«Мы царские люди». С кем борется милиция, когда не ловит преступников?

12 марта я ехала в Оршу, чтобы увидеть простых белорусов, у которых наболело. Я, конечно, не верю в пропаганду БТ, которая утверждает, что Статкевич собирает народ на площади, платит им по 20 баксов и использует для своих политических целей. Я много и часто езжу по Беларуси. И точно знаю, что в Орше, Бобруйске и Рогачеве, где сегодня проходят акции протестов, большинство даже в глаза не видели Статкевича и его соратников. А уж если и видели, то претензий к оппозиции у простых людей не меньше, чем ко власти. «Просто нет сил больше терпеть», — вот почему белорусы выходят на марши.

Но в милиции решили, что акцию в Орше я увидеть не должна, поэтому почти три часа продержали меня и коллегу из газеты «Наша ніва» в опорном пункте. Кажется, в таких случаях говорят: плохой опыт — это тоже опыт. То, как милиция борется с журналистами вместо того, чтобы бороться с преступностью, стоит особого внимания.

Постараюсь подробно всё описать, чтобы стало понятно, кто на самом деле стоит за «информационной войной», о которой нам так любит рассказывать глава МВД Игорь Шуневич.

Итак, еще на подъезде к Орше стало понятно, что милиция усиленно готовится к протестам. Сначала в Крупках, а затем и в Толочине в поезд вошли сотрудники транспортной милиции, а следом и ОМОН. У фотографа «Нашай нівы» Сергея Гудилина милиционеры документы проверили еще по дороге, да так и уселись рядом с ним до конечной.

К своей персоне я почувствовала внимание на вокзале. Такого скопления милиции в форме и в штатском я давно не видела. Кстати, товарищ Шуневич, поработайте над мимикой и манерами своих сотрудников. А то они форму снимают, но у них же на лице написано, кто они на самом деле.

Уже на перроне я присоединилась к коллеге из «Нашай нівы», и компания у нас собралась заметная — два сотрудника транспортной милиции и три крепких омоновца. На какой-то момент можно было почувствовать себя звездой шоу-бизнеса, у которой мощная персональная охрана. Ну, или на худой конец криминальным авторитетом, у которого за плечами такой багаж, что одного его по городу прогуляться не отпускают.

Но то, что происходило дальше, напоминало дешевый театр. Видимо, не все сотрудники ОМОН еще побывали в Купаловском, что сказывается на их актерской игре.

Правоохранители сходу потребовали у нас документы. Это ведь только в фильмах милиционер представляется, показывает свои документы и поясняет, в связи с чем останавливает человека и просит у него паспорт. Потому что сценаристы сверяют сюжет с законом. В жизни у наших милиционеров все гораздо проще — они считают, что могут выхватить из толпы вообще любого человека и проверять его по базе: совершил тот правонарушение или нет.

Когда я говорю «любого из толпы», то привожу слова лейтенанта милиции Егора Шарая, который так уверен в себе, что свои документы журналистам показывать, похоже, и не собирался. И на вопрос, какие обоснованные подозрения мы у него вызвали, раз он остановил нас средь бела дня, тоже не ответил. С чем у Егора Шарая нет проблем, так это с запугиванием.

«Вы уже сейчас нарушаете Кодекс об административных правонарушениях, это уже неповиновение», — заявил он, когда мы пытались выяснить, зачем нам идти в опорный пункт на вокзале.

«Мы вас проверим и сразу отпустим», — пообещал он. «Сразу» растянулось почти на три часа. При этом наши документы милиционер изучил еще на перроне. В отделении неожиданно сломалась база, по которой Шарай должен был проверить, совершали ли мы с Гудилиным преступления или правонарушения.

Министр Шуневич, помогите милиции в Орше! Они три часа не могут узнать, кто перед ними — журналисты или особо опасные преступники. Мы ведь так никогда не победим бандитизм!

«У нас граждане Российской Федерации уже полгода сидят, выясняем», — поделился с нами один из сотрудников. «Сколько раз мы просили: сделайте вы нам эту базу! А то вора задержим, а проверить не можем — не работает база. Просто обидно за работу, честное слово», — разыгрывал сцену его напарник.

