Беларусь-1945. Шел по улице малютка…

В канун Сочельника и рождественских колядований 1945 года Мингорисполком специальным решением запретил детям появляться вечером на улицах…

В начале января 1945 года в Минске вышел первый номер детской русскоязычной газеты «Пионер Белоруссии» (с 17 марта 1945 г. издавалась под названием «Зорька»). Командующий войсками 2-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский в публикуемом письме белорусским пионерам и школьникам призвал читателей нового издания: «Лучше учитесь, активно участвуйте в военных кружках».

Разумеется, тему Рождества Христова и рождественских колядований детская коммунистическая газета никак не отразила. Остались в далеком прошлом, в детских дореволюционных журналах «Звездочка» и «Малютка» стихи вроде следующих:

ПОД РОЖДЕСТВО

«Христос рождается», — поют
На небе ангелы святые,
И тихий свет оттуда льют
На землю звезды золотые.

«Христос рождается», — поют
Ребята, обходя селение,
И слышит православный люд
О Рождестве Христовом пение.

Да, существует веками освященный обычай: в Сочельник накануне Рождества ребята обходят селение и наделяются посильными дарами добросердечных людей. А кто на Рождество не добросердечен! Вспомним трогательные строки Алексея Плещеева:

…Есть на свете много
Бедных и сирот,
У одних могила
Рано мать взяла;
У других нет в зиму
Теплого угла.
Если приведется
Встретить вам таких,
Вы, как братьев, детки,
Пожалейте их.

Классический рождественский сюжет — дети счастливые и несчастные…

В 2003 году на просторах СНГ было широко отмечено 100-летие новогодне-рождественского суперхита «Елка» («В лесу родилась елочка») поэтессы Раисы Кудашевой и композитора Леонида Бекмана. В этом же ряду находится стихотворение «Сиротка» («Шел по улице малютка, посинел и весь дрожал»), популярность которого в нашу эпоху возродилась благодаря цитате несчастно-нетрезвого Ипполита, прозвучавшей в кинокомедии Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!».

Стишок «Шел по улице малютка» снова ушел в народ, стал предметом бесчисленных подражаний, парафразов и пародий. А ведь это классика рождественского жанра! У произведения есть конкретный автор Карл Александрович Петерсон (1811-1890) — поэт, переводчик, прозаик. И он, между прочим, имел отношение к Беларуси: в середине XIX века служил в Витебском уездном суде.

Более подробно о Карле Петерсоне и его произведении можно прочитать на петербургском Региональном сайте детских библиотек, а здесь мы просто приводим аутентичный текст:

СИРОТКА

Вечер был; сверкали звёзды;
На дворе мороз трещал;
Шёл по улице малютка,
Посинел и весь дрожал.

«Боже! — говорил малютка, —
Я прозяб и есть хочу;
Кто ж согреет и накормит,
Боже добрый, сироту?»

Шла дорогой той старушка —
Услыхала сироту;
Приютила и согрела
И поесть дала ему;

Положила спать в постельку —
«Как тепло!» — промолвил он.
Запер глазки… улыбнулся…
И заснул… спокойный сон!

Бог и птичку в поле кормит,
И кропит росой цветок,
Бесприютного сиротку
Также не оставит Бог!
1843

Непросто перейти из года 1843-го в год 1945-й, но я попробую… В информационном сообщении БЕЛТА от 2 января 1945 г. «Встреча нового года в столице республике» говорилось: «Общегородская елка для отличников и детей фронтовиков открылась в школе № 42». Похоже, что дети-неотличники на общегородскую елку в Минске не допускались…

И полный мрак укрывал судьбу детей в освобожденной от немцев Беларуси, чьими родителями были не советские фронтовики и партизаны, а, как бы это выразиться... «наоборот». Таких детей-сирот упрятывали в советские воспитательные учреждения особого назначения, где подвергали издевательскому «перевоспитанию», морили голодом и холодом.

А вот примеры существования детских домов в Минске, в которых содержались сироты из семей погибших советских партизан и фронтовиков (из секретной справки заведующего отделом ЦК КП(б)Б В.Закурдаева, составленной в конце декабря 1944 г.):

«Проверкой детских домов, проведенной оргинструкторским Отделом КП(б)Б, выявлено, что все 10 детдомов г. Минска, в которых содержатся 850 детей, к зиме не подготовлены: помещения детдомов не отапливаются из-за отсутствия дров…»

Все! Дальше можно было тов. Закурдаеву не писать ни о чем, потому что детский дом, который не отапливается в декабре — это уже не детский дом, а морг. Однако печатная машинка бесстрастно выстукивала:

«Детдом № 12 до 20.XII не отапливался, детдом № 2 купил на рынке машину [дров] за 2 тыс. руб., детдом № 1 не отапливает даже спальни, в окнах вторые рамы не остеклены, в детдоме № 2 даже первые рамы забиты фанерой или досками. Электричества в детдомах нет.

