Экономика

Можно ли смягчить последствия роста цен на нефть и газ?

В ситуации, когда угрозы недавней союзницы лишить нашу страну любого рода "подпитки" начинают материализовываться, едва ли конструктивно искать ответ на вопрос "Кто виноват?". Практичнее понять, что будет и что делать, "чтобы не было мучительно больно…". На эти вопросы применительно к ситуации роста цен на российские энергоносители "Экономической газете" отвечает известный белорусский экономист, кандидат экономических наук Леонид ЗЛОТНИКОВ.

— Леонид Константинович, как бы вы оценили возможные потери нашей страны от уже ставшего реальностью повышения цен на нефть и возможного роста стоимости газа?

— Применительно к росту цен на нефть речь может идти о потере 2-2,5 млрд. долларов, или 6-8% ВВП. Это чувствительно, но не смертельно. Можно ожидать, что еще долларов на 100 повысятся цены на газ. Это тоже будет означать уменьшение ВВП примерно на 2 млрд. долларов. Вместе повышение цен на газ и нефть будет стоить где-то 4-4,5 млрд., а это уже 12-13% ВВП.

— Кто почувствует это на себе в первую очередь?

— Конечно, энергоемкие отрасли. Производство металла, цемента, строительных материалов, химическая промышленность. Пострадает население. Придется повышать цены на бензин. Речь может идти о 30-50-процентном повышении, если правительство полностью переложит его на потребителя. Уменьшится возможность правительства субсидировать убыточные отрасли и осуществлять социальные программы. Но главное — будет и дальше снижаться конкурентоспособность отечественной продукции. Я подсчитал, как за последние 4 года изменяется сальдо внешней торговли Беларуси с Россией, поскольку именно туда идет продукция нашей обрабатывающей промышленности. При этом я отбросил стоимость импорта энергоносителей. Оказалось, что в 2001 г. сальдо было плюс 780 млн. долларов, а уже в 2004 г. оно стало минус 230 долларов. Правда, в 2005 г. падение несколько замедлилось, но тенденция сохранилась. Причем на 70% эти изменения зависят от цены. Теперь же промышленность попадает в еще худшие условия из-за роста цен на энергоносители: с ее старыми технологиями у нее нет перспектив.

Тем более что параллельно с этим наметилась еще одна тенденция. В последние годы шел рост доходов от экспорта нефти и нефтепродуктов. Если в 2001 г. наша страна экспортировала 7,66 млн. т нефтепродуктов, то в 2005 г. уже 13,46 млн. т. Причем начиная с 2003 г. мы начали понемногу экспортировать нефть и сжиженный газ (2003 г. — 0,8 млн. т, 2005 г. — 1,75млн. т). Видимо, не успевали перерабатывать.

При этом ежегодно росла выручка из-за роста цен на мировом рынке. Если в 2001 г. от экспорта нефтепродуктов мы получили 1,2 млрд. долларов, то в 2005 г. уже 5,44 млрд. долларов. Мало того, Россия давала нам нефти больше, чем нужно для внутреннего потребления (в 2001 г. в 1,5 раза больше, в 2005 г. — уже в 2,5). При этом, как ни странно, цена нефти для Беларуси относительно мировой снижалась. В 2001 г., когда в дальнее зарубежье Россия продавала по 156 долларов за тонну, мы ее получали по 116 долларов, а в 2005 г. 350 и 218 соответственно. То есть разница с 40 долларов выросла до 132 долларов на тонне.

Беларусь, таким образом, имела в последние 6 лет необычайно благоприятные условия для развития. Теперь этого не будет.

— А как прореагирует валютный рынок?

— Как и любой другой. Если поступления валюты уменьшатся, ее цена возрастет. Насколько — сказать сложно. Думаю, что падение будет не очень сильным. По сравнению с 2001 г. покупательная способность доллара снизилась в 2 раза. Полагаю, что мы вернемся к этому уровню, в этом случае повышение составит 30-40%. Но это очень грубая, качественная оценка. Очень сложно просчитать достоверно, когда речь идет о сложных процессах.

