Происшествия

Сыщики на пикнике и на работе

«… в живой уличный эфир врывался хор грубых мужских голосов, исполнявших суперхит семидесятых: «Наша служба и опасна, и трудна…», — так описывалось празднование Дня уголовного розыска в детективе «Инферно» питерского «мента» Андрея Кивинова.

— А еще там что-то было о водке, квашеной капусте и разговорах все больше о работе, чем о женщинах и политике, — продемонстрировал знание современной российской детективной литературы главный столичный сыщик — начальник управления уголовного розыска ГУВД Мингорисполкома подполковник милиции Геннадий ЗАХАРОВ, с которым корреспондент «Белорусских новостей» побеседовала накануне Дня уголовного розыска, отмечаемого 5 октября.

— А как минские сыщики отмечают свой праздник?

— В 1991 году, когда я пришел служить в розыск, минские да и все советские сыщики отмечали праздник прямо на рабочих местах, как написано в детективе. Сейчас, конечно, все по-другому. Вообще мне нравятся детективы Кивинова, но там водки больше, чем в реальной жизни. День розыска мы собираемся отпраздновать вместе с семьями, выехав на природу. Конечно, будет пикник. Но если, не дай бог, в Минске случится серьезное преступление, то я вынужден буду вернуться в город. Такая служба.

— Что повлияло на ваш выбор профессии?

— Будучи старшеклассником, мечтал стать юристом. Служителем закона, так я это тогда понимал. В армии решил, что пойду именно в милицию, а не в адвокатскую контору, к примеру. После службы в армии был милиционером по конвоированию административно задержанных. Потом понял, что хочу служить именно в розыске, добился направления на учебу в минскую Высшую школу милиции — здесь учили на сыщиков. В 1991 году получил офицерские погоны и должность зонального оперуполномоченного.

— Геннадий Анатольевич, почему выбрали именно розыск?

— По молодости больше думал об азарте, романтике. Но, прежде всего, о торжестве закона, как это ни высокопарно звучит. С годами понял, что сыщик — это человек с обостренным чувством справедливости, способный разделить чужую боль.

— Первое раскрытое преступление помните?

— Не уверен, что первое. Но одно из первых: во Дворце молодежи украли театральные костюмы. Вместе со своим наставником Михаилом Дедюлей напали на след воришек. Ими оказались старшеклассники. А в послужном списке несовершеннолетних было более 40 краж. Причем все разные: то костюмы, то «Ямаха» из цирка, то квартиры «почистили».

— О 90-х годах теперь говорят, что они были лихими, в смысле разгула преступности. Вы согласны?

— Конечно. Тогда совершалось много дерзких и жестоких преступлений, начала формироваться организованная преступность. В то же время законодательство отставало от жизни, экономическая ситуация аховая…

— А теперь?

— В последние годы произошел значительный рост общеуголовной преступности. Это касается всех видов краж. При этом стало значительно меньше совершаться тяжких преступлений против личности. Что касается организованной преступности, то в прежнем понимании, когда соблюдена вся иерархия от «вора в законе» до «пацанов», ее уже нет. Но я отношу к этой категории любую высокоорганизованную преступную группу: с распределением ролей, технической оснащенностью, дисциплиной и т. д. Неважно, что они не живут по бандитским «понятиям» и не несут деньги в «общак». Достаточно того, что они объединились для совершения преступлений, которые считают своим «бизнесом», как, к примеру, автоворы.

— Статус столицы накладывает какой-то отпечаток на «работу» злодеев?

— Конечно. Считается, что в столице больше возможностей для всех, в том числе и для преступников. К нам едет немало «гастролеров» из каждой области и стран с безвизовым въездом. К примеру, в этом году наш отдел по раскрытию преступлений в сфере автобизнеса разоблачил несколько преступных групп, промышлявших кражами автомобилей. В составе групп были в основном неминчане.

Арестовано несколько групп высококвалифицированных «домушников». Среди них тоже много неместных. Расчет делается на то, что в мегаполисе «улов» будет побогаче и легче затеряться. Но их надежды не оправдались…

— Преступления совершают в основном ранее судимые или много «дебютантов»?

— Дебютантов, к сожалению, хватает. Но их и изловить легче. Чаще всего, первый эпизод становится последним. За ними самые разные преступления: от «бес попутал» прихватить бесхозно лежащий где-нибудь на барной стойке мобильник, до убийств. Сегодня, кстати, арестованы подростки, убившие бомжа. Дети из внешне благополучных семей возомнили, что имеют право распоряжаться чужой жизнью. У них спросили: «За что вы его убили?», ответили: «А он нам не понравился». И тени раскаяния нет. Они все еще не понимают, что произошло.

