Политика

После Лукашенко реформаторы пойдут по минному полю

Предполагается, что на новом этапе «Европейского диалога о модернизации с Беларусью» инициативе Евросоюза будет придан более интенсивный и конкретный характер: от абстрактных дискуссий обо всем эксперты перейдут к разработке более точечных проектов реформ.

Пока сложно говорить о перспективах нового этапа. Необходимо преодолеть целый комплекс организационных проблем, которые выявились ранее. Также необходимо обеспечить связь работы экспертов с белорусской реальностью.


Фото dapd 


Яйцо или курица?

Чтобы предотвратить развитие «Диалога о модернизации» в сторону оторванных от реальности поверхностных дискуссий, важно разобраться в проблеме соотношения политических и экономических факторов реформ. Другими словами, что первично: экономические или политические реформы? Какие из этих реформ должны быть вначале, чтобы добиться наилучшего результата?

Время от времени эта дискуссия вспыхивает в белорусском экспертном сообществе в виде отдельных публикаций или мероприятий. Однако детальной ее проработки до сих пор не было.

А вместе с тем от этой темы зависит очень многое. Можно подготовить сколь угодно детальный план секторальных реформ, который будет включать лучшие мировые практики. Но ошибка в диагностировании правильного соотношения политических и экономических факторов очень быстро превратит все благие намерения в подобие российских «рыночных» реформ 1990-х годов.

Именно по этой причине Центр аналитических инициатив «Либерального клуба» (Минск) провел обзорное исследование «Яйцо или курица системных реформ, или с чего начинать реформы в Беларуси»? Поделюсь некоторыми выводами.


Предыстория: академические споры

Первые академические дискуссии о том, как лучше реформировать недемократические и нерыночные государства, начались давно.

Еще в 1950-1960-х годах стала зарождаться теория модернизации. Ее представители утверждали, что капитализм сможет успешно сожительствовать с демократией лишь в том случае, если общество доросло до некого цивилизационного уровня, если в нем укоренились демократические ценностные установки. А пока такого созревания не произошло, необходимо развивать рыночные институты в рамках имеющейся недемократической системы. В 1992 году один из главных идеологов модернизации Самюэль Хантингтон утверждал, что авторитарные общества лучше приспособлены для проведения экономической либерализации, чем демократические правительства.

В 1970-1980-е годах в интеллектуальное противостояние с теорией модернизации вступила теория транзитологии. Она исходит из того, что успех трансформации определяется не абстрактным уровнем развития общества, а конкретными компромиссами и договоренностями внутри элит. Старые и новые элиты должны найти общий язык, по каким правилам будет проходить трансформация страны.

При этом транзитологи, например, Адам Пшеворски, видели главную проблему в существовании своеобразного порочного круга. Суть его в том, что рыночные реформы на начальном этапе в любом случае приводят к быстрому снижению уровня жизни для большинства членов общества. В условиях демократии пострадавший от начальной стадии реформ электорат воспользуется своим правом голоса и очень быстро проголосует за отставку реформаторов. То есть реформы еще не начнут давать своих плодов, а уже будут остановлены путем демократического голосования.

Отсюда транзитологи делали вывод, что одновременная политическая демократизация и рыночные реформы попросту невозможны. По их мнению, главной целью договоренностей между старыми и новыми элитами должно быть то, как уберечь правительство реформаторов от электоральных настроений граждан.

Наконец, в 1990-х годах в этом академическом споре все более отчетливо стала звучать и третья теория. Ее представители утверждали, что политическая демократизация не просто совместима с рыночными реформами, но и является их обязательным условием. То есть успешно реформировать, например, бывшие социалистические страны не получится, если реформами в них будут заниматься авторитарные власти.


При авторитаризме реформы тормозят чиновники и нувориши

Сегодня эта теоретическая дискуссия имеет уже несколько иной вид. Процессы трансформации, которые прошли в 1990-2000-х годах в странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) дали большой эмпирический материал и много новой пищи для размышления. Пожалуй, единственной позитивной стороной того, что Беларусь до сих пор остается одной из наименее реформированных стран на постсоветском пространстве, является то, что мы можем воспользоваться богатым опытом стран ЦВЕ.

В несколько обобщенном и упрощенном виде можно утверждать, что в отношении бывшего соцблока права оказалась именно третья теория: наибольшего прогресса в реформах здесь достигли именно те страны, которые одновременно проводили демократические и рыночные реформы. А страны с авторитарной властью (в том числе и Беларусь) продвинулись по пути рыночных реформ очень слабо.

На основе богатого эмпирического материала из стран ЦВЕ ряд исследователей (например Джоэль Хэллман) нашли достаточно неожиданное объяснение этому явлению. Оказалось, что главной преградой на пути реформ в бывших социалистических странах стали не пострадавшие от первого этапа реформ народные массы, как того ожидали транзитологи. Ими стали как раз те, кого можно назвать главными бенифициарами: новые собственники, банкиры, старые и новые чиновники.

На начальном этапе реформ эти люди получили монопольный доступ к ресурсам и возможность извлекать из них огромный рентный доход. Углубление реформ постепенно лишало бы их этого монопольного доступа, поэтому в их интересах было затормозить реформы. А сделать это оказалось легче именно в странах с авторитарной властью, где правительство было защищено от электоральных настроений граждан. Постепенно вместо реформ в таких странах получился фактически захват государств со стороны неформальных коалиций чиновников и новых бизнесменов.


Беларуси пригодятся лекала ЦВЕ

Было бы, конечно, большой ошибкой упрощать ситуацию и делать выводы о перспективах структурных реформ в Беларуси, основываясь лишь на опыте стран ЦВЕ.

Фундаментальный вопрос заключается в том, насколько уникальна ситуация в Беларуси. Будут ли в случае начала реформ здесь работать какие-то особенные социально-экономические и политические законы или события станут развиваться в точности по уже имеющемуся примеру стран ЦВЕ? Ответы на эти вопросы требуют детальной проработки и широкой экспертной и даже общественной дискуссии.

Хотя представляется, что в целом трансформация в Беларуси будет проходить по лекалам стран ЦВЕ. То есть фактор политического режима будет определяющим для успеха рыночных реформ.

К такому предположению подталкивают обширные структурные схожести между трансформациями в ЦВЕ и потенциальной трансформацией в Беларуси, а также так называемый «фактор России».

Последний, к слову, требует очень детального изучения, чем также могли бы заняться эксперты в рамках «Европейского диалога о модернизации с Беларусью».