Мнение

Алла Бобкова. ПОЛЕМИКА. Y-хромосома как каинова печать

Алла Бобкова. Независимый кинокритик, журналист. Соорганизатор проекта «Молодежная киношкола-конкурс». Публикуется в России, Беларуси и Польше.

Вот как складывались в нашей стране отношения кинобизнеса и государства.

Около двадцати лет назад один белорусский кинематографист, склонный к продюсерству, обратился к государственному мужу: откройте шлагбаум для кинопредпринимательства. Мол, государственное финансирование можно бы прекратить (или финансировать точечно), но надо уменьшить налоговое бремя, что позволит создать благоприятные условия для развития кинобизнеса.

Ответ был таким: там воруют. (Добавлю от себя: и не любят государственного вмешательства. Пусть квалифицированно работают законы.)

Прошло около десяти лет. К высокому ведомственному лицу пришел другой кинематографист с проектом и предложением частно-государственного сотрудничества. Мол, инвестор согласен вложить два миллиона долларов, но у него условия: не высчитывать налоги и не пускать по следу инвестора государственных контролеров.

Рекомендация должностного лица была такой: пусть инвестор перечислит два миллиона в госбанк, а мы выделим деньги на ваш проект.

Альянс не состоялся.

Однако время шло не в ногу с нашей суверенной стабильностью. Худо ли бедно ли белорусский кинобизнес в паре с русским кое-как приспособился и иногда появляется на горизонте.

Но вот в стране произошло что-то вроде идеологической диверсии из-за кордона — появилась экранная «Жыве Беларусь!».

И — бывают же совпадения! — дистанция между кинобизнесом и властью исчезла. Родился кинопроект «Авель» — детище продюсерского центра Nonstop Media и Министерства культуры.

Самое парадоксальное то, что автор этого материала ранее не имела намерения дискредитировать кинопроект «Авель». Мне довелось потратить в прессе немало слов и привести немало аргументов в пользу независимого кинобизнеса. Считаю: наши неуспехи на поприще игрового кино во многом связаны с тем, что у государственного «Беларусьфильма» фактически отсутствует конкуренция. Застоялись. В последние годы если и есть движение, то это «пристегивание» к арт-проектам с известными именами не из Беларуси. Хорошо, но погоды не делает. Наконец-то отважились на кинодебюты. Но — мало. Убеждена: при режиме наибольшего благоприятствования для независимых продюсеров, в белорусском кино наращивался бы опыт международного сотрудничества, развивались связи на ведомственном и профессиональном уровне, отпадали бы случайные или выдохшиеся для кинотворчества люди. Словом, жизнь кипела бы.

Как показал двадцатилетний опыт ряда постсоветских стран, здоровая конкуренция стимулирует формирование двух кинопотоков — кино авторское и кино массовое, коммерческое (то, что называется мейнстримом). А массовое кино вербует подлинных художников (правда, не все идут). У нас же массовая (сериальная) продукция полупрофессиональна, а по содержанию чаще всего рассчитана на инфантильное восприятие.

Пролью последнюю «воду на мельницу» кинобизнеса. Несколько лет назад, когда в Кыргызстане появились экономические условия для развития приватного сектора, заговорили о кинобуме. Генеральный директор Национальной киностудии «Кыргызфильм» Таалайбек Кулмендеев назвал цифру производства игровых фильмов в стране в 2013 году — около ста картин (более 60 полнометражных и около 30 короткометражных). Кинематографическая среда выдвинула девиз: «Кыргызстан — страна короткометражного кино», заняв в фестивальном движении нишу, которая в своем регионе пустовала (организован ежегодный фестиваль короткометражных лент в Бишкеке). Кыргызские зрители смотрят свое кино, а творцы получают кинообразование не только в отечестве, но и в зарубежных киношколах. Полагаю, что кинематографическая жизнь там не без проблем, но она есть.

Постановка «Авеля» — это попытка вписаться в международную киноиндустрию, в рыночную ситуацию, о чем мечтают и в верхних эшелонах власти, и в независимом бизнесе. (Причина? Тот самый жареный петух замаячил на горизонте: инвестиции, ау!)

Как говориться, флаг вам в руки и — вперед.

Но наша специфическая реальность требует адекватных способов реализации кинопроектов.

Два обстоятельства не позволяют сочинять оду этому частно-государственному партнерству. Первое: с продюсерской стороны «Авель» позиционируется как сугубо коммерческий кинопроект. Второе: со стороны государственного ведомства он получил статус национального.

Не надо лукавить. В нашей стране государственные деньги чаще всего пахнут властью. И в данном случае тоже. Кто ж поверит, что из госбюджета выделили $2,17 млн. и не взяли с исполнителей никаких идеологических обязательств.

Конечно, вряд ли в кадре появится персонаж с лозунгом «Слухай Батьку!» Но в кино существуют и опосредованные сюжетные коллизии, ходы, персонажи, знаки, которые воплощают нужные идеологемы. Допустим, внешняя привлекательность может ассоциироваться с современным урбанистическим ампиром (бизнес-билдингом, зданием Национальной библиотеки и пр.), а зрелищность воссоздана в монументальном интерьере «Минск-Арены», где соревнуются хоккеисты. И.о. супермена, который готов обезвредить врага внешнего и внутреннего, может воплощать офицер Службы безопасности президента.

