Юрий Чиж о строительстве в Минске: ногу поставить некуда, непременно под ней что-то найдут: то от монголо-татар развалины, то еще что-то

Самый богатый бизнесмен Беларуси Юрий Чиж дал интервью «Советской Белоруссии», в котором рассказал, как отразился экономический кризис на его бизнесе, почему он дарит спортсменам квартиры в комплексе «У Троицкого» и когда сам в последний раз брал лопату в руки.

Фото Сергея Гудилина, «Наша Ніва» 

 

О бизнесе

— А вообще уходящий год, если брать не только футбол, а все аспекты жизни и бизнеса, принес вам больше радостей или огорчений?

— Ровный, нормальный, рабочий год. Больше, наверное, было позитивного. Конец только получился слегка напряженный.

— Ситуация, которая сложилась на рынке, вас сильно напрягла? 

— Она тревожит всех, спрятаться в кокон и тихо отсидеться не получится. И тем более, когда много направлений работы, компаний, когда бизнес диверсифицированный.

— Все эти качели здорово бьют по нервам. А у вас за душой не пятьсот долларов, а капитал куда более серьезный, плюс тысячи рабочих мест, а значит, и людские судьбы. Как вам удается держать психологический баланс в такой ситуации?

— Эмоционально разгружаюсь через спорт. Играю в футбол, в хоккей. По пятницам в баскетбол: собираем вместе футболистов, борцов. В общем, переключаюсь на другую волну.

 

О корнях и предках

— Это правда, что по бабушке ваша фамилия Скорина?

— У нас треть деревни носили такую фамилию. И в соседней тоже. Очень распространенная в моих родных краях.

— Насколько глубоко вы знаете свои корни?

— К сожалению, есть проблемы с архивом. Березовский район находился на территории Западной Белоруссии, и весь довоенный архив хранится сегодня в Варшаве. Так что знаю свою родню только до прабабушек.

— Все ваши предки работали на земле?

— Да. Все в одной деревне.

— А вы сами, когда в последний раз лопату в руки брали?

— Садоводством сейчас не занимаюсь, а вот покосить, дровишки поколоть — это красота! Часто практикую.

— Ваша родная деревня — Соболи. Как идут дела с развитием там культурно–этнографического комплекса?

— Строится. Немножко от графика отстаем, но уже значительный объем освоен. По весне планируем масштабно развернуть работу над окончательной фазой.

— Расскажите в двух словах, что это будет за комплекс.

— Многофункциональный. С одной стороны — этнографическая часть исторического Полесья. Рассказ о быте полешуков, много интерактивного материала, музейных экспонатов. С другой — активный отдых: покататься на велосипедах, на роликах. Гостиничное хозяйство. Ресторанное.

— Вы вроде бы собирались разводить там «мраморных» телят.

— Будет стадо абердин–ангусов. Именно мясо этой породы, если правильно кормить, получается мраморным. Но будут и олени, и другая живность.

— А еще к вам в Соболи не так давно приезжал председатель телерадиовещательной организации Союзного государства России и Беларуси Игорь Угольников. И когда он увидел музей и деревню, сказал, что здесь нужно строить киноцентр и снимать историческое кино.

— Со временем, я думаю, такую нагрузку этот объект сможет на себя принять. Фильмов сейчас снимается много, а хорошей инфраструктуры нет.

— Ваша память иногда возвращает вас в детство?

— Как и всех, наверное.

— Что вам вспоминается прежде всего?

— Родители. Лес, в котором кроссы бегал. Речка.

— Вы самостоятельно бегали в детстве кроссы?

— И на лыжах ходил. Подтягивался. Штанга была во дворе. Всесторонне готовил себя к взрослой жизни.

— Интересно! Насколько я знаю, деревенские ребята, как правило, не штангой себя занимают, а сигаретками начинают с детства баловаться.

— У меня тоже был период активного курильщика. Когда из первого класса во второй перешел. Дымил как паровоз: недели две по пачке в день выкуривал. Но отец к этому вопросу радикально подошел: фронтовой ремень сделал свое дело. Ушел в жесткую завязку.

— Приходилось слышать, что поведение у вас в детстве хромало, но учеба давалась легко — вы были почти отличником.

— Это правда. Был непоседой. Стекла бил, заборы ломал, дрался. Наша деревня часто конфликтовала с соседними, так что приходилось защищать честь малой родины.

— А когда вы для себя решили, что в деревне не останетесь?

