«Милиционеры в метро заламывали мне руки, били и порвали рубашку»

Месяц назад в Минске произошло сразу два конфликта, которые всколыхнули общество.

18 сентября в переходе станции метро «Уручье» милиционеры в грубой форме задержали инвалида по зрению — протащили его по земле на глазах у десятков пассажиров.

 

А днем ранее, 17 сентября, у станции метро «Площадь Якуба Коласа» милиционеры вытащили из подземного перехода на улицу инвалида-колясочника и, как он заявил позже прессе, избили его во дворе дома по улице Кульман. 

 

В редакцию Naviny.by обратился еще один человек, который столкнулся с грубостью милиции. Он просит не называть его фамилию, но в подробностях рассказывает, как его, инвалида второй группы, сержант и майор били прямо в метро, а потом еще полтора часа держали в комнате милиции. 

 

«4 августа я отпросился с работы, чтобы попасть на прием к доктору, — начинает свой рассказ 58-летний Леонид. — В феврале я перенес сложнейшую 8-часовую операцию, у меня была онкология, мне удалили желудок. После чего дали вторую группу инвалидности. И тогда, и сегодня я все еще хожу в специальном корсете. В тот день я, как обычно, показал контролеру в метро на станции «Площадь Ленина» свое удостоверение и пошел к перрону. Неожиданно меня остановил сотрудник милиции, потребовал, чтобы я и ему показал свое удостоверение. Я начал уточнять, с какой целью. Мол, если он хочет посмотреть мои документы, я могу показать паспорт. Но милиционер сказал, что будет сейчас на месте проводить экспертизу, действительны ли мои документы. Поскольку я опаздывал к доктору, решил все-таки показать ему и удостоверение инвалида, и даже служебное удостоверение. На что он сказал, что потратил на меня 30 секунд своего личного времени. Вообще вел себя довольно грубо, обращался ко мне на «ты», хотя выглядит младше моих детей».

Приехав в больницу, Леонид все-таки решил позвонить в «102», чтобы сообщить, что майор Сергиюк (именно так представился тот самый милиционер) некорректно себя ведет по отношению к пассажирам. В дежурной службе ему ответили, что, так как он находится не на станции метро, а в другом районе, сотрудник милиции придет к нему домой вечером, чтобы взять пояснения.

«После того, как я решил все вопросы с доктором, поехал домой. Снова через станцию метро «Площадь Ленина», — продолжает Леонид. — У турникетов меня остановил все тот же Сергиюк. Он начал спрашивать, звонил ли я на «102». Видимо, ему уже передали про мою жалобу. Я не хотел ничего объяснять, попытался уйти, но он перегородил мне путь. Начал требовать, чтобы я показал ему сначала документы, а потом и телефон. Я попытался отказаться, ведь он уже видел в тот день мое удостоверение, а давать свой мобильный ему в руки я вообще не обязан. Тогда Сергиюк подозвал к себе еще двух сержантов, которые начали меня толкать. Я набрал «102», но они уже заламывали мне руки, майор Сергиюк наносил короткие удары в левый прооперированный бок, а сержант Шевченко повис на моей руке, хотя мне нельзя поднимать более пяти килограмм. Порвали мою рубашку, ремешок от часов… Все это время люди проходили мимо, никто не остановился. Но происходило все под обзором видеокамер, поэтому в метро должны быть записи. Я решил, что лучше пройти в комнату милиции, как они требовали, потому что физически был не в состоянии противостоять им. В дежурной службе «102» мой вызов приняли, обещали отправить наряд».

В комнате милиции Леонид, по его словам, пробыл около полутора часов. Все это время он был голодный — в больнице он делал УЗИ, которое проводят натощак. После операции у него специальная диета, принимать пищу следует в строго отведенное время.

«Я ведь возвращался домой, где жена мне все приготовила, — говорит он. — Я и подумать не мог, что меня будут держать в душном помещении, где не продохнуть».

Все это время Леонид пытался выяснить, по какой причине его задержали и почему не приезжает наряд милиции.