В проекте «Авель» заложен расчет на восприятие массовых стереотипов, распространенных в мире, поэтому кое-какой коммерческий потенциал он имеет как продукция не только для местного употребления, но и за пределами страны. Тематические опоры у этого расчета две: человеческие тревоги-страхи перед современным терроризмом и проблема неистребимости зла, эксплуатируемая кино постоянно, а кино коммерческим — безостановочно.

В конструкцию «Авеля» создатели пытаются втиснуть идеологемы текущего политического момента. Дескать, есть вражеские элементы, угрожающие общественной стабильности. Один из них вышел на Площадь, где буянили «коктейльщики Молотова», а другой — тот самый супермен-защитник — противостоял ему (по сюжету они братья).

Так что предполагаю: зрительскую массу будут потчевать примерно в таком духе:

«Народ, давай жить дружно! Кто не с властью, тот — потенциальный убийца. Но наши благородные защитники Отечества всегда готовы спасти нацию и даже стремятся обезвредить террористов в других странах».

Именно такого рода идеологическое клише заложено в кинопроекте, которое пакуется в библейские сентенции и мистическую (неконтролируемую) тягу к насилию. Вся суть, оказывается, в агрессивной Y-хромосоме, которая как вирус заражает человечество и заразила конкретную личность, вышедшую на Площадь. В общем, будут перещелкиватся регистры с якобы белорусских социальных актуалий на общечеловеческие пороки и тревожащие события в мире — все это в форме запрашиваемых зрителем жанров (таких, как семейная драма, боевик и киномистика с ветхозаветными образами).

По проекту «Авель» ощущается, что уже и в культуре понадобилась если не фигура лорда Тимоти Белла, то нечто аналогичное его миссии. То есть, фильм-имиджмейкер, популяризирующий страну как государство с сильной властью и современным — европейским — архитектурным обликом.

В таком случае исполнителям заказа и следует себя позиционировать в качестве пропагандистов и пиарщиков символов, нужных режиму.

Или никак не позиционировать.

Но международное сотрудничество требует гласности, информационной насыщенности — таковы законы маркетинга. Делают рекламу продюсеры «Авеля» прагматично и грамотно. Препятствий не было. Какие могут быть препятствия, если для огромной массовки задействован государственный ресурс? Продюсеры с режиссером делают вид, что их интересы лежат исключительно в плоскости коммерческой, экономической. Однако перед началом и во время съемок массовок им просигналили: напоретесь на социальные сторожевые пункты. Заодно столкнетесь и с интернетским стебом. Что и произошло.

Плошча-2010 в Минске — это неостывшая человеческая боль и символ непокорности, вызов лжи на государственном уровне. «Отморозками», как намекают в проекте «Авель», может быть какая-то группа. Но не могут быть каинами тысячи людей, ибо вышла тогда на площадь совесть нации. Так что в любом случае «общность» событий на Плошчы-2010 и где-то еще, прокламируемых создателями, все равно в сознании многих вызовут ассоциации насилия власти.

Понятно, что в окончательном варианте идеологическая маркировка будет согласована с цензурными требованиями заказчика. Там, где нужно, будут сделаны акценты, там, где победит коммерческая целесообразность, что-то смикшируется, а что-то останется с двойственным смыслом в расчете на библейские образы. (Да и никто не мешает создателям сделать два варианта — один для внутреннего употребления, другой — для западного проката.)

Белоруский авторитетный режиссер Андрей Кудиненко, сняв фильм «Масакра», поиронизировал, объявив про новый жанр в белорусском кино — бульба-хоррор.

По-моему, «Авель» выдаст еще один новый жанр — белорусско-голливудскую трасянку.

Осталось сказать вот что.

Кинопроект «Авель» отражает состояние кинобизнеса в нашей стране на данном этапе. А статус «национальный» — это самохарактеристика властных структур, опекающих белорусскую кинокультуру. Под этот гриф не подошли проекты «Каласы пад сярпом тваім» по Короткевичу, «Шляхціц Завальня» (прекрасный сценарий Артура Клинова с режиссурой Андрея Кудиненко), весьма достойный сценарий Алены Калюновой о судьбе Янки Купалы (для ТВ). Вероятно, эти кинопроекты кусаются. В ход идет тот бизнес-проект, что отэкранит в довольно безвкусном коммерческом формате те стереотипы, которые власть считает идеологически внедряемыми. (Ну, заодно удовлетворится: нас показывают как современный цивилизованный мир — вон в столице какие архитектурные монументы. Да и в промышленном смысле мы доки — «У нас есть БелАЗ, ждем инвестиций!».)

Если касаться подлинных социальных запросов белорусов, то их в «Авеле» нет. А главный нынче вопрос, который остается злободневным и сейчас, сформулировал когда-то Василиий Шукшин: «Что с нами происходит?».

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».