Мнение

Дмитрий Аксенов. ТРЕТЬЯ СИЛА. Ключевой аргумент против санкций ЕС

 

Дмитрий Аксёнов. Родился в 1976 в Гродно. В 1997 году окончил факультет компьютерного проектирования БГУИР (МРТИ). После работал инженером-программистом в Минске. С 2009 года вместе с женой проживает в г. Дортмунд, Германия. В данный момент зарабатывает частной консультацией IT-компаний. Интересуется политикой и психологией, умеренно занимается общественной работой, верит в разумный подход и трезвость мышления, а также в важность красоты, гармонии и человечности.

В статье сделана попытка рассмотреть несколько тем, переплетенных между собой, в том числе, обосновать с моральной точки зрения позицию отказа от визовых санкций. Статья написана в надежде, что некоторые ее положения смогут стать отправными точками (в прямом или обратном направлении) для формирования более совершенной позиции.

Уважаемый читатель, я вполне допускаю, что вы не сможете дочитать эту статью до конца за один проход. Прошу прощения за объём и надеюсь, что основные люди, для которых эта статья предназначена, найдут в себе силы вернуться к ней повторно.

В результате личных бесед с Алесем Михалевичем, Ольгой Стужинской и Александром Федутой прояснилась рациональная формулировка позиции, попытка изложения которой сделана далее в разделе «Самосуд, символические санкции» этой статьи. Перед этим я хотел бы затронуть другую тему и описать то, что послужило первопричиной для рассмотрения вопроса о санкциях.


Интуитивное ощущение неправильности санкций

Для меня сложно избавиться от некоторого осадка или привкуса, возникающего при мысли о визовых санкциях. Это ощущение сложно обозначить логически. Другие авторы высказывались по этой теме, приводя различные аргументы — вполне возможно, что у некоторых из них возникало похожее чувство. Здесь можно привести аналогию: например, когда на порог к вам приходят сектанты — вы интуитивно знаете, что они ошибаются в чем-то важном, хотя в отдельных вещах могут быть правы.

Особенно в политике следует прислушиваться к этому чувству и не терять с ним связь, потому что существует множество «-измов», которые прельщают своей логической стройностью, но на практике приводят к разрушительным последствиям.

Подобного рода ощущение не говорит само по себе о правильности или неправильности чего-либо, но является сигналом предупреждения о том, что вы сталкиваетесь с чем-то чужеродным. Эта реакция сознания подобна вкусовой реакции на незнакомый или испорченный продукт, только гораздо слабее по своей интенсивности. Желательно разобраться с источником этого ощущения непредвзято, не пытаясь сформировать позицию преждевременно на основе одних только чувств или предпочтений.

Если человек, не предаваясь фантазерству, научился приводить это чувство к рациональной основе — как правило, он имеет точку привязки для своего здравомыслия на уровне более высокого порядка, чем эмоции или даже логика. Потому что, особенно после серьезной душевной травмы, нельзя полагаться ни на то, ни на другое.

Попытка выдавить решение из себя в состоянии депрессии или усталости ни к чему хорошему не приведет. Если нет отправной точки для формирования позиции — к ней нельзя прийти логически. Здесь мы имеем дело с феноменом человеческого сознания, который в хорошей позитивной обстановке, казалось бы, спонтанно черпает идеи из неведомого источника, а сам процесс мышления похож на то, что художники и музыканты называют вдохновением.


Стратегия против морали, двойные стандарты

С точки зрения одной лишь стратегии, вопрос санкций можно посчитать второстепенным — для некоторых людей, к сожалению, он носит характер не более чем символической «фишки» на игровом поле.

Но рассмотренный таким образом, этот вопрос игнорирует уважение к человеческой природе в целом и, по сути, является силовым методом, который доминирующая сторона использует в отсутствие более весомого дипломатического аргумента.

К сожалению, в политике внешняя и внутренняя сторона вопроса часто не совпадают, и это касается не только белорусских властей. В личной беседе один знакомый назвал меня идеалистом и сказал, что в реальной политике «кидание грязью» иногда может идти на пользу. Говоря еще раз об интуитивных чувствах, как раз подобного рода заявления вызывают у меня неспокойность.

Следуя такой философии, человек воздвигает перед собой стену на пути к душевному спокойствию. К сожалению, если человек зашел слишком далеко в этом направлении — как доктор Фауст, он теряет ориентиры.

Говоря о заявлениях белорусских властей, можно соглашаться со многим из того, что озвучивает г-н Савиных и что говорит Александр Лукашенко, но с несколькими значительными поправками. Даже у кажущейся справедливой системы всегда есть издержки в ее практической реализации, а некоторые из «самых справедливых» систем при попытке воплощения приводят к преступным и тоталитарным режимам.

Системы, построенные по принципу подчинения одному центральному звену, являются пережитком прошлого — они не могут обеспечить нужды современного общества. Это одна из вещей, которую еще предстоит усвоить правительству Беларуси — возможности одного человека или небольшой группы людей не могут адекватно отразить потребности девятимиллионного населения. И для того, чтобы провести необходимые реформы — нужно искать совершенно иные способы внутригосударственного взаимодействия, чем вертикаль.

