Мнение

Максим Жбанков. КУЛЬТ-ТУРЫ. Месье Дали, белорусский артист

 

Максим Жбанков. Культуролог, киноаналитик, журналист. Преподаватель «Белорусского Коллегиума». Неизменный ведущий «Киноклуба» в кинотеатре «Победа». В 2005-06 годах — заведующий отделом культуры «Белорусской деловой газеты». Автор многочисленных публикаций по вопросам современной культуры в журналах «Мастацтва», «Фрагмэнты», «pARTisan», на сайте «Наше мнение».

Лет пятнадцать назад, в бурные времена культурных сдвигов, был у меня приятель. Нормальный сын своей эпохи: читал Камю с Ницше, слушал Брайана Ферри и Кейт Буш. А еще имел творческие амбиции. Режиссер по образованию, ведущий дискотек по роду основной деятельности, мой товарищ всерьез считал себя живописцем. Писать картины он не умел. Но очень любил. И старательно заполнял свои неловкие полотна птицами с головами-молотками, мягкими часами, людьми-деревьями и облаками в форме пишущих машинок. Вы уже поняли? Конечно же, он был сюрреалистом.

Дело частное, дело прошлое. Может, и не стоило бы его вспоминать, если бы усатый призрак Сальвадора Дали не витал настойчиво над делами и днями нашей глянцевой тусовки. Помнится, на очередной презентации фестиваля авангардной моды «Мамонт» модели кружили по подиуму, неловко огибая пюпитры с разложенными на них скверными репродукциями неистового каталонца. Заглянув в новооткрытую кофейню, рискуешь столкнуться с очередным «Жирафом в огне». А совсем недавно местная золотая публика раздавала награды красивым и успешным — и снова с претензией на «шоу в стиле Дали»! Откуда такая народная любовь к давно отгремевшему джазу не самой высокой пробы? Да все оттуда же — из родного советского прошлого.

«Отредактированный и исправленный» культурный паек создавал блестящую репутацию любому пробившемуся сквозь железный занавес инородцу. Литературные посредственности вроде британского коммуниста Джеймса Олдриджа шли нарасхват. «Романы Курта очень выигрывают в переводе!» — вздыхали заезжие американцы, удивляясь культовому статусу Воннегута. Визит рок-группы из ГДР значил не меньше «Роллингов» в Мэдисон Сквер Гарден. Цветные вкладки с абстрактной живописью из журнала «Америка» дрожали в руках взволнованной богемы. А архивный сюрреализм, которым западный мир успешно переболел тридцатью годами раньше, воспринимался как невероятно смелый арт-прорыв. Даже в его декоративной коммерческой версии — той самой, которую олицетворял надменный Сальвадор.

Когда лед тронулся и актуальное искусство перестало быть запретным плодом, удивлять копиями Дали стало просто смешно. Смешно в Киеве, Вильнюсе или Москве – но не у нас. Поскольку здесь арт-жизнь так и не стала открытой. Прогрессивных авторов можно пересчитать по пальцам – и они по большей части выставляются и продаются за пределами страны. Немногочисленные галереи предлагают откровенно конформистский продукт. Арт-пресса – вы ее видели? – в летаргическом сне. Выставки западного искусства редки и бессистемны. О персональных ретроспективах Энди Уорхола или Йозефа Бойса остается только мечтать. Инерция власти порождает инерцию эстетических приоритетов: пристрастия среднеобразованной публики зависли где-то на уровне 70-х годов прошлого века. Кинорежиссер? Гринуэй! Балетмейстер? Елизарьев! Художник? Дали...

Все по-прежнему: любить сюр как бы модно. Писать сюр как бы престижно. Но в этом как бы и кроется главная интрига. Потому что Дали (по большому счету) – это тоже как бы сюр. Виртуозный ремесленник, беспринципный авантюрист, блестящий провокатор, цинично превративший собственный росчерк в успешный коммерческий брэнд. Дали пережил сюрреализм как авангардный проект – и безмятежно остался жить дальше после смерти своего рок-н-ролла. Он не радикален, а по-старушечьи дотошен и пунктуален, превращая мятеж в изящные искусства. Распилить голову ангела Леонардо на кусочки – и продать по частям. За что титан саморекламы любим обывателем? За комфортный кошмар и безопасную шизу.

В культуре не бывает случайностей: Дали как иллюзия авангарда целиком соразмерен нашему арт-процессу как иллюзии движения. И нашей «элитной» публике как псевдоносителю общей продвинутости. Полный синхрон: имитатор приветствует имитаторов. Как свой – своих.

Месье Сальвадор – идеальный белорусский артист эпохи паузы. Он умеет бегать по кругу цирковой собачкой, не теряя царственного облика и ясности взора. Он удобен – и абсолютно пуст. Наш Дали – не артист, а дизайн. Пара нелепых усов, парящих в декабрьском небе над кучкой случайных туземцев.