|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
А ведь было время, когда Александр Лукашенко, ныне заматеревший в имидже антизападника, а тогда молодой президент, гулял по Брюсселю и Парижу.
Более того, подписав в марте 1995 года в Брюсселе соглашение о партнерстве и сотрудничестве с ЕС, Лукашенко торжественно заявил, что его страна сделала «первый важный шаг в направлении к главной цели — вступлению в Европейский союз».
Триумфально выглядел и официальный визит в июле 1996 года во Францию: встреча с Жаком Шираком, большой политический договор, перспективы инвестиций и кредитов… Вдобавок белорусский руководитель пообещал перенять многое из опыта тамошней демократии.
«Лучше быть диктатором, чем голубым»
В общем, все так многообещающе начиналось… Правда, вскоре выяснилось, что из французской демократии высокому белорусскому гостю понравилась лишь сильная президентская власть. В ноябре 1996 года Лукашенко провел референдум, наделивший его царскими полномочиями, а вслед за этим распустил (точнее — разогнал) Верховный совет.
Европейцы и американцы заговорили о диктатуре, отношения резко испортились. И пошло-поехало. Обиженный Лукашенко, в свою очередь, объяснил электорату, что «в Европе нас никто не ждет», а в конце концов провозгласил вульгарный афоризм: «Лучше быть диктатором, чем голубым».
Короче, свое двадцатилетие у власти неизменный президент Беларуси отмечает ныне в малоприятном статусе невъездного в страны ЕС. Он и еще две с половиной сотни представителей режима оказались в черном списке Брюсселя за нарушения прав человека во время выборов, репрессии против политических противников.
Сегодня западный вектор белорусской политики скукожился. Минск, говоря словами того же Лукашенко, летит на одном крыле. А если еще откровеннее — идет в фарватере Москвы, намертво привязан к ней экономически.
Была ли фатальной эта изоляция от Запада? Почему Лукашенко не смог выстроить с ЕС и США более-менее ровные отношения, как другие постсоветские лидеры, тоже не блистающие демократизмом (тот же Нурсултан Назарбаев)? Сможет ли первый белорусский президент, вступив в третье десятилетие правления, прыгнуть выше пояса и нормализовать контакты с западниками?
Гремучая смесь антизападничества
Да, западные политики и сами особо не скрывают момент двойных стандартов: если страна богата нефтью, газом, а менталитет у населения, условно говоря, восточный, то к ней придираются меньше. Так что Назарбаеву, Ильхаму Алиеву в этом плане проще, нежели Лукашенко, которому выпало править государством в сердце Старого Света.
Но загвоздка не только в этом. И даже не только в особой привязке Минска к Москве.
«У Лукашенко были плохие отношения с Западом даже тогда, когда у Москвы они были хорошими», — отметил в интервью для Naviny.by эксперт аналитического центра «Стратегия» (Минск) Валерий Карбалевич.
Действительно, с Борисом Ельциным, да и с Владимиром Путиным до поры до времени западные лидеры общались весьма сердечно. Лукашенко же, по словам Карбалевича, «был более антизападным, чем любой другой политик постсоветского пространства».
Наверняка сказывалась и глубоко вбитая советская идеология (бывший замполит). Но, возможно, еще сильнее воинственное антизападничество было связано с видами амбициозного белорусского вождя на кремлевский трон. Лукашенко пытался набрать очки в глазах консервативного российского электората, которому не нравились, в частности, реверансы Ельцина и его окружения перед «всякими америкосами».
Вдобавок Лукашенко по полной программе противопоставил себя Западу, создав одновременно и недемократичную политическую систему, и антирыночную социальную модель (в то время как Назарбаев, например, широко пустил в экономику западников).
Наконец, сыграли свою роль психологические особенности: подозрительность, самозабвенное властолюбие, чуждое всяким компромиссам.
Перед властью меркнет все
Да, «последнему диктатору Европы» повезло улучшить отношения с ЕС и Штатами в 2008–2010 годах. Но, во-первых, были выпущены все политзаключенные, а во-вторых, Запад тогда выдвинул на первый план геополитические интересы и вознаградил Минск за особую позицию в российско-грузинском конфликте.
Эта оттепель оказалась исключением из правил. Вообще же отношения с Западом у Лукашенко стали портиться еще в 1995 году, после первых авторитарных выпадов, репрессий против политических противников, напомнил в комментарии для Naviny.by минский обозреватель-международник Андрей Федоров.
Но если поначалу мировое демократическое сообщество лишь слегка кивало пальчиком, то после брутального референдума 1996 года Минск и Запад стали жить как кошка с собакой.
«Когда пришлось выбирать между добрыми отношениями с Западом и жестоким подавлением угроз своей власти, белорусский руководитель без колебаний выбрал второе. И придерживается этого выбора по сей день», — говорит Федоров.
Запад не станет дойной коровой
А поскольку уходить на пенсию Лукашенко, которому в августе стукнет 60, не собирается, то логично сделать вывод, что для серьезного улучшения отношений с Западом нет никаких предпосылок.
С одной стороны, Вашингтон и Брюссель сегодня не готовы жертвовать ценностями ради геополитики. Поэтому особая позиция Лукашенко по Украине не вознаграждается так щедро, как в свое время позиция по Грузии. И недавний выход на волю по амнистии одного человека из списка политзаключенных — Алеся Беляцкого — в этом плане тоже погоды не сделал.
С другой стороны, и Лукашенко, в отличие от 2008 года, не решился выпустить всех политических одним махом. Почему? Ведь революции они не устроят, все схвачено. В чем ментальный тормоз?
Да, неуютно быть изгоем. Все заметили, как радовался Лукашенко, оказавшись месяц назад в одной компании с западниками на инаугурации Петра Порошенко в Киеве. Тем более приятно было бы выпить чашечку кофе на Монмартре (впрочем, об этом мечтает другая фигурантка черного списка — глава Центризбиркома Лидия Ермошина, а ему бы — в Альпы на лыжи!).
Но, вероятно, он просто трезво прикинул, что даже в случае разморозки отношений, снятия санкций Запад никогда не заменит Москву в качестве дойной коровы. А вот проедать плешь по части демократии и прав человека будет перманентно. К черту Монмартры, да и на лыжах можно в Сочи покататься.
Возможно, если Лукашенко почувствует, что Москва вот-вот положит на лопатки, он и пойдет на более решительные шаги для сближения с Западом, допускает Федоров. Но может быть уже поздно…
Беларусь заберут если не сейчас, то потом?
А сейчас, после Крыма, обрисовался и еще один неприятный момент. Москве, пожалуй, и впрямь ни к чему захватывать Беларусь, пока здесь правит столь советский, антизападный по мышлению деятель, как Лукашенко. Но если после него появится правительство с более проевропейским мышлением, то как раз таки и может быть задействован некий сценарий аншлюса, пока «синеокая сестра» не рванула из «русского мира». Благо народ достаточно русифицирован и зомбирован российской пропагандой.
Таким образом, двадцатилетие антизападной политики первого белорусского президента, резюмирует Федоров, привело к тому, что «Беларусь стала российской заложницей».
И кто бы ни пришел после Лукашенко, разорвать путы будет очень сложно. Если вообще не придет такой, кто тихо сдаст страну Кремлю.