Заграница

Брежнев перестал быть генсеком, но стал символом

 

В дни 100-летия Леонида Брежнева социологи отмечают, что для большинства россиян он является положительным героем и символом благополучия. Так оценивают генсека более половины опрошенных.

Социолог Левада-центра Алексей Левинсон говорит, что идеализация образа Леонида Ильича началась в годы перестройки, когда у большинства жителей бывшего Советского Союза исчезло ощущение стабильности:

— Эпоха Брежнева рисуется нашими соотечественниками как "золотой век" истории страны. Как следует из результатов опроса, сегодня в глазах россиян это самое лучшее время из того, что выпало на XX век. Прежде всего воспоминания строятся по принципу противопоставления нынешних времен и периода, непосредственно предшествовавшего перестройке: Советский Союз — великая держава, которую в мире боялись-уважали; жизнь была стабильной и предсказуемой (бесплатное образование, бесплатное медицинское обслуживание). Это, конечно, элементы мифа. Даже с реальными воспоминаниями отдельных людей они не совпадают. Это феномен коллективной памяти.

— Как россияне относятся конкретно к Брежневу?

— Брежнев воспринимается как, безусловно, проекция великой страны. Никто не скажет, что он был недостоин той страны, которой он управлял. При нем Советский Союз находился на пике своего могущества. При этом, в отличие от Сталина, про которого можно сказать почти то же самое, Брежнев в глазах наших современников не опорочен исторически, на нем нет таких страшных грехов или страшных обвинений, которые делаются в адрес Сталина.

В адрес Брежнева они такого мягко юмористического характера. Да, когда он стал стареньким, то стал неадекватным. Но это простительно. Это личный грех, а не беда страны.

— С чем у вас лично ассоциируется эпоха правления Леонида Брежнева?

— Я могу сказать, что много раз было очень стыдно за свою страну. Это очень острое и тяжело переживание. Для многих людей моего поколения, скажем, вторжение войск в Чехословакию было очень тяжелым сломом. Это разорвало связь между моим государством и мной.

Безусловно, если смотреть с позиции историка, то это, быть может, далеко не самое кровавое действие, но в такой духовной биографии поколения, если так можно выразиться, это было очень тяжелым моментом. По сути дела, это порушило надежды на то, что возможен социализм с человеческим лицом. //Радио "Свобода"