Другие материалы рубрики «Общество»

  1. Дело Мальцева. Бывший гендиректор «Борисовдрева» вышел на свободу
    2 июля Владимир Мальцев освободился по амнистии из могилевской исправительной колонии общего режима № 15.
  2. Из Западной Европы в Беларусь идет аномальная жара
    В Беларусь жара с температурой выше 35 градусов придет после выходных...


Общество

Человек с «особым мнением». Почему Григорий Василевич ушел с поста генерального прокурора?


На последней пресс-конференции Александр Лукашенко заявил, что кадрами не разбрасывается и всем бывшим чиновникам старается найти новое место на государственной службе.

К примеру, Михаил Русый после громкой отставки за приписки через год вернулся во власть в качестве депутата парламента. Бывший глава Нацбанка Петр Прокопович тоже недолго отдыхал после 146-процентной девальвации — его назначили помощником президента.

В 2011-м пост генерального прокурора покинул Григорий Василевич. Лукашенко в день отставки отозвался о нем словами: «Он человек не чужой, и я это хочу прямо сказать, чтобы никто не думал, что Григорий Василевич тут плох был для президента. Нет, это наш человек, человек преданный нашему государству… Конечно, он из обоймы не выпадет».

Прошло уже более трех лет, однако новую должность Василевичу пока не предложили. Он продолжает работать на юрфаке БГУ, возглавляет кафедру конституционного права.

В интервью для Naviny.by заслуженный юрист рассказал о принципиальной позиции в Конституционном суде, почему он оставил кресло генпрокурора и нужен ли нам омбудсмен….



— Григорий Алексеевич, в середине 90-х вы были практически единственным сторонником президента в составе Конституционного суда, писали «особое мнение» относительно решений по инициативам Лукашенко. Понимали ли вы тогда, что идете ва-банк и можете все потерять? Чем была обусловлена ваша принципиальность?

— Привычка высказывать свою позицию сформировалась еще во время работы заведующим юротдела Верховного Совета. Все акты парламента шли через наш отдел, изучались мною, и по ним обычно высказывались предложения и замечания, направленные на их улучшение. Позже, на посту судьи Конституционного суда главным для меня было обеспечить верховенство Конституции. Считаю, что мои особые мнения более точно отражали конституционные требования. До этого почти четыре года в составе рабочей группы работал над проектом Конституции и «вжился» в ее содержание. Поэтому даже неожиданна ваша фраза о каком-то «ва-банке». Для меня это было естественным. Возможно, более «мудро» поступали те, кто сидел в тени и поглядывал, чья возьмет. Сейчас при укреплении власти мне интересно наблюдать и иногда вспоминать их «мужественную» позицию.


— Вы лично знали на тот момент Александра Лукашенко? Симпатизировали ему?

— У меня отношение к молодому и одному из самых активных депутатов Верховного Совета было такое же позитивное, как и у большинства наших избирателей, которые поддержали его на демократических выборах в 1994-ом и избрали Александра Григорьевича президентом.

— Когда вы стали председателем Конституционного суда, выступал ли кто-либо из ваших коллег с «особым мнением»?

— Да, такие случаи были. Я лично подошел и пожал руку этому судье за его иное мнение. В мой адрес в свое время были нападки и даже угрозы, поэтому я посчитал важным показать, что моему коллеге бояться нечего.

— Оглядываясь на 20 лет назад, как вы считаете, было ли правильным усиление полномочий президента после референдума 1996 года? Может быть, нам была нужна парламентская республика?

— В парламентских республиках чаще происходят кризисы управления — Италия, Испания, Греция, например. В последние годы не только в СНГ, но и других странах происходит движение маятника от слабости власти к ее усилению.

Для граждан не форма правления важна, а то, как решаются социально-экономические вопросы, реализуется весь комплекс их конституционных прав.

Что касается референдума, то, предполагаю, что возможно его бы и не инициировали, если бы парламент рассмотрел представленный ему президентом в начале 1996-го двухстраничный проект закона о внесении некоторых изменений в Конституцию. Но парламент даже его не стал рассматривать, что явилось грубым нарушением Конституции.

— Как вы оцениваете работу парламента в последние годы, а именно его законодательную инициативу?

— В период распада СССР и потом, с 1990 по 1994 год, что ни депутат был, то личность — со своим мнением и предложениями. Но это не значит, что эти яркие личности могли подготовить идеальный проект закона. Положить эти идеи на бумагу было непросто, но такое стремление было. Я думаю, что у нынешних депутатов также есть желание работать активно. Просто в 90-е годы было что ни день, то событие. Сейчас другой ритм жизни. У нас уже около двух с половиной тысяч законов. Пора сосредоточиться на качестве проектов, обеспечивая разумную стабильность законов. Взять Уголовный кодекс, в котором было 800 изменений. Аналогично с Гражданским кодексом и другими законодательными актами.



