Новости Германиипосольство Германии

Свободные выборы по-немецки под международным контролем

«У тебя есть час времени?» — спросил он с робкой надеждой в голосе. «Есть. Ради такого дела могу и больше. И даже подсмотреть за самым интимным моментом действа».

Это не отрывок из эротического романа. Все прозаичнее, но вряд ли навеет смертную тоску. Корреспондент Naviny.by по просьбе старого товарища стал наблюдателем на выборах нового состава городской ячейки производственного совета издательского дома «Север» в немецком Фленсбурге на датской границе.



Издательский дом выпускает полтора десятка местных газет, распространяемых на большей части территории федеральной земли Шлезвиг-Гольштейн, имеет долю на газетном рынке в Мекленбурге-Передней Померании (Шверин, Росток), а с некоторых пор является издателем популярного немецкого гандбольного еженедельника Handballwoche.

Производственный совет в Германии выполняет отнюдь не декоративные функции. По нашим понятиям фактически это профсоюз работников, хотя профсоюзы как таковые имеются и тоже имеют неслабый голос. Выбираются производственные советы раз в четыре года, обязательно весной. Их функции определены специальным законом. Совет следит, в частности, за справедливостью начисления зарплаты (да-да, именно так), соблюдением графика рабочего времени (трудно, так как журналисты постоянно перерабатывают: после волны сокращений в 2000-х годах по всей Германии нагрузка на оставшихся увеличилась), соблюдением безопасности труда, социальной защитой нуждающихся коллег, участвует в распределении премиальных, повышении квалификации работников…

Разрешение на спиртное во время корпоративных мероприятий по месту работы также входит в компетенцию производственного совета. В это трудно поверить, но в 1970-90-е годы в редакциях немецких газет пьянство было острой проблемой. «Народ спивался прямо на рабочих местах», — говорит старый товарищ. Прямо как у нас!

А теперь о товарище. К моменту выборов он отработал два срока на посту председателя производственного совета и шел на третий — уже последний, так как через четыре года ему будет 64 и до пенсии останется год. В шутку называет себя Великим вождем рабочего класса. Жалуется, что работает за спасибо. Зовут товарища Венцель Пляйль. На фото он стоит и дает ценные указания.

Отец Пляйля, солдат Первой мировой войны, оказался на Ставрополье, завел семью с русской женщиной, потом вернулся домой, снова женился и потом, кажется, снова. В итоге Венцель родился, когда батюшке было 64 года. Сам же Пляйль прогремел на весь мир в 1998 году, когда потребовал отправить за решетку американского прокурора Кеннета Старра — гособвинителя по делу об импичменте президента Билла Клинтона.

Вот что писал тогда московский «КоммерсантЪ»: «Шесть лет тюрьмы для прокурора Кеннета Старра, а также крупный штраф — вот чего потребовал на прошлой неделе немецкий журналист Венцель Пляйль. Он добивается осуждения Старра за распространение порнографии в виде, доступном для несовершеннолетних. Речь идет о докладе, который Старр подготовил для американского конгресса по итогам своего расследования связи Билла Клинтона и Моники Левински. «Несмотря на существующие законы, ограждающие детей от порнографии, творение Старра можно обнаружить в любой детской спальне»,— утверждает Пляйль. По словам журналиста, его адвокаты уже направили в министерство юстиции письмо с требованием разобраться, каким образом порнографическое произведение Старра попало в интернет и на телевидение, и привлечь виновных к ответственности по всей строгости закона. Если учесть, что минюст США не питает теплых чувств ни к Старру, ни к конгрессу, можно не сомневаться, что к письму Пляйля там отнесутся с максимальным вниманием».

«Письмо было принято к рассмотрению, дошло до второй инстанции и было объединено с похожим делом. Чем там закончилось, не знаю, но через год Старр ушел в отставку», — вспоминает Пляйль.

В 80-е и начале 90-х он работал во Frankfurter Rundschau. «Я был одним из ведущих репортеров. После материалов людям приходилось уходить в отставку. Бегал по городу в шортах или лежал на пляже с одним из только появившихся тогда ноутбуков и строчил статьи».

Да, говорю, мы с тобой во многом похожи, только у нас в отставку никто не уходит. Сейчас Венцель скромно готовит для субботнего номера тематические страницы о недвижимости, работе и карьере, а каждое третье воскресенье работает корректором, так как после давнего конфликта с шефом был официально приписан именно к этому отделу.

