Шпионский скандал бьет по отношениям Беларуси с Украиной

Для украинца Павла Шаройко журналистская миссия в Беларуси была лишь прикрытием, на самом деле он — сотрудник военной разведки своей страны, в чем и сознался после задержания. Таково краткое содержание весьма краткого в принципе брифинга, который провел 20 ноября в Минске официальный представитель белорусского КГБ Дмитрий Побяржин.

«Я не буду комментировать то, что признается в застенках КГБ», — так лаконично, но выразительно отреагировал на эти разоблачения посол Украины Игорь Кизим в интервью БелаПАН.

Словечко «застенки» показывает, что обстановка накалилась и дипломаты уже не чураются экспрессивной лексики.

 

«Крысы в водопроводе» будут аукаться долго

Специфический фон вокруг этой истории создается тем, что налицо «неполное доверие к КГБ со стороны белорусского общества и зарубежья», отметил в комментарии для Naviny.by эксперт аналитического центра «Стратегия» (Минск) Валерий Карбалевич. Скепсис же, по мнению аналитика, идет от того, что ранее КГБ «был замешан» в сомнительных делах с политической окраской.

К тому же в последние месяцы наблюдается «концентрация неуклюжих действий белорусских спецслужб на украинском направлении», считает собеседник.

Он напомнил мутную историю о якобы прорыве джипа с оружием через украинско-белорусскую границу в ночь на 20 марта, странное молчание белорусских властей в деле Павла Гриба (украинский юноша был, судя по всему, похищен ФСБ в Гомеле в августе и потом оказался в краснодарском изоляторе по обвинению в терроризме).

Стоит добавить, что явно с подачи спецслужб и белорусские государственные СМИ, и сам Александр Лукашенко публично раскручивали версию об украинском следе в «дармоедских» протестах февраля — марта. Делу «Белого легиона», призванному напугать и оппозицию, и простых обывателей, также старались придать «майданный» оттенок. Твердили о лагерях боевиков в Украине и пр.

Теперь же и история с джипом (очень похожая на инсценировку) заглохла, и дело «Белого легиона» (в котором так много белых ниток), вероятно, думают спустить на тормозах.

Самые же ядовитые критики до сих пор припоминают КГБ «дохлых крыс» — страшилку, запущенную перед Площадью-2006 тогдашним председателем этой спецслужбы Степаном Сухоренко.

Тогда на волне «революции роз» было модно шить внутренним волнениям грузинский след. И якобы был пойман некий диверсант, которого научили, как отравить минский водопровод при помощи дохлых крыс. Ну и куда тот диверсант девался? Его просто отпустили на все четыре?

Эти «дохлые крысы» всплывают всякий раз, когда КГБ засвечивается в делах с политическим оттенком. Спецслужбам, занятие которых само по себе специфично, особенно проблематично сохранять чистоту рук при жестком авторитарном режиме. Потому что в таких системах «органы» целенаправленно затачиваются под репрессивные функции, используются для нечистоплотных игр внутри страны и на международном поле.

 

Почему Минску и Киеву не удалось договориться тихо?

В принципе разведка — это нормальная деятельность любого государства, «даже формальные союзники шпионят друг за другом», заявил в комментарии для Naviny.by руководитель аналитического проекта Belarus Security Blog Андрей Поротников.

Так что в сюжете с Шаройко главная проблема, по мнению эксперта, в том, что стороны «не смогли договориться тихо».

Он обратил внимание на как-то резко заглохшую историю: 16 июня в Украине был задержан гражданин Беларуси, в отношении которого возбудили уголовное дело по подозрению в шпионаже.

Задержание Шаройко могло быть «симметричным ответом на действия украинских спецслужб», чтобы, кроме всего прочего, «получить товар для торга, обмена», предполагает Поротников.

По его мнению, и в Минске, и в Киеве «осознавали, что попались на не вполне благовидной деятельности». Отсюда и долгий режим тишины в публичной сфере. После задержания Шаройко 25 октября украинские госструктуры молчали три недели. Именно в этот период Лукашенко и его украинский коллега Петр Порошенко встретились в Абу-Даби и, судя по отчетам, поговорили весьма конструктивно.

