Политика

Официальный Минск перекладывает кремлевскую мозаику

Белорусской внешней политике, на официальном уровне определяемой как многовекторная, больше подходит, пожалуй, несколько иное определение — мозаичная. К такому выводу подталкивают события последних месяцев — загадочные переговоры Лукашенко и Путина в Минске и Сочи, неожиданные освобождения политзаключенных, не вырисовывавшаяся в контексте событий встреча президента Беларуси с послом Германии и посланная ей вслед многозначительная реплика посла Франции.

Последней по хронологии, но, наверняка, не последней в принципе деталью этой мозаики стало сегодняшнее освобождение еще одного «молодофронтовца» Артура Финькевича. Ни у кого не вызывает особых сомнений, что череда вольниц для политзаключенных — решение политическое, которое отнюдь не свидетельствует о либерализации судебной системы и тем более о возможном потеплении политического климата в стране. Освобождения Дашкевича и Финькевича, а также Автуховича и Леонова — конъюнктурные шаги белорусских властей.

Нельзя исключать, что Европа, за последние годы в вопросе освобождения политзаключенных не продвинувшаяся фактически ни на шаг в виду непробиваемой позиции официального Минска, стала действовать более тонко. И хотя с высоких европейских трибун по-прежнему звучат громкие призывы освободить узников совести, настоящее давление на белорусские власти оказывается непублично, за закрытыми дверями. И, судя по всему, активничает в этом именно Германия, перед послом которой которым, по слухам, на верхних этажах власти открыты многие двери.

Впрочем, утверждать с определенностью, что Брюссель подобрал ключик к «последней диктатуре Европы» и сумел предложить Лукашенко некий взаимовыгодный вариант, преждевременно. Во-первых, нельзя исключать того, что немецкий фактор в вопросе освобождения политзаключенных появился исключительно по инициативе самой Германии и без одобрения евроструктур. Во-вторых, каких-либо принципиально новых сигналов, свидетельствующих о готовности Беларуси интенсифицировать евродиалог, со стороны официального Минска в последнее время не звучало.

Судя по всему, объяснение создавшейся ситуации сводится к новому витку внешнеполитической игры, которую Минск давно и с разной степенью успеха ведет на два фронта — с Москвой и Брюсселем, время от времени выправляя крен в одну из сторон за счет усиления работы на другом направлении. Можно предположить, что сегодня для Минска сложилась не очень благоприятная ситуация на российском направлении. К какому решению Кремль сейчас склоняет Лукашенко, можно только догадываться, но стремление Минска не оказаться при этом в роли пассивного наблюдателя очевидно. Сдаваться без боя Лукашенко, судя по всему, не намерен.

Напрямую, без обиняков, либо опосредованно через дотационные экономические взаимоотношения с Россией, но речь, вероятно, в конце концов, сводится к политической судьбе Лукашенко. И здесь опять-таки всплывает неподтвержденная фактически, но все отчетливее читаемая между строк попытка Кремля возродить и вывести на финишную прямую проект Союзного государства.

Ведь очевидно неспроста на следующий день после встречи Лукашенко и «большой тройки» в Сочи Информационно-аналитический центр при Администрации президента предал гласности результаты соцопроса, согласно которым объединительный референдум в Беларуси ждет полный провал.

Такая «фига в кармане» в сумме с очередным разворотом внешнеполитического флюгера в сторону Запада, вероятно, должна подтолкнуть Кремль к корректировке своих требований.

Возвращаясь же к внутренней ситуации, следует согласиться с высказываемым многими политиками и экспертами мнением, что выпущенные на свободу политзаключенные — лишь разменные монеты в большой игре белорусских властей, и надеяться на потепление внутриполитического климата сегодня не приходится.