Политика

Белорусская власть и Беляцкий: друзьям — всё, врагам — закон

2 ноября в Минске начали судить правозащитника с мировым именем — Алеся Беляцкого. В начале процесса он попросил обеспечить перевод — «чтобы стороны лучше понимали друг друга».

Этот момент сам по себе исполнен мрачного символизма. В Беларуси уже одной только приверженности языку титульной нации достаточно, чтобы на лбу тебе проставили клеймо оппозиционера. Начальство синеокой республики, за редчайшим исключением, подчеркнуто не говорит на «мове», разве что брезгливо именует ее политически активных носителей «свядомымі».

По большому же счету, государство и гражданское общество в Беларуси говорят на абсолютно разных языках в плане ценностей — мировоззренческих, политических, духовных. Что для независимого сообщества — подвижничество, то для правящей касты — злодеяние.

И, увы, никакой переводчик тут не поможет.

Крест «пятой колонны»

Те, кто пришел поддержать Алеся, в один голос называют процесс политическим. Хотя формально сидящему в клетке седовласому человеку инкриминируется неуплата налогов.

Соратники объясняют: счета за границей были вынужденным вариантом, так как на благословенной родине правозащитную «Вясну» Беляцкого лишили регистрации, загнали в подполье. Доноры к расходованию денег претензий не имеют.

По большому счету, конфликт с репрессивным законодательством жесткого авторитарного режима — это крест всей белорусской оппозиции и той части третьего сектора, что не хочет лезть в карман вертикали или быть на поводке у спецслужб.

Если вы так или иначе бросаете политический вызов системе (короче, вступаете, по терминологии верхов, в «пятую колонну»), то работать, не выходя за красные флажки щедро заготовленных против оппонентов власти законодательных статей, практически невозможно.

В принципе, режим легко мог бы пересажать всех «деструктивных элементов». Юридических капканов до черта. Типа «деятельности от имени незарегистрированной организации»: просто не регистрировать всех неугодных — и вот вам полно кандидатов на нары. Но режим, не желая прослыть чересчур уж кровожадным, исповедует точечные репрессии: прижучить одного-двух-трех, чтобы боялись сотни, тысячи.

«Дело Беляцкого», по словам минского политолога Андрея Казакевича, «вполне вписывается в логику действий властей в последние годы». Речь идет о «психологическом давлении на весь сектор» — партии, НГО, независимые СМИ, отметил эксперт в комментарии для Naviny.by.

По мнению Казакевича, не обязательно, чтобы каждый раз давалась отмашка с самого верха. Чиновники силового блока «должны показывать, что не зря зарплату получают».

Иначе говоря, раздутый репрессивный аппарат уже в силу внутренней логики нацелен периодически искать кандидатов в свою мясорубку. Властная же верхушка, предполагает эксперт, на некой стадии принимает решения по знаковым персонам, если на них что-то «накопали». И в принципе поощряет такого рода «профилактику», «прореживание», чтобы внутренние оппоненты не выходили из объятий страха.

Что ж, нехитрая метода дает эффект. Страна ухнула в гиперинфляцию, уровень жизни просел почти втрое, а революцией даже не пахнет. Все — за исключением редких пассионариев — сидят как мыши под метлой.

«Дело Беляцкого», по мнению независимых аналитиков, призвано прежде всего служить той же цели — преподать урок «пятой колонне». А заодно и аполитичному обывателю, ныне тоже бухтящему на высокое начальство. Соответствующий месседж блестяще сформулировал некогда безвестный афорист из органов: «То, что вы еще на свободе, — не ваша заслуга, а наша недоработка».

Презумпция? Ироничные комментаторы реагируют по типу: не смешите мои тапочки! И приводят свежий пример: еще в разгаре процесс по делу о взрыве в минском метро, а силовики уже получили награды «за раскрытие теракта». Кому-то что-то еще не ясно?


Диссиденты — ходовой товар

У «дела Беляцкого» есть, однако, и ярко выраженный международный аспект.

Так, Евросоюз чувствует вину за то, что инфу о счетах известного правозащитника тупо-формально, не въезжая в подоплеку, слили органам «последней диктатуры Европы» (забросившим крючки, похоже, просто наудачу) сонные чиновники из Литвы и Польши.