— В глазах избирателей работа нынешнего парламента заключается в том, чтобы автоматически поддерживать законодательные инициативы президента. Я даже не могу вспомнить, когда последний раз парламентарии высказывали замечания по указу или декрету президента, отправляли документ на доработку. Возникает логичный вопрос: кто в стране реальная законодательная власть?

— Конституция четко определяет круг субъектов, обладающих правом законодательной инициативы. Это не только депутаты, Совет Республики, но и президент, правительство, граждане, обладающие избирательным правом (не менее 50 тысяч человек должны обратиться в нижнюю палату парламента). Что касается инициативности парламента, то это больше вопрос к депутатам. С одной стороны, есть какие-то объективные причины для более стабильного положения. С другой стороны, субъективные. Может быть, не все депутаты пока овладели навыками для создания законов.

— На ваш взгляд, это происходит потому, что депутаты не обладают определенными знаниями или потому, что у нас «сильная президентская республика»?

— Насколько знаю, в палатах парламента активно обсуждают поступившие проекты законов. Если взять западные страны, то там большинство законопроектов предлагается правительством. Это общая тенденция. Важно, чтобы у парламентариев было собственное видение. И чтобы они, а также инициаторы проектов могли спрогнозировать, что в будущем даст рассматриваемый закон. Кроме того, у парламента есть широкие полномочия по контролю за реализацией законов. Здесь, мне кажется, потенциал используется недостаточно. Пролетарий за брак несет материальную ответственность, а за некачественный акт законодательства почему никто не отвечает?

— Работая над концепцией судоустройства в Беларуси, юристы, конечно, стремились сделать всё, чтобы судебная система была независимой. На ваш взгляд, удалось ли им это? И как обстоят дела сегодня с так называемым «телефонным правом»?

— По поводу «телефонного права» ничего не могу сказать. Я никому не звонил, и мне не звонили, когда я работал в Конституционном суде. При этом мы принимали достаточно острые заключения. Правда, были те, кто строчил докладные по поводу наших решений, искажая их суть.

— Недавно председатель Конституционного суда Петр Миклашевич заявил, что проект закона о введении т.н. налога на «тунеядцев» не противоречит конституционным нормам. Это заявление многих удивило, впрочем, как и позиция госорганов по декрету президента № 9, который фактически запрещает увольняться работникам деревообрабатывающей промышленности. Вы бы могли как-то прокомментировать данные решения?

— За мою практику столько приходилось тратить усилий по ряду направлений, чтобы что-то изменить — я был против длительных сроков лишения свободы (порой до восьми лет) за 10-20 долларов незаконного вознаграждения, недопустимо низких сумм компенсации морального вреда от преступления, непродуманного назначения уголовного наказания, что привело к необходимости инициировать перед главой государства утверждение Концепции совершенствования мер уголовной ответственности... Увидим проект закона, тогда можно будет и говорить.



— Но все-таки хотелось бы от вас как эксперта по конституционному праву услышать, почему, с одной стороны, Конституция запрещает принудительный труд, а с другой стороны, к примеру, студентов по окончании университета обязывают два года отработать на конкретном предприятии, зачастую убыточном…

— Я бы не квалифицировал это как принудительный труд. Это выполнение определенных обязанностей, вытекающих из закона, положения которого известны всем будущим студентам до поступления в вуз. Это вписывается в рамки статей 23 и 41 Конституции. Даже на уровне Европейской комиссии (до ее упразднения) и Европейского суда по правам человека были решения по Швеции и Норвегии о правомерности направления некоторых специалистов (врачей, адвокатов) на работу в регионы, где есть проблемы с кадрами. Что касается условий для труда, то здесь со многими претензиями молодых специалистов можно согласиться. Правильно было бы усилить их гарантии и ответственность местных органов, организаций за необеспечение нормальных условий для проживания и работы молодых специалистов.

— На период вашей работы в Генпрокуратуре пришлись непростые события в стране: выборы президента в 2010-м, разгон мирных демонстрантов, экономический кризис, «молчаливые» акции протеста. Думаю, вы помните те события. В интернете тогда был обнародован документ, в котором председатель КГБ призывает вас завести уголовные дела против политически активных граждан. Прошло совсем немного времени после публикации, и вы ушли в отставку. Многие связывают эти события…

— Меня не вполне устраивала та система отношений, которая была сформирована между прокуратурой и другими правоохранительными органами. Можете поставить на этом точку.