Почему же ситуацию не удалось разрулить без шума и пыли?

Поротников выделяет еще одну цепь событий. 14 ноября Беларусь голосует в третьем комитете ООН против украинской резолюции по Крыму. Днем позже руководитель белорусской дипломатии Владимир Макей после переговоров в Москве с российским коллегой Сергеем Лавровым заявляет, что на саммите Восточного партнерства в Брюсселе Минск не допустит антироссийской резолюции. Параллельно Макей пиарит готовность Беларуси отправить на восток Украины своих миротворцев.

Все это в комплексе могло «взбесить некоторых людей в Киеве», допускает Поротников.

 

Пилюля перед брюссельским саммитом

Так или иначе, в деле Шаройко джинн гласности вырвался из бутылки. И чего ожидать теперь в двусторонних отношениях?

В Киеве бурлит возмущение. Тамошний Центр исследований армии, конверсии и разоружения уже призвал инициировать санкции против Минска (ЕС их снял в 2016 году), выступить против участия белорусского президента в брюссельском саммите Восточного партнерства.

Высшее руководство Украины наверняка не заинтересовано портить отношения с Минском. Все же Лукашенко после Крыма максимально маневрирует в украинском вопросе, обещает, что с белорусской территории удара по южным соседям не будет. Украинскому президенту ни к чему превращать Лукашенко из пусть даже весьма условного нейтрала в откровенного врага.

Но фишка в том, что Порошенко далеко не так всевластен, как его белорусский коллега. Сама система власти в Украине — более децентрализованная, многоголовая.

И поскольку там «руководство подвержено влиянию общества», не исключено, что оно будет вынуждено скорректировать линию в отношении Беларуси, говорит Карбалевич.

Это допускает и Поротников. По его словам, несмотря на хорошие личные отношения между двумя президентами, внутриполитическая ситуация требует от руководства Украины неких жестких жестов или шагов по отношению к Беларуси — в политической, а может даже и экономической сфере.

Также Поротников прогнозирует, что «ухудшится отношение рядовых украинцев к Беларуси как стране». Ну и, конечно, «белорусских миротворцев на Донбасс не пустят».

Со своей стороны, Карбалевич подчеркивает, что этот шпионский скандал «дезавуирует всю миротворческую роль Беларуси».

Подчеркнем: это особенно некстати для Минска перед саммитом Восточного партнерства, на который впервые персонально пригласили Лукашенко.

Он полетит или Макей (здесь пока интрига) — брюссельская трибуна могла бы послужить прекрасной возможностью распиарить миротворческие инициативы, включая амбициозный проект запустить в белорусской столице процесс «Хельсинки 2.0». И тут — такая пилюля.

 

«Рука Москвы»?

Комментаторы, ясное дело, уже раскручивают версию о руке Москвы в деле Шаройко. Логика таких версий понятна: Кремлю выгодно как столкнуть лбами Минск с Киевом, так и испортить нормализацию отношений Беларуси с Западом.

Может, на самом деле именно в этом конкретном сюжете никакой руки Москвы и нет. Но белорусское начальство и спецслужбы априори оказываются в ситуации «докажи, что ты не верблюд».

Это крайне неблагодарная задача, потому что в принципе критическая зависимость Минска от Москвы и в экономике, и в политике, и в военной сфере видна невооруженным глазом. В ином случае разве подряжался бы глава белорусской дипломатии драться за честь Кремля в Брюсселе, где Беларусь в кои-то веки получает шанс символично продвинуть вперед собственные отношения с Европой, то есть имеет прямо противоположный интерес?

Да, сегодня белорусское начальство, отрезвевшее от «братской интеграции», ищет шансы диверсифицировать экономику и внешнюю политику, рвется воспарить в многовекторные сферы, но слишком уж увяз коготок.

В этом шпионском скандале белорусские власти априори оказались в невыгодной пиар-позиции по двум причинам — из-за специфики режима, часто использующего спецслужбы в политических играх, а также из-за колоссальной зависимости от России.