Сейчас в Брюсселе много говорят, что надо извлечь уроки. Да уж, как-то не хотелось бы внутренним противникам диктатуры гореть синим пламенем на той самой помощи, которую Запад вдохновенно декларирует. Неофитам же свободного мира не грех вспомнить: схемы поддержки «Солидарности», например, польскому коммунистическому режиму спонсоры не сдавали да и «Саюдис» в Кремль финансовые отчеты не отсылал…

Андрей Казакевич предполагает, что «Беляцкий, скорее всего, будет использован как козырь в игре с Западом, ведь в случае осуждения он станет узником совести».

Да, термин «политический заложник» прочно закрепился в понятийном аппарате белорусской политологии. Верхушка режима уже практиковала покупку диалога с Западом не за счет демократизации, а за счет выпуска диссидентов из темниц. И это властям, кажется, понравилось.

На чудо наблюдатели не надеются. «Коль скоро Беляцкого арестовали, то дело, с точки зрения властей, следует довести до логического конца, иное было бы потерей лица», — отметил в комментарии для Naviny.by Валерий Карбалевич, эксперт аналитического центра «Стратегия».

Он уверен: оправдательным приговор уж точно не будет. А дальше — возможны варианты. Власти научились подвешивать политических противников так, что вроде и не в тюрьме, но и свободой это не назовешь. Типа приговора с отсрочкой, как у экс-кандидата в президенты Владимира Некляева.

Ну и пусть Запад хорошо подумает, как выкупать свою «пятую колонну». Валерий Карбалевич считает: Минск обиделся, что Европа не оценила помилование части «узников Площади». Так что теперь вот — и усиленным давлением на остающихся за решеткой политзеков, и репрессивными поправками в законы, и «делом Беляцкого» — режим дает понять западникам: может быть еще хуже!

То есть создает площадку для торга в своем стиле.


«Бессловесная бульба в подвале»

Проблема еще и в том, что масса белорусских обывателей скептически относится к политической оппозиции и мало знает о правозащитниках. На рядового гражданина вполне могут произвести впечатление цифры со счетов Беляцкого, оглашаемые по госТВ: вона, жирует «пятая колонна», пока мы тут после двух девальваций последний хрен без соли доедаем!

До многих еще не дошло, что рот затыкают не только почти добитой уже оппозиции, редким донкихотам-правозащитникам, — рот затыкают всем, потому что пряники кончились всерьез и надолго.

Смотрите: попробовали рыпнуться «сетевые протестанты», челноки-соляровозы, автолюбители через «Стоп-бензин» — все получили по мозгам очень неизящно, но доходчиво.

Разве что недавно «возбухшим» мусорщикам из Борисова скоренько пообещали повысить зарплату, решили не давить спецназом. Пока. Потому что в целом реальных денег мало, а спецназа — много. Сверху не раз открытым текстом заявляли, что против любой революции готовы бороться жесточайшим образом.

Впрочем, как показывает дело Беляцкого, не обязательно глушить дубиной. Есть прекрасная метода генералиссимуса Франко: друзьям — всё, врагам — закон.

Формально и узники Площади — банальные громилы. У нас политических нет, любят повторять наверху. Тех, кто бросает перчатку режиму, мажут грязью уголовщины.

«Не обязательно даже бросать политический вызов, достаточно выпасть из системы», — замечает Андрей Казакевич.

Он подчеркивает: для властной элиты, пригретого ей бизнеса установлены особые правила игры. Если ты играешь по правилам системы, то на определенные вещи будут смотреть сквозь пальцы, «действует некая конвенция». Но «достаточно поссориться с каким-нибудь начальником из райисполкома» — и пиши пропало, начинает действовать правило «был бы человек, а статья найдется».

И уж тем более преступными выглядят с точки зрения режима деяния, грозящие его устоям. А Беляцкий и его товарищи — именно такие «преступники».

Они помогали тем же узникам Площади и их семьям. И не только. «Вясна», другие правозащитники давали — и дают! — попавшим в жернова Системы людям надежду, моральную силу. Помогают не сломаться, не упасть на колени, сохранить достоинство.

Разве можно такое прощать по логике тех, кто хотел бы, по меткому выражению поэта, держать все общество «бессловесною бульбой в подвале»?