Культура

Валентин Елизарьев: у белорусского балета одно будущее — его прошлое

 

После смертельного номера, который проделала административная вертикаль, заменив в Белорусском театре оперы и балета творческих руководителей на пенсионеров-чиновников из Министерства культуры, часы белорусского национального балетного искусства начали обратный отсчет. На наших глазах происходит возврат в то время, когда минский театр был всего лишь одним из многих скроенных по одной схеме институтов культуры в национальных республиках бывшего СССР. Ему повезло, и на целых 30 лет он стал визитной карточкой белорусского искусства в мире. За последние три года, что театр живет «без Елизарьева», который ушел и унес свое ноу-хау — как сделать из провинциального театра европейский, изменения произошли разительные. Чиновники делают то, что единственно умеют: рапортуют наверх о «достижениях»... которых нет. Если таков был план, то он — удался.

Анализировать, почему такое произошло, уже поздно. Мы находимся в новой реальности. И белорусскому Большому театру придется жить в этой реальности дальше. Как именно, не знает никто. Потому что поменялась культурная парадигма и потому что уже никакое министерство культуры СССР больше не найдет талантливого молодого человека, который взвалит на свои плечи закостеневший академический театр и будет работать, что называется, «на идею», привозя из зарубежных гастролей всю валюту в карман государства. Вот уже и евроремонт в театре случился, и зарплаты руководства такие, какие и не снились тогда, 30 лет назад. А счастья нет. Потому что в театре брешь в самом сердце — в нем нет ведущей творческой личности.

Валентин Елизарьев родился в 1947 году в Баку, позже со всей семьей переехал в Беларусь. В 26 лет стал главным балетмейстером Белорусского Академического театра оперы и балета. Создал современный белорусский балет, возглавляя на протяжении 30 лет балетную труппу. Сформировал новый тип балетной драматургии, основанной на сквозном развитии действия, на метафоричности и многообразии пластики, на тонком взаимодействии хореографии и музыки со сценографией. Уже первый его балет «Кармен-сюита» стал прорывом к ассоциативной и философской хореографии. Балеты «Сотворение мира», «Тиль Уленшпигель», «Спартак», «Щелкунчик», «Кармина Бурана», «Болеро», «Весна священная», «Ромео и Джульетта», «Страсти (Рогнеда)», «Жар-птица» стали событиями в культурной жизни Беларуси и вывели национальный балет на европейский уровень. В 1996 году удостоен звания «Лучший хореограф года» и премии Benois de la Danse, учрежденной Международной ассоциацией танца, за хореографию балета «Страсти (Рогнеда)». Профессор Белорусской государственной академии музыки. Член жюри международных конкурсов балета в России, Японии, Украине, США, Китае, Болгарии. Член Совета Европы по культуре, академик Международной славянской академии и Петровской академии наук и искусств. В настоящее время сотрудничает с ведущими театрами Европы, Японии, Китая, стран Ближнего Востока.

В каждом искусстве есть свой рейтинг. Есть он и в балете. Это лауреаты самой престижной международной премии Benois de la Danse. Беларусь упоминается здесь лишь однажды. Рядом с именем хореографа Валентина Елизарьева. В этом звездном рейтинге находятся все те, кто сформировал современный балет, кто сделал его таким, каков он сегодня: Дэвид Доусон (Великобритания), Начо Дуато (Испания), Иржи Килиан (Нидерланды), Уэйн Макгрегор (Великобритания), Хосе Мартинез (Франция), Джон Ноймайер (Германия), Ролан Пети (Франция)… Белорусские зрители не знают и не видят экспериментов этого авангарда. Валентин Елизарьев, много лет работая в составе жюри международных фестивалей балета, имеет завидную возможность видеть все самое новое и передовое, что происходит в мировом балете. И потому — наш вопрос к специалисту:

— Так что же происходит в современном балете, не устарел ли он, не уступил ли место другим более «продвинутым» видам искусства?

— Отнюдь. Балет идет семимильными шагами в освоении новых тем и технического мастерства. Современный танцовщик может такое, что и не снилось балетному танцовщику лет 20 назад. В современном мировом балете сегодня взрыв новых форм, техник и идей. И, что характерно, все это связано не с заслуженными хореографическими коллективами и государственными театрами. Сегодня не говорят: танцует «Большой» или «Мариинка». Говорят: балет Юрия Григоровича, Бориса Эйфмана, Александра Ратманского, Раду Поклитару… Балет Валентина Елизарьева, наконец. Хореограф определяет все: успех, интерес, движение в искусстве, престиж страны, которую он собой олицетворяет.

Балет и его классические основы сильно меняются, обогащаются новыми пластическими открытиями, темами. И самые яркие произведения появляются там, где есть настоящий художник, который возглавляет труппу и создает ее неповторимое лицо. Динамика просто ошеломляет. Театр сегодня должен быть очень открыт для всего нового. Но точный отбор из всего многообразия, которое предлагает современный мир, под силу только художнику, знающему, чего он хочет, и способному это реализовать. Такому, например, как знаменитый канадец Робер Лепаж, чей театр Ex Machine стал одним из главных московских потрясений последних лет. Вокруг таких, как он, и формируются все лучшие труппы мира. Удел остальных — копирование и подражание с разной степенью успешности.

— Получается, что самое интересное сегодня показывают западные хореографы? А как быть с привычным лидерством русской классической школы? Если сегодня балеты Большого идут в прямой трансляции через YouTube, если есть возможность сравнивать уровень мастерства самых разных школ балета, как найти свое место национальным хореографиям?