«Туда-сюда ходили милиционеры, никто не представлялся и не отвечал на мои вопросы, — рассказывает он. — Потом мне позвонили с работы, чтобы узнать, когда я буду на месте. Я сказал, что меня задержали, попросил помочь, потому что опасался, что на меня составят протокол, что я был пьяный и оказывал сопротивление. Приехали два моих начальника. Когда они зашли в комнату милиции, им сказали, что меня здесь никто не держит, что я сам не хочу выходить, представляете? Только после этого меня отпустили».

Леонид просит не указывать, где именно он работает. Отметим только, что в государственной организации, которая имеет отношение к правоохранительной системе.

Вечером к нему домой пришел сотрудник милиции, чтобы взять пояснения.

«Я сказал, что хочу, чтобы у меня приняли заявление о том, что майор Сергиюк и его коллеги безосновательно меня задержали, применили силу и повредили мои вещи, — говорит Леонид. — Я хотел передать им порванную рубашку, чтобы они разобрались в ситуации. Но милиционер, который ко мне пришел, отказался принять и заявление, и рубашку». 

 

Через некоторое время после инцидента сотрудники милиции звонили Леониду и требовали явиться, чтобы дать пояснения.

«Но я все это время был на лечении, не в Минске, — поясняет он. — 28 сентября мне пришло уведомление из милиции, что материалы проверки по моим обращениям в «102» направлены в Следственный комитет. А в начале сентября пришел ответ из СК: в возбуждении уголовного дела отказать, в действиях сотрудников милиции нет состава преступления. С материалами проверки, кстати, меня отказались ознакомить». 

 

Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела Леонид не стал обжаловать.

«У меня нет на это здоровья. Я все еще прохожу реабилитационный период, — говорит он. — По опыту знакомых и родных, у которых была онкология, я знаю, как проходит жизнь после операции. Сложно. Этот Сергиюк, может быть, отнял у меня половину того, что мне осталось. Я очень переживал, до сих пор вспоминать неприятно. Я так и не понял — за что ко мне такое отношение? Кому я сделал плохо? Я был трезвый, прилично одетый, просто шел в метро. Отказались возбудить уголовное дело… Но они ведь даже не извинились. Никто! Ни Сергиюк, ни его начальство».

Майор Сергиюк отказывается отвечать на вопросы

После встречи с Леонидом я отправилась на станцию метро «Площадь Ленина». Майор Юрий Сергиюк по-прежнему здесь работает, но на месте его не оказалось. «Может, вышел куда, — говорит дежурная по станции. — На обед или еще куда».

Через некоторое время на станции появляется его коллега, он звонит Сергиюку на мобильный: «Юра, к тебе здесь журналист, подойди». 

 
Майор Юрий Сергиюк рассказывает учащимся колледжа бизнеса и права
о профилактике правонарушений среди подростков, ноябрь 2013 г.  Фото kbp.by

Однако встретиться майор Сергиюк отказывается. В разговоре по телефону говорит, что ему «нечего сказать по ситуации». «Пускай комментирует мое начальство», — отвечает он мне.

Пресс-секретарь ГУВД Мингорисполкома Александр Ластовский от комментариев по телефону и при встрече также отказывается. Мы направили в ГУВД письменный запрос, чтобы узнать, что все-таки думает руководство минской милиции о конфликтной ситуации в метро. К этой истории мы вернемся, как только получим ответ.

Инвалидов принимают за пьяных и не пропускают в метро

Юрист «Офиса по правам людей с инвалидностью» Ольга Трипутень говорит, что периодически к ним обращаются за помощью граждане, которые, как и Леонид, столкнулись с подобным отношением.

«В 2011 году к нам обратился человек с инвалидностью второй группы. Он перенес несколько инсультов, из-за чего у него была нарушена координация и замедлена речь, — рассказывает специалист. — Его несколько раз забирали в комнату милиции в метро, проверяли в неуважительной форме документы в автобусе, несмотря на то, что он показывал свое удостоверение. Думали, он пьяный. При этом освидетельствование на наличие алкоголя никто не проводил. Однажды его даже увезли в РОВД. Ближе к ночи отпустили, высадили в незнакомом районе. А он после перенесенных инсультов при волнении теряется в пространстве. В тот день он еле добрался домой».

По словам юриста, мало кто из людей с инвалидностью в подобных ситуациях доводит ситуацию до конца — пишет жалобы, запрашивает информацию по делу, обращается в суд.