Политика, в идеале, должна быть прозрачной. В системах с «двумя стандартами» всегда существуют факты, которые невозможно скрыть. Например, согласно официальным северокорейским источникам информации, Северная Корея — счастливая страна с процветающей экономикой и высоким уровнем жизни. (Сайт на русском языке — juche-songun.ru) Если же смотреть со спутника ночью, Северная Корея зияет чернотой.

В Беларуси кризис и инфляция реальны, а также сложно поверить в статистику голосования, результаты которого противоречат здравому смыслу и независимым опросам. После выборов 5 из 9 альтернативных кандидатов арестованы, главные кандидаты избиты. Как минимум, белорусские власти должны относиться с пониманием к недоверию Запада.

Как знак понимания несовершенства собственной системы и готовности к диалогу, в идеале белорусская власть должна освободить заключенных, список которых возглавляет Андрей Санников. Но в обстановке, когда официальная власть не может отступить от имиджа «непогрешимости», а также чтобы не создавать прецедент, президенту Лукашенко необходима формальная причина, чтобы выпустить этих людей.

Одной из таких причин может являться написание прошения о помиловании (правда, не совсем понятно, что произошло с прошением Санникова). К этому можно добавить прошения Запада и оппозиции, в формулировке которых присутствуют конкретные фамилии, но отсутствует понятие о политических заключенных — что можно будет также расценивать как знак понимания и готовность к диалогу.

Здесь не стоит вопрос о сделке с совестью или сохранении достоинства — политические заключенные уже стали героями вне зависимости от того, что будет написано в официальной формулировке. Политики Запада, несмотря на любые заявления, вряд ли изменят свое отношение к Беларуси. Но если есть определенные дипломатические условия, которые необходимы для правительства Беларуси, которые будут способствовать установлению диалога — то я считаю, что на это стоит пойти.

Единственное — в официальных формулировках не должно быть лишних признаний, потому тогда вместо положительного эффекта, власть Беларуси получит дополнительный повод для ужесточения репрессий.

Сегодня многие уже не верят, что белорусская власть способна на переговоры. Действительно, существует такая вероятность, что конструктивные переговоры не состоятся, а Беларусь фактически станет частью России. Существуют ли в настоящем положении альтернативы, кроме тех, к которым и так неизбежно двигается государство?


Самосуд, символические санкции

У меня была возможность поговорить с несколькими политиками по поводу визовых санкций Евросоюза. Окончательная формулировка прояснилась в разговоре с Александром Федутой. В процессе дискуссии тема была ограничена частным случаем санкций против Ермошиной.

Александр Федута написал, что символические визовые санкции выражают позицию Евросоюза о том, что людям из списка невыездных, в частности, Лидии Ермошиной, нет места в цивилизованном обществе.

Александр Федута указал на неуместность приведённой мной аналогии Нюрнбергского процесса, ссылаясь на то, что на Нюрнбергском процессе не был оправдан ни один юрист, «ибо ведали, что творили». Также он сослался на то, что Лидия Ермошина закончила юридический факультет Калининградского государственного университета — это является, своего рода, отягощающим фактором, который ставит под сомнение доводы о неосознанности своих действий.

Я ответил, что санкции не могу поддержать даже к таким людям, потому что не считаю себя компетентным решить, принадлежат ли они цивилизованному обществу. Для введения даже таких санкции необходимо устроить некоторый «суд», в котором были бы рассмотрены все аргументы, а Ермошина имела право на защиту. Защитником или обвинителем я выступать бы на таком суде не стал.

Александр Федута ответил, что он поддерживает прозрачность принятия решений, и что на таком «суде» выступил бы свидетелем, но принимать решение тоже бы не взялся.

Конечно, мысль о «суде» подобного рода расплывчата и имеет неадекватные элементы, потому что не понятно, как это должно быть осуществлено на практике. Но пока что списки составлены на сомнительной основе, в отдельных версиях имена людей дублированы и написаны с ошибками, в одной версии этого списка в самой первой строчке транскрипция имени «Александр Лукашенко» указана неверно.

Это не метод, которым должна руководствоваться политика. И ввиду сказанного, а также отсутствия возможности всё сделать «научным способом» с соблюдением прозрачности, я более склонен поддерживать неосуждающую сторону.

К вышесказанному можно добавить недавно опубликованное Алесем Горским интервью с Настей Шулейко, которая признала, что её отчисление из университета не было связано с политическими мотивами.

Европе гораздо лучше полагаться на методы, которые компенсируют предполагаемые нарушения прав белорусскими властями, например, спонсируя отчисленным студентам возможность доучиться в европейских вузах, чем на методы возмездия, которые никак не возмещают утраченное, потенциально причиняя еще больший вред.


Стратегии, посредничество в переговорах

В статье «Конфликт с ЕС: трудности перевода» Алексей Пикулик и Денис Мельянцов описали стратегическую сторону вопроса взаимоотношений, указав, каким образом построен диалог официального Минска и ЕС. Я не смогу добавить ничего конструктивного к этому описанию. Единственное, чего следует коснуться — это положение о необходимости посредничества в переговорах ЕС и официального Минска, с задачей которого не справляется сегодняшняя оппозиция из-за внутренних разногласий, а также из-за неоднозначного отношения к власти.

