Людмила Погодина. ШОУ-БИЗ. Что ж вы так убиваетесь? Вы же так никогда не убьетесь

Людмила Погодина. С 2000 года обнаружила себя в журналистике и загадочным образом проявляется в ней до сих пор. Профессиональный фрилансер, сотрудничала с отошедшим в мир иной журналом «НАШ» и продолжает сотрудничать с ныне здравствующими журналами «ШО» и «ДОБЕРМАН». Специализируется на интервью и фотографии. Не курит.

Немного подкрепившись, Евгений широким жестом смахнул крошки со своих разудалых усов и, не вставая с места, схватил гитару, обклеенную, как чемодан гастролера, всевозможными надписями. Пока перекати-поле-компания доедала салаты из морской флоры и фауны, Евгений залихвацки затянул: «У меня есть две гитары – одна мне, одна тебе!» Из салатов моментально исчезли вилки и ложки – дюжина рук забарабанила по стаканам, бокалам и тарелкам. В тот переломный момент ужин превратился в джем-сейшн. Через минуту хозяин бара, где американизированная обстановка грела душу интуристам, принес вторую гитару и вручил ее Орену. Так же постепенно на столе появился бубен, барабан, четыре губные гармошки и колотушка. Помещение зазвенело, официанты собрались у барной стойки и невольно пританцовывали. В такие моменты понимаешь, что хорошо как раз там, где ты есть. Ради этого чувства естественной импровизированной радости раз или четыре раза в месяц поезд везет меня туда, куда я хочу.

Есть ровно две причины, по которым это происходит. Первая – оставаться всегда на одном месте (пусть даже самом хорошем месте), в результате чего медленно, но верно оказаться во главе угла… достойно, но неинтересно. Может быть, интересно, но не сейчас, когда еще можно побороть лень и сонливость. Маленькие королевства локального шоу-бизнеса (белорусского, российского, украинского, whatever) прекрасны с точки зрения муравейника, но скучны с точки зрения целого леса. При возможности бегать от одного муравейника к другому и встречать не только себе подобных муравьев, но и совершенно незнакомых насекомых с тем, чтобы не зачерстветь и не обрюзгнуть, продолжаю это делать, так как упускать любую возможность – выше моих дамских сил. Сидеть внутри круга, собственноручно очерченного мелом, и возводить себя из степени в степень, используя для возвышения табуретки, позаимствованные у соседей, не оправдано для полноценного пытливого организма. Хуже процесса восхождения на табуретную пирамиду только слепая вера в ее совершенство. В целом, это из разряда сериалов «Счастливы в неведении»: выход за круги своя страшен переоценкой собственной персоны на новом уровне, и потому циркулировать внутри элитарного локального муравейника оказывается в разы приятнее.

Вторая причина связана с тем, что происходит, когда поезд прибывает обратно. Исходя из собственного опыта, возвращаться в Минск приятно примерно настолько, насколько радостно после долгой прогулки оказаться дома с чашкой освежающего чая. Но спустя какое-то время по прибытию, становится все сложнее отделаться от ощущения лейтмотива, которым пропитаны голоса белорусского самосознания: «Хорошо там, где нас нет». Что ж поделать, «там», на том конце леса, действительно может быть и бывает хорошо – это несложно проверить. Странно то, что синхронно с этим навязывается мысль «плохо там, где мы есть сейчас». И от монотонного утверждения одних о том, как же в Беларуси жить скучно, становится тошно даже тем, кому везде хорошо. Какая-то ущербная необходимость в собственном уничижении в свое время отвернула от интереса к белорусской рок-музыке. Любовь к обиженным и оскорбленным, привитая традициями, приводит к мысли о природе неизлечимой обиженности. Работа в рамках неблагодарного жанра делает профессионала со временем однобоким, а при вычленении из контекста – ненужным. Музыкант остается нужен до тех пор, пока он обижен, и только тем, для кого это актуально. Отсюда чувство, что умение страдать возникает на месте неумения получать от жизни удовольствие (учитывая то, насколько жизнь по определению безрадостная штука, умение «радоваться вопреки» дается гораздо сложнее умению сопереживать), и этот дисбаланс в категории «страдать-радоваться» и отсутствие гармонии заставляет искать людей за «меловым кругом». Потому, когда становится душно от жалоб, я снова сажусь в поезд.

Если в это же самое время кто-то на другом конце света садится в самолет, и в определенный момент наши пути пересекутся, значит в месте, где мы окажемся (называйся оно Берлин, Москва, Хельсинки или как угодно еще), будет хорошо. Из огромного числа талантливых людей в этот контекст вписывается близкий пример цыганских панков (aka Gogol Bordello), каждый из которых своим существованием доказывает, что гармония и атмосфера, прежде всего, заложена в себе самом. Безумный многонациональный состав (с привязкой к Украине, России, Китаю, Шотландии, Израилю, Таиланду, Эквадору, США) отрицает наличие ментальных границ. Тот факт, что ради нового тура дюжина людей съезжается с разных материков, и этот момент искрит от эмоций, а заканчивается вышеупомянутым джем-сейшеном, стирает к чертям границы географические. Не хочется скатываться до прописных истин в духе «не место красит человека», где место – географическая точка, но как еще можно объяснить отсутствие необходимости сгущать краски вокруг себя, когда есть шанс поработать хотя бы над собственными оттенками.

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».