— Только через синтез современного искусства во всех его проявлениях и творческого своеобразия определенного художника. Тогда и появляются балеты Килиана, Лепажа, МакГрегора… Они смело соединяют стилистику Запада и Востока, классику и авангард. В последнее время очень интересно то, что происходит в контемпорари-дэнс. Это балет для 20-30-летних. Очень эмоционально взрывной, неуравновешенный, дикий, но открывающий нам мир, в котором мы живем. В нем происходят смешения, которые могут совсем не нравиться. Если балет, как верно подмечено, это «способ говорить при помощи тела», то контемпорари-дэнс — это «способ размышлять при помощи тела». Здесь наибольший простор для самостоятельной трактовки увиденного: это дает возможность быть равноправным участником художественного процесса.

Многие культурологи считают, что все нынешние формы искусства в этом столетии будут стремиться к полному соединению и слиянию…

В Беларуси очень мало знают о том, что представляет сегодня собой современный балет.

Все эти новые веяния огибают Минск, как некий остров, не оставляя следа в общественном сознании. Я вспоминаю, какое сильное впечатление при всей своей неровности произвел спектакль «Слепые» краковского театра «Кто», который был показан в рамках культурного театрального проекта Министерства культуры Беларуси и Польского института в прошлом году. Эстетика была такова, что запоминались не позы, не композиции, а мощное эмоциональное движение, которое било прямо в сознание зрителя…

— Тогда возникает вопрос, а кто будет заниматься этим продвижением нового в общественное сознание?

— Я сегодня не вижу таких сил. То, что у нас нет настоящего продюсерского центра, который бы мог предложить зрителю богатый спектр современного балета, очевидно. Но поручить это чиновникам нельзя, они как всегда все забюрократизируют, и останется «выжженная земля». Потому что если творческий человек может сделать из мертвого живое, то чиновник способен делать только одно: из живого — мертвое. И это медицинский факт. Впрочем, проблема грамотных менеджеров и продюсеров — это общая проблема социума, который никак не может перейти на новый уровень развития. В этом смысле мы полностью находимся в категориях командной экономики, принципы которой распространяются и на культуру. Государство не видит сиюминутной отдачи от искусства и культуры. Однако в долгосрочной перспективе — только искусство может создавать репутацию стране. Что, кстати, прекрасно понимали в социалистическом государстве СССР, вкладывая в развитие балета, который был «впереди планеты всей».

— Итак, какова, на Ваш взгляд, перспектива белорусского национального балета? И есть ли она вообще? Может, надо забыть обо всех претензиях на национальное искусство в нашем глобальном, мультикультурном мире?

— Каждое государство отвечает на этот вопрос по-своему. Есть государства, как например, Норвегия, которые берегут каждую крупицу своего, национального, где каждый подающий надежды молодой человек, будь то местный или выходец из Беларуси, попадает под защиту различных фондов и организаций, которые грамотно заботятся о том, чтобы талант не пропал… И тогда имя страны звучит, прибавляя ей авторитета в мире… Не то у нас. Зачем белорусская консерватория готовит своих хореографов, специалистов в области балета, — ведь ни один из них не попадает на работу в белорусский Большой? После ремонта театр — целиком вотчина не самых талантливых российских хореографов… Если уж брать из России, то продукцию высшего качества.

Театр тем и ценен, что имеет собственные произведения. И коль скоро не создаются новые произведения, рожденные в конкретной труппе, оригинальные, т.е. национальные, остается одно — жить за счет багажа, оставленного предыдущими создателями, или наработанного российскими постановщиками…

Вот парадокс: на сцене главного белорусского музыкального театра не идут балеты, созданные именно для этого коллектива! Простой пример: мои балеты на музыку белорусских композиторов, международно-титулованные «Страсти» (Рогнеда) и «Тиль Уленшпигель» показываются раз в год… Если спектакль долго не идет, он разрушается. И на его месте не появляется ничего нового.

А самое главное — исчез дух творчества. Потерян требовательный отбор в труппу. Она засорена малопрофессиональными людьми. Репертуар идет крайне неряшливо. Артисты не могут не чувствовать это и делают свои выводы…

Что это, как не девальвация белорусского искусства? Такое возможно только по одной причине — руководители не понимают ценности творческого труда, потому что они не профессионалы.

Долго ли это будет продолжаться? Ответа у меня нет. Есть только вопросы.

Чиновники-администраторы от театра любят говорить о том, что в «театр пошел зритель». Но он пошел туда 30 (!) лет назад. И сегодня еще держится инерция. Люди помнят прежнюю репутацию, что однажды был такой интересный, живой балет. Сегодня театр представляет собой позолоченную гастрольную площадку, на которой чередой показывают что-то свое заезжие артисты. А привозят часто они уже изрядно отработанный репертуар. И это все. Слабый и не самостоятельный во всех отношениях балет «Тристан и Изольда» в постановке Юрия Трояна на новое слово не тянет. Каждый, кто немного смыслит в искусстве, понимает, что по гамбургскому счету — белорусский национальный балет выбыл из «высшей лиги». И, пожалуй, единственное будущее, которое вырисовывается у него — это его прошлое…

Кстати. 27 марта Валентину Елизарьеву вручена национальная премия «Хрустальная Павлинка», учрежденная Белорусским союзом театральных деятелей, — «за яркую и талантливую жизнь в театре». Присоединяемся к поздравлениям!