— Есть ли, на ваш взгляд, возможность у правительства смягчить воздействие вышеописанных факторов, не принимая никаких радикальных решений?

— Правительство пытается создать Фонд национального развития… Насколько я помню, речь шла о том, что в него необходимо собрать порядка 600 млн. долларов. Но мы только что говорили о том, что Беларусь теряет около 4 млрд. долларов в год. Накопленных 600 млн. хватит только на 1,5-2 месяца для компенсации этих потерь. Наши золотовалютные накопления составляют около 1,5 млрд. долларов, а это тоже немного. Тем более что остаться без накоплений, чтобы поддержать курс доллара, — опасный путь. Да и небольшие у нас золотовалютные резервы по отношению к месячному объему импорта. Фактически на один месяц импорта. Поэтому можно считать, что у правительства практически нет возможности смягчить воздействие имеющихся энергетических факторов.

— Что же делать в этой ситуации?

— Считаю, что нужны радикальные рыночные реформы. Об их содержании можно даже не говорить дополнительно. Есть пример Польши, Литвы. Хочу только обратить внимание, что у нас есть несколько серьезных конкурентных преимуществ, которые способны сгладить имеющийся отрицательный импульс и, по моим расчетам, на 25% сдержать падение уровня жизни, которое неизбежно наступит после разрыва энергетических связей с Россией.

Первое, что нам нужно сделать, — открыть нашу экономику, вписаться в процессы глобализации, дать возможность прийти иностранным инвесторам, а это значит, дать им контрольные пакеты акций. В противном случае они не пойдут. Сюда должен прийти капитал, который использует наше главное конкурентное преимущество — относительно дешевую и квалифицированную рабочую силу.

Еще одно конкурентное преимущество — нетронутая приватизацией госсобственность. Но речь, конечно, не идет о такой приватизации, как теперь обсуждается, — отдать "Газпрому" трубу за то, чтобы два года получать дешевый газ. Два года закончатся быстро. А дальше? Нужен стратегический инвестор, который не только заплатит деньги за собственность, но и создаст конкурентоспособное производство, даст возможность людям получать хорошую зарплату.

Второе, что мы должны сделать, — перестать поддерживать в таких объемах сельское хозяйство. Наши дотации этому сектору достигают почти 2 млрд. долларов в год. Столько же тратит большая Россия. Беда еще и в том, что эти деньги мы отправляем как в "черную дыру". Этот объем продовольствия, который страна потребляет сегодня, мы можем получить, затратив на 2, а то и на 3 млрд. долларов меньше ежегодно, если перейти на потребление импортного дешевого продовольствия.

— А как же продовольственная безопасность?

— Продовольственная безопасность — это когда есть за что купить. Ведь примерно половина энергоносителей, которые мы покупаем за валюту, уходит на сельское хозяйство, если учитывать не только прямые, но и косвенные затраты. По моим расчетам, среднестатистическая семья из трех человек тратит примерно 600 долларов в год на продовольствие косвенно, оплачивая другие виды товаров, в цене которых "сидит" налог на поддержку сельхозпроизводителя. Еще один аргумент в пользу того, что наше сельское хозяйство как цех надо закрыть на ремонт и воспользоваться более дешевым импортным продовольствием — убыточность экспорта продовольствия. Возьмем, к примеру, сливочное масло. При себестоимости 3-4 доллара мы продаем его в Россию за 1,8 доллара. По моим расчетам, на каждом миллионе долларов мясо-молочной продукции, экспортируемой в Россию, Беларусь теряет 1,4 млн. долларов ВВП.

Речь идет не о том, чтобы уничтожить собственное сельское хозяйство, а чтобы сделать его эффективным.

— Сколько, по вашему мнению, понадобится нам времени, чтобы догнать соседей — Польшу, Литву, если мы встанем на путь реформ?

— Думаю, лет 6-7.