— Я постоянно о чем-то мечтал: то летчиком стать, то еще кем-то. К сельскому хозяйству и животноводству меня как–то не сильно тянуло. По хозяйству работать очень много приходилось: накормить свою скотину, колхозную, помогая матери, которая трудилась телятницей... Каждый день набор обязанностей. Может, это и отбило охоту.

 

Империя «Трайпл»

— Когда вы создавали «Трайпл», могли себе представить, что ваша бизнес-империя станет настолько широкой?

— Нет, конечно. Никогда не задумывался, куда эта дорога выведет. Мой бизнес принимал старт в скромном кабинете с параллельным телефоном, в котором ютились я и бухгалтер. Потом еще секретарь добавился.

— Сегодня «Трайпл» работает в очень широком рыночном сегменте. А какой самый неожиданный вариант бизнес–вложений вам когда-нибудь предлагали?

— Сложно вспомнить. Честно говоря, предложений каждый день море. Сидишь и думаешь, как правильно и аргументированно отказать. Потому что всем заниматься нельзя.

— К вам, как правило, приходят за начальным капиталом?

— Приходят, говорят: «Вот идея. Дайте денег!» Посыл при этом такой: и сами начинайте ее отрабатывать, у вас же получится! Слушайте, так пусть у вас получится: берите и сами отрабатывайте. Вот банк, в нем — деньги.

— Много ходоков?

— Да, часто ходят.

— А как вы относитесь к критике?

— Реагирую.

 

О разрушении архитектурного наследия в Минске

— Немало критических стрел было пущено, например, в адрес ставшего уже знаменитым элитного дома «У Троицкого». Мол, портит вид, закрывает ветровую зону...

— Сколько людей — столько мнений: кому-то нравится, кому-то нет. Критиканов всегда хватает, а в наше время их стало особенно много. Дошло до того, что ногу поставить некуда, непременно под ней что–то найдут: то от монголо–татар развалины, то еще что–то.

— Бытует, к слову, мнение, что в доме «У Троицкого» квартиры продаются плохо по причине очень высокой стоимости. И именно поэтому вы дарите их спортсменам — Дарье Домрачевой, Антону Кушниру, Алле Цупер...

— Они заслужили. К тому же это станет хорошим примером для борцов и футболистов. Пусть знают, что такая опция была предусмотрена и для них. Но для этого нужно чего-то добиться.

— Опция остается в силе?

— Квартиры еще есть. Немного, но остались.

— Еще одна критическая тема из той же архитектурной оперы — строительство гостиницы Kempinski у цирка.

— А там что?

— Разрушили историческое здание для строительства, уничтожили вид проспекта, потопив в этой громадине парк и цирк...

— Есть разные точки зрения на сей счет. Время все расставит по местам. Это проект известного архитектора Сергея Чобана, он прошел градостроительный совет. Что касается так называемого исторического объекта — здания первой электростанции, то его не существовало задолго до нашего строительства. Уничтожили не то в 1920-х, не то в 1930-х годах. Мы специально подняли фасады, которые были в начале прошлого века, и фасады современные — это совершенно разные постройки. Да, стояло небольшое здание подстанции, которое было разобрано, и по проекту его нужно будет воссоздать. Но пока этот вопрос не согласован с инженерными службами.

— Как идут дела с реконструкцией стадиона «Динамо-Юни» в Кунцевщине?

— Окончательный вариант проекта пока не утвержден. Изначально планировалось сделать стадион более вместительным, но это оказалось невозможно согласовать: нет ни подъездов, ни парковок, ни дорог. Поэтому пока определяемся.

— Другой стадион — «Динамо» на улице Кирова. Какова доля вашего участия в этом проекте?

— В этом проекте мы не участвуем.

— А «Трактор»?

— Там мы акционеры. Сейчас идет процесс переоценки и согласования всех деталей с новым председателем Мингорисполкома. Думаю, в ближайшее время начнется активная фаза работы над этим объектом.

— Где тогда в следующем году будет проводить свои матчи команда «Динамо»?

— На «Тракторе». Новый комплекс планируется возводить не на месте нынешнего стадиона, а рядышком.

 

О неудачах ФК «Динамо-Минск»

— Ваши слова: «Мне везло, но для везения нужно тоже прикладывать усилия. Везение — результат не только труда, но и образа жизни». Почему же тогда так не везет футбольному «Динамо»?

— Что-то неправильно делаю, выходит.

— Вас эти футбольные неудачи злят?

— Расстраивают. И реакция на них — тоже. Злопыхательство это. Делаешь искренне, вкладываешься...

— Вы помните день, когда у вас оказалось «Динамо»? Приобрели себе головную боль.