«Здесь несколько причин. Во-первых, в целом в обществе относительно низкая правовая грамотность. Во-вторых, доступ к бесплатной правовой помощи ограничен. Хотя консультации для лиц с инвалидностью (в зависимости от группы) бесплатные по ряду категорий дел, но если надо обращаться в суд, возникает вопрос, как человеку оплатить услуги адвоката. В-третьих, конечно, не у каждого есть силы и здоровье бороться за свои права».

В 2011 году с некорректным отношением милиции столкнулась семья Елены Новик, которая много лет работает в Белорусской ассоциации помощи детям-инвалидам и молодым инвалидам. Ее сына Романа, который имеет вторую группу инвалидности, задержали на станции метро «Институт культуры».

«Как он потом мне рассказал, ехал в вагоне, никого не трогал. Неожиданно один из пассажиров начал ему что-то громко говорить, вроде как выяснять отношения. Рома решил выйти из вагона через другие двери, чтобы избежать конфликта. Но этот мужчина последовал за ним. Схватил его за воротник. Порвал куртку. Подбежала милиция, которая забрала моего сына. Оказывается, тот пассажир подумал, что Рома — маньяк, об этом он сообщил милиционерам, — рассказывает Елена. — В комнате милиции сына начали допрашивать. Он сразу показал удостоверение инвалида, сказал, где живет и попросил позвонить родителям. Они этого не сделали. Мы до ночи вообще не знали, где наш ребенок. Потом милиционер выхватил у него телефон. Рома заплакал, не знал, что делать. Через некоторое время кто-то из милиции вызвал бригаду из Новинок (РНПЦ психического здоровья. — Naviny.by)».

В Новинках, по словам Елены, ее мужу сказали готовиться к худшему, мол, ваш сын — маньяк. И отказались отпустить его вечером. На следующий день родителям все-таки удалось забрать Романа. Все вместе они поехали в милицию, чтобы выяснить, что произошло накануне.

«В милиции его снова начали допрашивать, — говорит Елена. — Причем такие вопросы задавали: были ли в вагоне девушки, трогал ли он их. У моего сына и в мыслях такого нет. В результате нас отпустили, извинились. Я потом все-таки написала жалобу, но пришел официальный ответ, что никаких нарушений не выявлено. Как мы это пережили, не знаю. До сих пор вспоминать тяжело».

Елена, кстати, предлагала руководству милиции свою помощь — провести лекции с сотрудниками милиции, дать им брошюры, чтобы объяснить, как следует вести себя с инвалидами. «Но никакой реакции не было. Никто к нам так и не обратился», — говорит она.

С похожими проблемами периодически сталкивается сын Марины Лысак, которая также работает в Белорусской ассоциации помощи детям-инвалидам и молодым инвалидам. У Алексея вторая группа инвалидности, нарушена координация.

«В комнату милиции меня не забирали, — говорит Алексей. — Но документы постоянно проверяют. Пару раз заставляли выйти из метро, говорили, что я пьяный. Хотя я вообще не употребляю алкоголь. Я им объяснял это, показывал удостоверение, но это не помогло. Приходилось выходить и ехать на наземном транспорте, хотя это неудобно».

Юрист Ольга Трипутень говорит, что в конфликте между милиционером и человеком с инвалидностью сложно выработать универсальный алгоритм правильного поведения.

«Это ведь стрессовая ситуация. Есть люди, которые от того, что на них кричат, вообще не могут ничего сделать, теряются, замыкаются в себе — это в ряде случаев может быть следствием болезни. Не все могут ответить на сложные вопросы — в том числе это зависит от сохранности интеллекта человека, других факторов, — отмечает Ольга Трипутень. — Но можно посоветовать в такой ситуации стараться вести себя спокойно, попытаться выяснить, в чем причины «повышенного внимания». Зафиксировать время случившегося, а также должности, звания, фамилии. Не оказывать сопротивления. По возможности сообщить о случившемся родственникам или друзьям по телефону. Есть также смысл позвонить в «102» и в «103» (в случае, если человек уже чувствует ухудшение своего состояния). Разговор с сотрудниками милиции лучше фиксировать на диктофон. Если применяют силу, важно обратиться к свидетелям, привлечь их внимание. Зафиксировать имеющиеся признаки физического воздействия — если таковые имеются. И, конечно, без адвоката лучше ничего не подписывать».