Мнение

Максим Жбанков. КУЛЬТ-ТУРЫ. Общество мертвых диджеев

 

Максим Жбанков. Культуролог, киноаналитик, журналист. Преподаватель «Белорусского Коллегиума». Неизменный ведущий «Киноклуба» в кинотеатре «Победа». В 2005-06 годах — заведующий отделом культуры «Белорусской деловой газеты». Автор многочисленных публикаций по вопросам современной культуры в журналах «Мастацтва», «Фрагмэнты», «pARTisan», на сайте «Наше мнение».

Семнадцать — лучший возраст для глупостей. Мы взволнованы и немного испуганы. Плоскогубцы дрожат в руках. Пыльное пианино из школьного подвала бьется в истерике, чуя недоброе. И не зря: тройка лохматых девятиклассников выкручивает из него струны. Была идея их использовать для самодельной бас-гитары. Потому что у нас уже были песни (музыка Вовки и Сереги, слова мои), двенадцатиструнная красная «Кремона» и даже малый барабан с тарелкой, купленные после сдачи горы пустых бутылок с Вовкиного балкона. В то дурное и жаркое лето нам надоело слушать чужой винил. Кухонные диджеи от пассивного потребления перешли к активному производству.

Что нами двигало тогда, я понял намного позже — когда посмотрел отчаянное и прекрасное кино Питера Уира «Общество мертвых поэтов». Фильм без жеманства и сюсюканья, историю явных поражений и неочевидных побед. Там в стайке юных белокожих англосаксов, из которых отчаянный учитель словесности упорно выбивал покорность и конформизм, не нашлось никого, кто попытался бы его защитить. Но прощальный жест – взобраться на парту посреди скучного урока – парнишкам все-таки удался. Кино было про риск духовного опыта. И невозможность не рисковать.

Когда вырастешь, меняется немногое. Малолетка жестко зависим от того, что верещит с телеэкрана или лепечет в эфире. А существо, освоившее бритвенный станок и презервативы, по мере своего превращения в автономную боевую единицу получает право на личный плэй-лист и собственную частоту вещания. А также законную возможность не орать гимн под ночное теле-караоке, отказаться от паточного Мендельсона в локальном ЗАГСе или, напротив, выйти к голубям и эмо-деткам в подземный переход с дешевой гитарой. Или как замечательная тетка возле «Комаровки», звонко распевать загадочные христианские гимны. Интересно, кто ей пишет слова?

Иногда саундтрек выходит из-под контроля и начинает чудесить. Тогда в ночной парижской подземке джинсовый гитарист вдруг споет тебе, чужаку, твой любимый «Waterloo Sunset». Или после очередного разрыва уличный саксофон расстреляет растрепанное сердце «Stars Fell On Alabama» — темой, под которую все это горе-счастье и закрутилось… А еще есть под завязку загруженные ностальгией мюзик-боксы из правильных фильмов и глупый, нечаянно трогательный, FM (например, когда в такси зазвучит Милен Фармер). Но и тут главный герой – твой внутренний диджей. Потому что всегда слышишь лишь то, что готов услышать.

Жизнь ложится на ноты, микширует бытовые свары, похмельную блевотину и высокий треп, сыплет поверху сэмплы из Майлса Дэвиса, участкового инспектора, Заратустры и Обамы, скачет с дорожки на дорожку, ломает ритм. Чтобы погаснуть с последней фразой последнего трека и окончательно превратить очередного диджея в атмосферный эффект. Так сколько же тем было в твоем сете? Ровно столько же, сколько случилось маленьких смертей и возрождений.

Кто-то из новых героев, которых я уже не запомню, выдал формулу «God Is DJ». Думаю, Спасителя явно переоценили. В лучшем случае, он поставляет диски и обеспечивает ток в сети. А вот винил взрослые мальчики и девочки отбирают сами. И забывают тоже сами. В каждом из нас – кладбище мертвых диджеев, паспортные данные которых странным образом совпадают. Только первый – это, скажем, я в 16 лет (ситро, «Битлз», «Холлиз», Стругацкие, «Веселые ребята», Высоцкий), второй – в 24 (водка, «Крим», Хендрикс, Саймак, «Лед Цеппелин», «Йес»), третий – уже в 35 (виски, «Кокто Твинс», Гектор Зазу, Лимонов, Боб Марли, «Хронос Квартет»), четвертый – «полтинник» (текила, Гейнсбур, Лу Рид, Буковский, Телониус Монк, «Тайгер Лилис»)… Наверное, соберись все эти Я-парни вместе, им не нашлось бы о чем поговорить. И общего плэй-листа никак бы не сложилось. Мы движемся сквозь наши дни, переступая через себя. Иначе не выходит. И это, наверное, правильно.

У меня есть новый ярлык для нашего reality-show: общество мертвых диджеев. Потому что мы сами хороним своих диджеев – и весьма успешно. Потому что музыку снов ломает атональный быт. Потому что личный звуковой трип слабо совместим с хитрыми методиками программирования массовых экстазов. Потому что вокруг полно тех, в ком диджеи так никогда и не проснутся. А еще потому что в глобальном диско-клубе выбор прост: крутить свой винил (недолго, но со вкусом), или вечно плясать под чужой плэй-лист.

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».