Общество

Дело «витебских террористов»: противоречия, нестыковки, недомолвки…

Ровно полгода прошло со дня взрыва в минском метро, поколебавшем уверенность белорусов в безопасной жизни. И скоро месяц, как в Верховном суде в открытом процессе слушается уголовное дело о специфическом белорусском терроризме, который не вписывается в общепринятые понятия сего преступления.

По официальной версии, в этом деле нет заказчиков и организаторов, нет ярко выраженного мотива, замешанного, например, на мести или фанатичной идее переустройства мира в отдельно взятой стране.

На скамье подсудимых — самоучка-конструктор взрывных устройств и исполнитель токарь Дмитрий Коновалов, заучивший фразу, что он действовал «в целях устрашения населения для дестабилизации обстановки в Республике Беларусь».

Вторую часть клетки занимает электромонтер Владислав Ковалев, мечтавший стать долларовым миллионером, но никак не пособником террориста; ему вменяется в вину в том числе «преступное бездействие» в виде недоносительства.

Такова позиция государственного обвинения, которое, конечно же, не уполномочено делать заявления о многолетнем бездействии компетентных органов.

Пожалуй, все сомнения на тему «а тех ли задержали и судят?» связаны в первую очередь с личностями обвиняемых, 25-летний жизненный путь которых следствие разложило по многочисленным томам дела как по полочкам. Отсюда и начинается цепь противоречий. С одной стороны — мощные силовые структуры, наделенные правом обыскивать, отслеживать, обнюхивать и дактилоскопировать каждого подозрительного только за запись в ЖЖ. С другой — дворовые пацаны, оставившие за собой столько громких «горячих следов», что на их документирование понадобился центнер бумаги, подшитый за четыре с половиной месяца следствия в 550 томов уголовного дела. Но случилось это лишь после того, как в минском метро прогремел взрыв, унесший жизни 15 человек…

На раскрытие жуткого преступления очнувшимся от десятилетней спячки силовикам потребовалось чуть более суток. Напомним, бомба на станции «Октябрьская» взорвалась 11 апреля в 17.55, а 12 апреля в 22.05 оперативники уже написали рапорт о задержании подозреваемых, главный из которых обладает неадекватным человеческим фактором.

…Практически все поступки Дмитрия Коновалова, начиная с 9 апреля, когда, по версии следствия, у него взяли отпечатки пальцев, мягко говоря, противоречивы и могут быть понятны лишь опытному психиатру.

Как человек, находящийся на грани разоблачения, он мог сделать явку с повинной или попытаться скрыться, например, в России. Однако токарь с бомбой едет в Минск, чтобы осуществить свой зловещий замысел. При этом откровенно светится везде, где можно.

В столице, к слову, квартиру можно снять и неофициально. Коновалов же обращается в агентство, где остаются его паспортные данные. Он, конечно же, должен был знать, что метро и весь центр города находятся в поле зрения камер видеонаблюдения. Будь белорусский токарь «шахидом» — объяснений не потребовалось бы, почему подземка была выбрана местом для теракта. Однако на кнопку пульта он нажал практически в единственной точке станции, где имеется возможность избежать осколочных ранений. То есть, террорист хотел еще пожить. Но опять же — момент инициирования заряда проходил буквально напротив камеры, расположенной напротив входа в тоннель.

В то же время Коновалов выбрал самый неудачный путь отхода. Вместо того чтобы передвигаться дворами, например, к вокзалу, и срочно покинуть Минск, он демонстративно шагает под камерами видеонаблюдения в районе здания Администрации президента, на проспекте Независимости и площади Свободы. Затем террорист в приподнятом настроении возвращается на квартиру по улице Короля, где его ожидает друг детства Влад и девушка Яна, вся компания продолжает отдых со спиртным. Оттуда и вывели их всех в наручниках вечером 12 апреля.

Официально сообщалось, что террорист оставил четкое изображение своего лица на камере с очень хорошим разрешением. Далее был определен район возможного проживания подозреваемого. Сделали это с помощью камер видеонаблюдения на станции метро «Фрунзенская». Потом этот район начали отрабатывать сыщики, там на глаза им и попался ходивший за водкой подозреваемый, которого отследили до самой квартиры. (Речь, очевидно, шла о Коновалове, ибо о Ковалеве следствие на тот момент ничего знать не могло). Затем бойцам спецподразделения «Алмаз» была дана команда на захват. На первый взгляд все выглядит очень логично.

По сведениям интернет-газеты Naviny.by, сотруднику службы наружного наблюдения МВД, опознавшего Коновалова и отследившего его до дверей квартиры, пообещали решить жилищную проблему.

Но в этой части истории имеется одна очень существенная нестыковка. Коновалов, Ковалев и девушка Яна на допросах, протоколы которых оглашались в суде, утверждали, что с момента возвращения Коновалова сразу после взрыва и до самого ареста никто из них квартиру не покидал.

Каким же образом было установлено «логово» террористов на самом деле? В суде этот факт пока не озвучивался. Однако когда на допросе следователь поинтересовался, почему Дмитрий Геннадьевич вел себя так беспечно, словно стремился, чтобы его поскорее заковали в наручники, Коновалов ответил: «Я не думал, что меня так быстро задержат».

Еще несколько блоков противоречий, нестыковок и недомолвок связаны с отказом от показаний обвиняемых — как в ходе предварительного расследования, так и в суде. Последний момент касается Владислава Ковалева; Коновалов, как известно, выбрал роль молчаливого наблюдателя за судебным следствием. Свою долю сомнений, скажем так, в качество следствия внесли и многочисленные заключения экспертов. Но все это — темы отдельных публикаций.

Следует учитывать, что суд еще далек от завершения, большинство документов оглашается лишь частично, поэтому полное представление об этом уголовном деле имеет лишь ограниченный круг участников процесса. И некоторым из них позволительно оценивать доказательства согласно статье 19 Уголовно-процессуального кодекса: «Руководствуясь законом и своим внутренним убеждением…»