Ранее судимые тщательно готовятся к совершению преступлений, они умеют заметать следы — это серьезные противники. Я не буду впадать в восторг от того, что все оперативники имеют высшее образование, а кто-то и два. В 60-е годы прошлого столетия на службу в милицию брали людей даже с неоконченным средним образованием, и тогда этого было достаточно. Теперь же вырос образовательный уровень всех людей, соответственно, милиция не должна отставать. В последние годы среди преступников нашего профиля — грабителей, насильников — увеличилось количество людей, имеющих диплом о высшем образовании. А в 1985 году, когда я пришел служить в милицию, в основном только фигуранты по экономическим преступлениям имели высшее образование.

— За семь лет знакомства я написала о многих интересных делах, раскрытых с вашим участием: «черные» риэлторы, жестокие убийцы, виртуозные грабители. А вам запомнилось какое-нибудь дело своей необычностью?

— Труп без сердца. В середине 90-х на Острове любви, что на Комсомольском озере, нашли труп мужчины. Судмедэксперты вскрыли: нет сердца. Учитывая место происшествия, история приобретала романтический оборот. Но оказалось, что ранее судимого гражданина убили его же «коллеги» и вырвали сердце. Сперва держали его дома в холодильнике, потом выбросили. А вскоре мы вычислили убийц.

— Геннадий Анатольевич, розыск — это труд одиночки или коллектива?

— Коллектива. Конечно, так бывает, что в одиночку оперативник раскроет преступление, но оно относится к категории несложных или очевидных. Для раскрытия небытового убийства, серии квартирных краж, вообще тяжких преступлений, необходим труд всего коллектива. К примеру, часто приходится обращаться к коллегам из управления «К», раскрывающим преступления в сфере высоких технологий. Да и обыкновенные патрульные, участковые вместе с нами участвуют в раскрытии преступлений.

— Какова «фотография» рабочего дня сыщика?

— Если надо, то он растягивается на двое-трое суток. В «нормальном» режиме — часов 12. Сыщику приходится общаться с разными людьми и с каждым надо суметь установить контакт. Надо обойти 100 квартир, а свидетель будет только в 99-й. Очень тяжело разговаривать с потерпевшими или их родственниками. Им трудно сосредоточиться, отвечать на вопросы. Но опять-таки, если 16 лет назад пришел милиционер и все «смирно», то теперь люди могут спорить, доказывать: не там ищете, вообще все неправильно делаете, мы будем жаловаться.

— Начальник розыска — это только руководитель или еще и сыщик?

— Как руководитель я отвечаю за коллектив и результаты его работы. Организационные вопросы занимают много времени. Но вот сегодня я поеду в Московское РУВД — там нераскрытое убийство. Вместо разгромного совещания я постараюсь, опираясь на свой опыт, помочь коллегами раскрыть преступление. Я могу сам работать со свидетелями, потерпевшими и подозреваемыми. На этом основании, прежде всего, считаю себя сыщиком, потом — руководителем сыщиков.

— Как вы относитесь к милицейским династиям, и собирается ли ваш сын примерить офицерский китель?

— К династиям отношусь с уважением. Дети милиционеров осознанно выбирают профессию. То, что они не первые в роду надели погоны, — огромная ответственность, как вторая присяга. Мой сын выбрал другую профессию, он хочет быть инженером-программистом. Такие специалисты сейчас и в милиции служат, но в его планы это не входит. Я с уважением отношусь к мнению сына.

— Совместимы ли семья и служба в милиции, когда у сыщика бесконечный рабочий день и один-два выходных в течение месяца?

— Женам сыщиков, да и вообще милиционеров, следовало бы присваивать как минимум на два звания выше супруга за их терпение и двойную нагрузку: дом, дети — все на хрупких плечах женщин. Настоящие сыщики женятся только на настоящих женщинах, способных доверять, уважать и понимать.

— Видимая сторона службы в милиции — это погони, задержания, награды, звания. Невидимая — всякая рутина, профилактика, рапорта-отчеты, выговора. А вам что греет душу?

— К нам приходят люди и говорят спасибо, что нашли виновных, что восторжествовала справедливость. Это очень волнующий момент… Вот ради этого стоит работать, это и греет наши души. Я не буду преуменьшать роль званий, должностей и медалей, но самая высокая награда — когда чувствуешь, что помог людям.

— Геннадий Анатольевич, ваши пожелания коллегам?

— Сыщик — это диагноз. Бывших сыщиков не бывает. Поэтому я хочу пожелать тем, кто в строю: профессионального долголетия, звезд на погоны, удачи, благополучия. Ветеранам розыска — крепкого здоровья. Чтобы в семьях сыщиков всегда царили любовь, уважение и понимание.