— Вы предлагаете ввести институт уполномоченного по правам человека. И если омбудсмен появится в Беларуси, он должен будет критически оценивать некоторые действия правоохранительных органов. К примеру, сегодня в стране де-факто запрещены массовые мероприятия, направленные на критику действующей власти. Доходит до маразма, когда штрафуют людей, которые друг друга фотографируют в общественном месте. И ни прокуратура, ни другие правоохранительные органы на подобные факты нарушения прав никак не реагируют. Возникает логичный вопрос: зачем нам тогда омбудсмен?

— Этот вопрос стоит и перед теми странами, где институт уполномоченного по правам человека уже введен. Функция омбудсмена заключается не в том, что он принимает обязательные решения. Его задача — акцентировать внимание на проблеме и предлагать решения. Я вижу, что сегодня в Беларуси есть проблемы по правам заключенных, инвалидов, по равенству государственных языков, по обращениям граждан… Конечно, омбудсмен — это не панацея. Важно, как в целом выстроена государственная система, готовы ли чиновники строго соблюдать законы и Конституцию. И часто речь не о злом умысле, а о не понимании сути правовых норм.

— Я однажды от сотрудника прокуратуры на вопрос, почему не соблюдаются нормы конституции, услышала: «Есть УК и УПК, остальное не ко мне». Чтобы вы ответили на такое мнение?

— Читайте статью 137 Конституции, где сказано о верховенстве конституционных норм. Уголовный кодекс, безусловно, позволяет решить ту или иную проблему, но в некоторых случаях нужно обращаться к тексту Конституции. Но могу согласиться с тем, что направления в рамках Конституции следовало бы давать, например, Верховному суду на уровне постановления пленума.



— После публикации вашей концепции омбудсмена заговорили, что именно вы можете занять в будущем этот пост. Согласились ли бы вы на такое предложение?

— Я не писал эту концепцию «под себя». Это упрощенное восприятие. Да и решение не за мной. Достойных людей на это место найдется много. Но считаю, что концепция сильная.

— И все-таки, вы допускаете, что можете вернуться на государственную службу? Или вы так от нее устали, что зареклись от кресла чиновника?

— Не зарекался, как вы говорите. Но «за неимением гербовой бумаги могу писать и на простой».

Справка

Григорий Василевич. Доктор юридических наук (1994), профессор (1998), заслуженный юрист Республики Беларусь (1994).

Pодился в 1955 году в Минске. Трудовую деятельность начинал рабочим на заводе им. Вавилова. Проходил срочную военную службу в Чехословакии. Окончил Белорусский госуниверситет (1980), продолжил учебу в аспирантуре.

С 1986-го работал в секретариате Верховного Совета БССР (Республики Беларусь): сначала заместителем, а с 1989 по 1994 гг. — заведующим юридическим отделом. В апреле 1994 года избран судьей Конституционного суда. Имеет высший квалификационный класс судьи.

С января 1997-го — председатель Конституционного суда. 11 января 2008 года освобожден от должности указом президента в связи с истечением срока полномочий и выходом в отставку.

8 февраля 2008 г. был назначен на должность генерального прокурора, в которой и проработал до 20 сентября 2011 г.

Государственный советник юстиции 1-го класса. Автор свыше 100 книг и монографий, 60 учебников и учебных пособий, 900 научных статей.

Фото Ольги Клещук

Оценить материал:
Средний балл - 3.85 (всего оценок: 34)
Tweet

Ваш комментарий

Регистрация

Последние Комментарии

  • Увидел обсуждение, потом прочёл материал. Потом поставил "тройку". Естественно - не Адарье, а ответам Василевича. От него повеяло чем-то... блин, слов не подберу... блеклостью, тусклостью, запахом свечного огарка. Так, что ль, определить. Мдя...
  • Сколько бумаги переведено в макулатуру? А еще за это платили из левого ящика в конвертах деньги?
  • Жэстачайшае змаганне супраць антыурадавае маўчанне - кэта паўсядзённая і напружаная праца па абароне Канстытуцыі,але вышэйшы пілатаж усё-ж такі вось тут: http://goo.gl/gVc8cF
  • Ещё немного, и Дарью Донцову в писательстве превзойдёт.
  • Заведующий кафедрой юрфака БГУ это не должность?
  • Подлость людская пределов не знает.... Но подлецу обязательно аукнется и откликнется вся его мерзость......