Откроет ли власть для оппозиции окно возможностей на местных выборах?

Оппозиционные структуры воодушевились тем, что по итогам выборов 11 сентября инакомыслящие получили два мандата в Палате представителей. Поэтому на местные выборы 2018 года они постараются выдвинуть практически всех, кто более-менее может играть роль кандидата в депутаты. Похоже, что у власти могут быть резоны пропустить в местные Советы десяток-другой оппозиционеров.

Теоретически местные выборы являются началом электорального цикла: политическая сила мобилизует своих сторонников на занятие мест в Советах, потом с опорой на занятый плацдарм идет на парламентские выборы, после чего с депутатской поддержкой на местном и национальном уровне претендует на пост президента.

Однако если у оппозиции нет возможности защитить победу своих представителей на выборах, то они, как тот же лидер Объединенной гражданской партии Анатолий Лебедько, говорят: «Выборов нет, но выбор есть».

Между тем использование электоральной кампании без реальной задачи бороться за мандаты приводит к тому, что строятся архисложные схемы («у нас не кандидаты, а спикеры»), избиратель лишается выбора (получается: а мы не будем представлять ваши интересы, так как выборов нет и наши кандидаты снимутся перед днем голосования), а также размагничивается собственный партийный актив (размышляют так: нет смысла идти на амбразуру, если мы не боремся за власть, а всего лишь разносим листовки).

Сторонники же бойкота записывают на свой счет абсентеизм не заинтересованных выборами избирателей, превращая их в якобы идейных политических бойцов.

Не случайно после череды электоральных кампаний в оппозиционных кругах стала особенно популярной роль тренера (ментора), который лично не борется за мандат, но помогает кандидатам. Вот только в кандидаты особо никто идти не хочет. Особенно с учетом того, что в этом случае легко потерять работу, что произошло в свое время, например, с Александром Мехом из Кобрина или на минувших выборах с активисткой Партии БНФ и движения «За Свободу» из Полоцка Ольгой Дамаскиной.

Но теперь, после появления Елены Анисим и Анны Канопацкой в Палате представителей, настроения в оппозиционных штабах изменились. Серьезных финансовых ресурсов по-прежнему ни у кого нет, однако есть ощущение окна возможностей.

Собственно, что правящему режиму стоит пожертвовать десяток-другой из более чем 18 тысяч мест в Советах кому-то из не особенно вредных оппозиционеров? В Европе можно будет говорить о шагах в сторону демократии, а одинокий оппозиционер в районном Совете даже полезен, так как будет держать в тонусе местное ответвление президентской вертикали, но особых проблем создать не сможет.

Отметим, что после избрания в 2003 году ряда сторонников демократических реформ в местные Советы (нынешний глава движения «За Свободу» Юрий Губаревич тогда стал заместителем председателя Белоозерского горсовета, и это считалось небольшой победой оппозиции) организаторы выборов такой вольницы уже не допускали.

Тем не менее, отдельные оппозиционеры в Советы проходили. Правда, в 2014 году получился своего рода антирекорд: по всей стране прошли только двое, причем оба — в сельсоветы. А в итоге мандат получил и вовсе один — активист оргкомитета по созданию партии «Белорусская христианская демократия» Валерий Билибуха. Второму — члену Партии БНФ и активисту движения «За Свободу» Александру Щемлеву через пару дней в избиркоме сказали: мол, извините, ошиблись, после пересчета голосов выяснилось, что вас не избрали.

Таким образом, сейчас среди депутатов Советов всех уровней представительство оппозиции значительно ниже, чем в парламенте — тысячные процента против 1,8%. Вряд ли в 2018 году власти решат ухудшить этот показатель, но и про 200-400 инакомыслящих в местных Советах (аналог нынешней пропорции лояльных и оппозиционных депутатов в Палате представителей) мечтать, наверное, не стоит.

Помимо оппозиционеров в кампанию включатся независимые кандидаты — народные трибуны, борцы за справедливость, которых вытолкнет в политическую борьбу зреющее в массах недовольство падением уровня жизни и растущая угроза безработицы. Гроздья гнева вряд ли созреют до такой степени, чтобы на заводах объявлялись забастовки и рабочие выходили на площади, но вот сказать свое слово через участие в выборах могут захотеть многие.