— Помню. Конец 1999 года. Тогда я принял этот вызов с энтузиазмом, до конца не представляя весь ворох проблем, с которыми придется столкнуться. Не видел подводную часть айсберга. Играли амбиции, в спорте ведь сам не сумел добиться того, чего хотел.

— Не жалеете, что однажды ввязались в это дело?

— Бросать не с руки. Нужно делать дело до конца.

— Из всех тренеров «Динамо», которых вы сменили, кто вам вспоминается с наибольшей теплотой?

— Знаете, мы хоть с тренерами вроде и делаем одно дело, но говорим всегда почему-то на разных языках. Они считают, что собственник клуба должен стоять особняком и не иметь права на собственную оценку ситуации. Логика такая: давайте деньги и никуда не лезьте. Я тоже, может быть, себя не совсем правильно веду в этом плане. Жестковат. Требователен. Но как–то у меня не получалось, чтобы мы с тренером открылись друг другу. Тренер в моем понимании не может просто приходить на работу, он должен жить футболом 25 часов в сутки. Эдуард Васильевич Малофеев, к примеру, жил и горел. Поэтому, косвенно отвечая на ваш вопрос, назову его. А взять того же Алексея Петрушина, к примеру. Я не могу сказать, что он не хотел работать. Но определил для себя круг футболистов, с которыми и работал. А молодежь — в сторонку. Журавель точно такой же. Я понимаю, они все личности. Со своим мнением. Сложно к ним влезть в душу и донести свою точку зрения. Не слышат. Хотя если вопрос все же обобщить, то наставника с большой буквы, своего тренера, я пока не нашел.

— А кто стал наибольшим разочарованием?

— Кирилл Альшевский. Я очень быстро понял, что это совсем не то.

— Какие же качества заставили вас нынче склониться к кандидатуре Душана Угрина?

— В своих поисках мы уже практически остановились на кандидатуре Юрия Максимова. Но время еще было, и я озадачил Вука Рашевича: «Хочу, чтобы ты нашел тренера». Скажу откровенно: именно он приходил к нам как будущий главный тренер. Но в процессе общения, слушая его умозаключения, предложения, я увидел потенциал и понял, что работа с молодежью в клубе велась в «Динамо» не совсем качественно. Рашевич рассказывал, как эта работа выстроена в белградском «Партизане», и на определенном этапе я его огорошил: «Не хочу менять наши договоренности, но предложу: поработай год спортивным директором! Выстрой систему». Он два дня ходил ошарашенный. Поиск главного тренера, таким образом, тоже стал его обязанностью. Он рекомендовал Угрина.

— Рашевич пришел на место Юрия Шуканова. Генеральный директор клуба Сергей Павлюкович тоже уходит?

— Говорю как есть: год назад Владимир Журавель как кандидат на место главного тренера «Динамо» мной не рассматривался. Это была кандидатура Шуканова и Павлюковича. Они мне сказали: «Мы осенью будем чемпионами». Что получилось, вы знаете.

— И кто же займет место Павлюковича?

— Алим Селимов.

— Двукратный чемпион мира по борьбе? Смело!

— Боец проверенный. На определенном этапе я рассматривал его кандидатуру на должность наставника сборной по греко-римской борьбе, но решил поберечь, не бросать сразу под танки.

— Состав «Динамо» в грядущем сезоне сильно изменится?

— Прошлой зимой мы провели неплохую «селекцию». Бангура и Удожи остаются в команде. Требования к легионерам подняли, потому Диоманде и Джедже уходят. Надеюсь на молодежь. На Быкова и Корзуна. Сейчас ищем еще одного опорного полузащитника, левого защитника и двух нападающих. Остальные позиции, в принципе, закрыты.

— Юрий Саныч, как сделать так, чтобы игроки на поле перестали думать о деньгах, а думали бы исключительно о чести и достоинстве? О результате?

— Есть такая проблема. Именно это и под силу великим тренерам. Воспитать настоящую команду. Сплотить коллектив. Деньги никогда не должны быть первичными. А у нас где была в этом плане работа тренерского штаба? Доигрались до того, что матч с жодинским «Торпедо» начинали с пятью защитниками! Если с таким настроем выходить на игру, если футболисты перед матчем зевают, то о каком чемпионстве можно говорить?

— Раньше говорили, что борцов вы любите, а футболистов — нет. Дескать, первые — сыновья, а вторые вам пасынки. Это так?

— Пока футболисты не сделали видимых сдвигов, чтобы ситуацию изменить.