Итак, выборы. На девять мест в производственном совете претендовало 12 человек: журналисты, айтишники, реализаторы. Проигравшие с носом не оставались: в случае отсутствия на заседании совета кого-либо из постоянных членов они имеют право их заменять. Кроме того, в совете должно быть пять женщин и четыре мужчины. Но не потому, что слабый пол должен быть сильнее представлен: в издательском доме работает больше женщин, и эта пропорция должна быть соблюдена и в производственном совете. Забегая вперед, отмечу, что корректировать итоги выборов по половому признаку не пришлось: избрали аккурат по квотам.

Избирательный участок организован в кабинете Венцеля. Две кабины из подручных материалов. На столе — список избирателей (207 человек), разрезанный пирог и сласти поменьше. «Купила за сэкономленные деньги», — поясняет заместитель Пляйля Зюльке Хайн, ответственная за работу с читателями по телефону и в офисе. У нее своя история: два года назад сына взяла за жабры полиция. Согласно поступившим к ней данным, мальчик баловался изготовлением взрывчатки. Но все обошлось. Баловался, но вроде как без угрозы для окружающих. «Я и сама в 13-14 лет чего только не делала», — смеется Зюльке.

Голосование проходит с 8 до 17 часов. Моя задача — посидеть с Зюльке с 14.00 до 15.00 и с 16.00 до 16.30. «Да я бы и на подсчете голосов поприсутствовал», — говорю. «Да не вопрос», — бодро реагирует Венцель. И озвучивает тайное желание: «Хочу явку не менее 70%. Это будет показателем доверия коллег к производственному совету».

Собственно, 51% явки уже есть. Большую часть обеспечило голосование по почте. 61 конверт в отдельной корзине дожидается конца основного голосования. Точнее, 61 конверт в конверте: первый — почтовый, второй, внутри его, специально проштампованный, — с бюллетенем. Народ тянется слабо: за «мой» первый час — человек десять. Зюльке втолковывает каждому, что крестиков может быть не больше девяти, иначе бюллетень недействительный. Мое присутствие народ воспринимает с легким удивлением. «Я от ОБСЕ», — бросаю небрежно. Реакция — понимающий хохот.

Время истекает, и меня заменяет девочка Инна из детской редакции. На самом деле девочке уже больше 40, но постоянное общение с детьми на характере сказывается самым положительным образом: сама непосредственность.

Вновь подхожу к 16:00. Явка дотянула до 65%, т.е. до желаемых Венцелем 70% не хватает десяти человек. Периодически он названивает с каких-то телефонов и справляется, кто еще не проголосовал. Называю фамилии. Однако мобилизационная работа не шибко эффективна: ну нету электората, и все тут.

Тем временем Зюльке предлагает пересчитать конверты и забросить внутренние конверты с бюллетенями в урну. Три бюллетеня оказываются недействительными: один почтовый конверт не был подписан «автором», во второй бюллетень был вложен без «выборного» конверта. «Этот бюллетень не принимается, так как теоретически я могу знать, как этот человек голосовал», — поясняет Зюльке. Иными словами, избирательная комиссия должна знать, кто голосовал, но не должна знать — как. А третий конверт вообще оказался пуст.

Набираюсь наглости: «Хочу быть на подсчете голосов!». Не проблема. Решаем даже, что я буду вести параллельный подсчет. Поэтому после 16:30 я остаюсь. К нам присоединилась «дама, умеющая хорошо считать» — по крайней мере мне ее так охарактеризовали.

Последний человек пришел в 16:57. И именно он выполнил желание Пляйля — 70,05%! Довольный Венцель потирал руки и с невиданным трудовым энтузиазмом принялся диктовать итоги всенародного волеизъявления. Перед этим мы достали из конвертов все бюллетени и проверили их действительность. Все оказались способны считать до девяти.

Первое место заняла Зюльке. Венцель замкнул тройку призеров. «Неважно, все равно председатель избирается из тех, кого избрали», — поясняет он.

И добавляет: «Ты присутствовал на первых свободных выборах». «Нет, дорогой, — парирую, — свободные выборы у нас уже были — 20 лет назад. А вот твои выборы впервые прошли под международным контролем».

На том и разошлись.