Кандидатам-одиночкам будет сложнее, так как государство больше не дает денег на агитационную кампанию (только небольшое время в эфире и место в газете). Конечно, размеры округа невелики, можно и на голом энтузиазме многое сделать, но оппозиционные организации в ходе предстоящей кампании могут заключить выгодную сделку с «новыми людьми» — подставить им плечо своей оргструктуры, а взамен получить активного бойца.

То есть демократические силы получают в предстоящей кампании местных выборов какие-никакие перспективы продолжить движение из гетто внесистемной оппозиции, и, скорее всего, большинство структур попытается воспользоваться этим шансом.

На местных выборах слишком много округов, занять все оппозиции будет невозможно. Она сосредоточится либо на удобных округах в крупных городах, где политикам проще выйти на массовую аудиторию и привлечь внимание журналистов, либо на округах, где, по мнению оппонентов режима, будут наибольшие шансы получить мандат. В результате в Советах, скорее всего, не окажется фигур национального масштаба, но региональные лидеры могут получить мандат и статус народного избранника.

В связи с этим особое значение приобретает вопрос о поправках в избирательное законодательство. На местные выборы официальный Минск не приглашает иностранных наблюдателей, поэтому готовящееся Центризбиркомом совещание по рассмотрению рекомендаций ОБСЕ будет ориентировано на перспективу парламентских и президентских выборов.

Ходят разговоры, что власть созрела для перевода белорусской избирательной системы на выборы по партийным спискам. Однако, как не устает говорить председатель Центризбиркома Лидия Ермошина, в этом случае необходимо менять Конституцию, в которой прописан механизм отзыва депутатов (депутата же от партии так отозвать невозможно).

Александр Лукашенко недавно намекнул на возможность коррекции Основного закона, но, возможно, имея в виду совсем другие поправки. В любом случае это требует соблюдения ряда сложных процедур и пока вилами по воде писано. Уже сколько лет прошло после ликвидации президентом Высшего Хозяйственного суда, а в Конституции он так и фигурирует.

Поэтому, скорее всего, кардинальных изменений избирательного законодательства и электоральной системы ждать не стоит. Возможно на уровне инструкций появится очередное уточнение прав наблюдателей и даже право кандидата иметь в избирательной комиссии своего представителя с совещательным голосом.

С точки зрения интересов власти было бы изящно дать такое право кандидатам в депутаты, а потом сетовать, что те массово не воспользовались своим правом. При нынешней слабости оппозиционных структур найти людей для закрытия всех дыр просто невозможно.

Правда, оппоненты правящего режима вполне могут сконцентрироваться на нескольких показательных округах. Но выводы из ударного проведения кампании в считанных округах трудно экстраполировать на всю страну.

Среди рядовых оппозиционеров, которые не вхожи в штабы, популярны идеи любой ценой ломать сценарий властей («выборов же нет!») и расширять территорию свободы через массовые акции.

Лидером этого течения выступает бывший политзаключенный Николай Статкевич. Его основной силой является более радикальная риторика, чем у большинства руководителей оппозиционных структур, а также готовность лично показывать пример на уличных акциях.

По выходе из заключения Статкевича встречали овациями, его мнение интересовало независимую прессу. Однако впоследствии политик не смог удержать на себе внимание журналистов, а его инициативы — тот же созыв Конгресса демсил перед парламентскими выборами — не получили заметной поддержки. Статкевича вместе с другим экс-кандидатом в президенты Владимиром Некляевым руководители оппозиционных структур по аналогии со структурой акционерного общества называют миноритариями, трактуя себя как владельцев контрольного пакета.

При такой раскладке у Статкевича и Некляева очень мало шансов сравняться с лидерами партий в плане опоры на структуры, но есть возможность перехватить инициативу в плане уличных акций. Другой вопрос, насколько в принципе окажутся массовыми такие акции в ближайшие пару лет.