Старший лейтенант Шарай в это время усиленно делал вид, что ищет информацию по нашим данным.

«Я позвонил в Витебский уголовный розыск, — заявил он. — Но оперуполномоченный пока не может ответить». Потом оперуполномоченный не мог поднять трубку — примерно три часа. Для справки: чтобы, как говорят сами милиционеры, пробить такую информацию, нужно максимум десять минут.

Параллельно мы узнали, что на вокзале в «зале повышенной комфортности» сидят наши коллеги из Витебска. У них забрали паспорта, чтобы проверить по той же базе, и тоже отказываются выпустить с территории вокзала. «Ну, у них хотя бы условия получше», — шутили мы между собой.

Нужно отдать должное милиционерам: мне разрешили выйти на обед — в ресторан на вокзале. В это время оперуполномоченный в Витебске все еще взламывал милицейскую базу, чтобы понять наконец-таки, опасный я элемент или нет. В ресторане у меня была личная бесплатная охрана — милиционер Александр следил, чтобы я ни в коем случае не убежала в центр города. Хорошо еще, что платить за телохранителя не надо. «Милиция у нас бесплатная», — успокоили меня.

Ну, теперь хотя бы понятно, за что люди должны платить налог на тунеядство. Например, за то, чтобы около десятка милиционеров три часа пасли двух журналистов. Оптимизация в действии!

В это время мы сами и наши коллеги звонили и в пресс-службу МВД, и в прокуратуру. Замначальника пресс-службы Виктор Новиков обещал разобраться по телефону, уточняя «я же не знаю, как вас задерживали». Но кажется, даже ему было очевидно, что задержание в одном месте сразу четырех журналистов накануне акции протеста не может быть случайностью.

«Звоню в пресс-службу УВД Витебска, но у них сегодня выходной», — услышала я от заместителя пресс-секретаря. Это ведь журналисты могут выйти на работу в выходной день, а у пресс-службы милиции и обед, и выходной по расписанию, хоть стреляйся!

Конечно, вся эта ситуация выглядела трагикомичной на фоне недавних заявлений Шуневича о том, что в стране развернута информационная война. Я прямо говорила Новикову: «Объясните мне, что происходит? Почему нас не выпускают? Почему не работает база розыска? Как нам выстраивать с отношения с МВД, если к нам относятся как к преступникам?»

«Понимаю-понимаю», — услышала я в ответ. Но мне кажется, ни руководство МВД, ни министерская пресс-служба не понимают, что таким поведением они вредят себе же. Или кто-то получает удовольствие от того, что на ведущих сайтах страны будет описан очередной инцидент с неадекватным поведением правоохранителей?

Вероятно, руководство милиции и их пресс-служба не в состоянии соотнести причину со следствием. Я поясню: это сначала сотрудники в штатском избили журналиста TUT.by Павла Добровольского, а потом про это написали СМИ; это сначала пьяный начальник Барановичского ГАИ выпил бутылку водки, сел за руль и на скорость 100 км/ч сбил мать двоих детей, а потом про это написали СМИ; это сначала силовики в штатском, как быдло, напали со спины на активистов в Молодечно, а потом об этом написали СМИ; это сначала журналистов безосновательно удерживали почти три часа в милиции на оршанском вокзале, а потом про это написали СМИ.

Вывод очень простой: остановите беспредел, и вы не увидите негативных публикаций о себе. Хватит отдавать и исполнять бандитские по своей сути приказы.

Оршанские милиционеры, кстати, все прекрасно понимают. И было видно, что им стыдно за сегодняшнюю «работу». У них и без журналистов есть чем заняться, но их офицерская честь это переживет, куда страшнее остаться без зарплаты и стать тунеядцем.

«Что вы хотите, мы царские люди, — заявил мне сегодня милиционер в Орше. — Есть приказ, мы выполняем».

А я хочу, чтобы милиция работала не на царя, а на народ. И чтобы милиционеры наконец-то поняли, что система может растоптать их точно также, как они это делали с простыми людьми. И примеры этому уже есть.