Если предположить, что власть способна на диалог, а среди умеренной оппозиции есть несколько претендентов на роль такого посредника, то сразу следует поставить два вопроса:

• С каким из потенциальных посредников согласится работать официальный Минск?

• Насколько этот потенциальный посредник останется непредвзятым после того, как «пройднт проверку» КГБ?

Другими словами, насколько власти Беларуси смогут доверить посредничество человеку, который *не является* их собственным агентом и потенциально может являться агентом западных спецслужб?

Так же, как и в физике, любое измерение или проверка неизбежно ведёт к внесению помех. Может ли КГБ быть еще чем-либо, кроме как беспринципной организацией, которая использует любые средства для защиты существующей системы власти? Есть ли в этой системе место для «свободной воли», которая так нужна сегодня в политике?

Наугад выбирая некоторое инженерное решение для этого вопроса, можно предложить идею о «бутерброде» из двух посредников, одной частью которого является минская умеренно оппозиционная организация, другой частью — белорусская организация за границей, признаваемая Европой, которая не поддерживает санкции ЕС и стремится к конструктивному диалогу.


Наследственность политики, проблемы Запада, будущее

В отдельных деталях характер широко обсуждаемых санкций к РБ похож на западные постановления об увеличении контроля над авторским правом ACTA и SOPA, резко критикуемые западными правозащитными организациями. Эти постановления по своей сути не отличаются от многих указов Лукашенко, дающих права властям вмешиваться в человеческую жизнь, ограниченные только некоторой подразумеваемой добропорядочностью служителей закона.

Основное отличие белорусской политики от европейской заключается в наследственности. Беларуси еще предстоит пройти шаги политической и правовой эволюции, которые уже прошли страны Западной Европы, но также и столкнуться с проблемами, которые сейчас актуальны на Западе. В частности — проблема централизации и главенства финансово-экономической системы.

Современный правящий монарх, князь Лихтенштейна Ханс-Адам II, в своей книге The State in the Third Millennium описывает недостатки налоговых и социальных систем, ныне действующих во многих государствах членах ЕС, а также предлагает альтернативы. (Прим. — существует русский перевод этой книги — «Государство в третьем тысячелетии». Я имел дело только с английским оригиналом, поэтому о качестве перевода ничего сказать не могу.)

Западные страны Евросоюза справляются с поддержанием некоторого минимального уровень жизни, поэтому о массовых протестах и революциях говорить не приходится. Но, рассматривая в деталях сегодняшний кризис ЕС, можно поставить под сомнение эффективность работы европейских правительств и оправданность налоговой нагрузки.

Частично из-за особенностей государственных систем Западной Европы, частично из-за опасения потерять этот самый минимальный уровень жизни проведение многих прогрессивных реформ на Западе невозможно. Это одна из причин, почему я отношусь критично к политике Запада и не считаю, что Беларусь должна слепо стремиться в ЕС, не проанализировав серьёзно все за и против.

Тесная интеграция с Россией — это тема для отдельной статьи. Аналитик Сергей Чалый сравнил Беларусь с «лодчонкой, которая пришвартовалась к ржавому танкеру». А некоторые авторы также считают, что белорусским государством точка невозврата уже пройдена в этом вопросе.

Если совершается политический выбор в пользу ЕС или России — то это должен быть свободный выбор, при котором есть возможность обсуждать условия. Решение о присоединении не должно приниматься под давлением или из-за неизбежности. И непродуктивность диалога официального Минска и ЕС как раз способствует такой неизбежности.

То же самое можно сказать об официальном Минске — даже в сфере внутренней политики сегодня есть возможность принять многие решения по доброй воле, с обсуждением условий. Ожидание же, в конечном счете, всегда приводит к неизбежности.


Заключение: о политической корректности

Говоря политически корректно, я не испытал на себе несправедливости лично со стороны Александра Лукашенко или властей Беларуси, если не принимать во внимание издержки бюрократии. У меня также нет прямых доказательств нарушений подсчета голосов или пыток в тюрьмах. Потому в использовании таких терминов, как «политический заключенный», я исхожу из предположений.

Но есть граница, где предположений больше недостаточно, а нужны свидетели, факты и четкий порядок действий, который обеспечивает прозрачность принятия решений. Вопрос визовых санкций, несмотря на кажущиеся небольшие последствия, как раз находится за этой границей. И остается задать вопрос — если политик поддерживает такие санкции и готов перейти эту границу здесь, нарушив порядок и принципы цивилизованного подхода, готов ли он также перейти её при других обстоятельствах, например, в вопросах белоруссизации?

Говоря о недостатках радикальной оппозиции, я также не лишен полностью атрибутов, которые сам же критикую. Поэтому прошу прощения, если допустил неуважительные или оскорбляющие фразы по отношению к любой из сторон. Каждый человек заслуживает уважения к личности и достоинству. Пожалуйста, комментируйте, критикуйте, а также пишите лично.

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».