюдали, как из некоторых домов Белостокской улицы неизвестные нам люди открыли оружейный и пулеметный огонь по отходящим нашим воинским частям.
До 12 часов дня в горвоенкомат дважды заходил секретарь облисполкома т. Волчков. Во второй половине дня немцы открыли по нам сильный пулеметный и оружейный огонь, затем подвезли к зданию орудие и начали бить по горвоенкомату. По коллективному решению мы уничтожили партийные билеты, воинские билеты и другие находящиеся у нас документы. Выбив окно и перескочив через забор, мы оказались на другой улице. По городу рыскали немецкие солдаты. Идти дальше было невозможно. Я и корреспондент газеты «Октябрь» т. Ривкин забежали в погреб кинотеатра имени Горького. Там я просидел до 4 час. дня 23 июня. Переодевшись в другую одежду, я пошел к себе на квартиру. По дороге видел, как некоторые девушки-полячки подносили цветы немецким мотоциклистам. В этот же день в сопровождении работницы облфинотдела Кушнер М. я пошел делать перевязку в больницу, находящуюся около обкома. В больнице работали все наши врачи и санитары. Там же говорил с раненым коммунистом — зав. облбиблиотекой и бибколлектором (фамилии не помню).
До 29.VI я, ожидая Красную Армию, скрывался на различных улицах г. Бреста. Ночевал в синагоге, сарае и несколько ночей у одного сапожника по ул. Куйбышева. За эти дни я был свидетелем гнусных издевательств фашистских бандитов над нашим мирным населением. Под видом розыска оружия немецкие солдаты грабили население, главным образом забирались сапоги, брюки, часы, постельное белье. Я видел, как один солдат подошел к рабочему типографии и приказал ему тут же снять его репсовую рубашку, как из детского дома № 2 и 3 забрали мясо, сахар, оставив детей совершенно без пищи. Солдаты расстреливали без всяких на это оснований. Так, был расстрелян 18-летний юноша-еврей, живший по ул. Петровского, лишь за то, что он зашел в свой дом тогда, когда там немцы делали обыск (он об этом не знал). Еврей-старик был зарезан бритвой пьяного немецкого солдата лишь за то, что не желал отрезать бороду. Многие были расстреляны лишь за то, что, не понимая немецкой команды «хальт» (стой), продолжали идти своей дорогой. Особенно издеваются и мучают немецкие палачи командиров и политработников Красной Армии. Видел, как по Московской улице наши командиры везли немецкие тяжелые орудия. Лица их были изнеможденные. Многие из них были ранены. Население, видя все это, боится появляться на улице. Особенно напугано еврейское население, оно почти не появляется на улице. Во многих заборах сломано несколько досок и через эти отверстия население старается перейти на необходимую им улицу.
С первого же дня своего вступления в город немцы пустили город на полное разграбление. Разграблены все продовольственные и промтоварные магазины, разграблено также много частных квартир.
Уже 23.VI чувствовался настоящий голод в городе. Не говоря о мясе, молоке, масле, в городе нет хлеба. Большие продовольственные склады конфискованы немецким командованием на питание их армии.
25 июня немецкая полевая комендатура вывесила приказ на 4-х языках (немецком, польском, белорусском, русском) об организации в городе городского магистрата и выдаче ежедневно в 6 часов утра хлеба по 1 кг на человека на советские деньги. Очередь выстроилась около магазинов в 1000 и больше человек. В назначенное время открылся магазин, и начали выдавать хлеб. Немецкий фотокорреспондент немедля снял этот эпизод, после чего хлеб прекратили выдавать. Большинство очереди ушло без хлеба. Такие же проделки немецких правителей я видел в Пинске и других местах.
До 29.VI, дня моего ухода из Бреста, я слушал артиллерийскую перестрелку между нашими фортами и немецкими войсками. По рассказу немецкого солдата, один форт открыл ворота и выбросил белый флаг. Туда ринулись немцы. Пропустив 500–800 человек, ворота форта закрылись, и форт выбросил снова красный флаг. Все немецкие солдаты оказались в плену.

Немецкие войска ведут бой у стен Брестской крепости.

Гитлер (второй слева) и Муссолини (рядом справа) въезжают в захваченную Брестскую крепость 26 августа 1941 г.

Население Бреста удивляется мужеству и бесстрашию наших пограничников. <…> За 20 дней моего пребывания на оккупированной части Белоруссии я не нашел ни одной нашей листовки, воззвания. По моему впечатлению агитация в тылу организована неудовлетворительно.

Лектор Брестского обкома КП(б)Б Иоффе

НАРБ, ф. 4п, оп. 33а, д. 8, л. 28-33. Копия.

Публикуется по тексту научно-исторического сборника «Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны (22 июня — август 1941 г.)».