Детдом № 7, в котором живут 35 детей, размещен в двух комнатах размером 32 кв. метра; спальня в 24 метр., где спят 35 детей на 17 кроватях и столовая 8 кв. метра, где дети кушают и готовят уроки стоя; стулья и табуретки отсутствуют…

У большинства детей в детдомах отсутствуют теплые вещи. Так, в детдоме № 1 у детей нет одежды, обуви и белья, ходят в порванной одежде, едва прикрывающей наготу. Имеют место факты, когда дети, чтобы идти в школу, в шапки с головы кутают ноги, воруют полотенца и рвут их на портянки…

Не обеспечены детдома также нательным и постельным бельем. В детдоме № 2 дети спят на грязных матрасах, нет смены нательного белья, такое же положение в детдоме № 7. В детдомах № 11 и № 1 имеется только одна смена нательного и постельного белья. Из-за отсутствия постельного белья, кроватей большинство детей спят по двое и больше на одной кровати…

Питание в детдомах неудовлетворительное. Особенно ухудшилось питание детей в декабре. Некоторые детдома перешли с 4-разового питания на 3-разовое, а в детдоме № 4 весь дневной рацион составляет: обед — жидкий суп с хлебом, утром и вечером кипяток с хлебом…

В детдоме № 11 получено вместо причитающихся 75 кг жиров всего лишь 8 кг, мяса вместо 225 кг — получено только 17 банок рыбных консервов. Имел место случай отпуска детдомам №№ 4, 11 постного масла, смешанного с бензином…

Во всех детдомах мало посуды. Дети кушают по очереди, причем посуда при смене в детдомах №№ 1, 2 даже не моется…»

Напомним, что описываются события зимы 1944/45 года. К тому времени в Минске уже были открыты два ресторана: при фабрике-кухне — для жирующих спекулянтов и при Доме офицеров — для партноменклатуры. Государство в те дни находило средства для помпезно-показушных театральных постановок (премьера оперы «Алеся»), однако же не было копеек на карандаши для детей-сирот:

«Воспитательная работа в большинстве детдомов поставлена слабо. Вечером невозможно проводить какие-либо мероприятия из-за отсутствия света. Во всех детдомах отсутствуют игры, музыкальные инструменты, книги для чтения, учебники, тетради, ручки, бумага и карандаши для рисования.

В детдоме № 11 было пианино, которое отобрано 2-м отделением милиции на том основании, что оно было дано детдому во временное пользование».

Вишь ты, какие недобрые встречались послевоенные дяди-милиционеры. Совсем не как в фильме «Место встречи изменить нельзя»!

А вот ключевая сентенция товарища Закурдаева:

«По имеющимся материалам в детдомах других городов и районов республики положение не лучше…»

Здесь мы со всей уверенностью отметим, что в нестоличных детских домах где-нибудь в Полесской области положение было не просто «не лучше», а значительно хуже.

Братья Беляковы — освобожденные узники концлагеря Дерть в Домановичском районе Полесской области.

Сотни малолетних попрошаек бродили по улицам Минска, отирались возле офицерских столовых и пищеблоков в солдатских казармах. Те, кто умел, зарабатывали на хлеб чисткой обуви, занимались мелкой спекуляцией и воровством.

Властям надоел вид запущенных детей, которые вопреки пожеланиям маршала Рокоссовского в газете «Пионер Белоруссии» «активно участвовать в военных кружках», портили облик освобожденной столицы БССР. Пришла идея административно обосновать запретительные меры.

В канун рождественского Сочельника 5 января 1945 года газета «Советская Белоруссия» опубликовала решение Мингорисполкома «О правилах поведения детей в общественных местах». Надо заметить, что документ был принят еще 6 декабря 1944 года, но напечатали его только сейчас — с припиской «Настоящее решение входит в силу после его опубликования в печати и действует в течение одного года». Похоже, не случайно было выбрано время традиционных рождественских колядований и последующих двухнедельных святок, когда голодающая ребятня надеялась подкормиться.

Константин Иванович Бударин (1898–1987), предвоенный и послевоенный председатель Мингорисполкома.

Одним из пунктов этого документа значилось:

«Запретить детям до 16 лет:
а) пребывание на улицах после 20 часов вечера без сопровождения взрослых;
б) чистку обуви;
в) торговлю папиросами, спичками и другими предметами».

Говорилось об ответственности за драки, оскорбления прохожих, езду на буферах и на подножках трамваев. Особо подчеркивалось: «Запретить продажу спиртных напитков, в том числе и пива несовершеннолетним».

Этим документом фактически признавалось наличие колоссальной проблемы детской беспризорности. И весьма любопытно, на кого возлагалась обязанность ее решения:

«… 8. Управляющие и коменданты домов и общежитий, а также дворники обязаны строго наблюдать за поведением детей во дворах и на прилегающих к домам участках и детей — нарушителей общественного порядка задерживать и направлять в детские комнаты.
9. Взрослое население гор. Минска и общественность обязаны: наблюдать за поведением детей и в случае необходимости задерживать нарушителей общественного порядка и направлять в детские комнаты…»

Вот стиль большевистско-партийного руководства: когда надо дело делать, то мобилизуют дворников, управдомов и участковых, а когда рапортовать о победах — появляются чиновники горисполкома и горкома.

И еще один сравнительный факт. В конце 1919 года в условиях польской оккупации небольшевистский Минский магистрат принял специальное постановление «О рождественских подарках для бедных детей», которым предусматривалось:

«Все бедные дети города Минска получат к рождественским праздникам приличные подарки и лакомства. Елки будут устроены по одной в каждом участке города. Выдача подарков рассчитана на 12 тысяч детей. В числе подарков будет сахар, конфеты, пряники».

На Новый год и Рождество победного 1945 года такого рода «всеохватность» не допустили. А вдруг подарки получили бы «несоветские» дети…