Общество

Последняя миссия пилота Шлюдекера

Субъективные размышления о покаяниях «извне» и «изнутри» в канун скорбной даты 22 июня

Кажущийся парадокс: чем удаленнее от нас трагические дни лета 1941 года, тем чаще всплывают из каких-то глубин фотодокументальные изображения начала войны. Объяснение можно отыскать следующее.

В первые дни войны с СССР немцы немало нащелкали любительских кадров, но впоследствии эти снимки глухо осели в приватных альбомах, поскольку большинству их владельцев не хотелось ворошить прошлое. Однако время шло, уходили в мир иной бывшие солдаты, и вот тогда-то их внуки-правнуки принялись разбирать семейные архивы.

Очень редкими, практически неизвестными для наших исследователей всегда были фотоснимки Минска последних чисел июня 1941 года. И вот не так давно Кёльнский центр изучения документации национал-социализма опубликовал фотографию (цветную!), на которой изображен горящий Минск:

«Das brennende Minsk» — горящий Минск

На этом снимке по вошедшим в кадр архитектурным деталям распознается точка съемки — крыша одного из корпусов Белгосуниверситета. Виден отрезок прилегающей к вокзалу улицы Бобруйской с трамвайными путями. Далее — горящие пристанционные постройки и шеренги железнодорожных составов.

Люди — живые и мертвые — слишком мелкие детали для панорамной военной фотографии. Однако о людях надо бы вспомнить прежде всего. На старых минских кладбищах — Военном, Кальварийском, Козыревском — я все еще нахожу могилы с символьными датами смерти моих земляков: 24–25 июня 1941 года — дни массированных бомбардировок белорусской столицы.

Одна такая могила имеет шансы не затеряться потому, что скромный памятник случайно оказался вблизи центральной аллеи исторического Военного кладбища. Здесь семейное погребение: Белятко Александр Федорович, родился в 1892 году, и Белятко Вера Александровна, родилась в 1920-м. Отец и дочь. Оба погибли 24 июня 1941 года. В подожженном городе этих людей еще успели похоронить пристойно. А дальше начался полный кошмар, когда некому было убирать трупы с улиц.

Могила жителей Минска, которые погибли при бомбардировке 24 июня 1941 г. Военное кладбище. Июнь 2008 г.

Символом ада, который обрушился на Минск с неба, стала судьба пятиэтажного жилого дома номер 23 на улице Максима Богдановича неподалеку от оперного театра. Приметное здание было построено в 1936 году по особому проекту архитекторов А.Денисова и В.Вараксина, называлось оно в духе времени: 3-й Дом Советов. На фотографиях, сделанных в предвоенное время и в наши дни, этот дом с продовольственным магазином в первом этаже выглядит одинаково бодро: «Памятник гражданской архитектуры советского периода». К сожалению, сегодня немногим известна его ужасная тайна.

Впервые о трагедии дома возле Троицкого предместья я услышал от своего старшего товарища Леонида Булата — партизана Великой Отечественной. Представитель редкого племени коренных довоенных минчан, он пережил бомбардировку города и помнит, как в горящем Минске его поначалу удивило то, что внешне выглядел уцелевшим 3-й Дом Советов, где жили семьи красных командиров. Однако молва донесла весть, ужасную даже на фоне общих страданий оккупированного Минска: взрыв авиабомбы закупорил выход из бомбоубежища под домом. Огонь в вентиляционных ходах отрезал людям, а были это в основном женщины и дети, возможность спасения из подземелья-ловушки. Разом ушли из жизни свыше ста человек.

Так явил свою страшную судьбу этот поистине дом мертвых: мужчины погибли на фронте, а их жены и дети приняли смерть под родной кровлей. Глухие легенды про выморочный дом еще некоторое время ходили в послевоенном Минске. Впрочем, есть у этой истории и документальное подтверждение. Заместитель председателя СНК БССР Иван Крупеня в дни и часы, предшествующие эвакуации правительства из Минска, фиксировал по долгу службы доклады о последствиях бомбардировок. Трагедия дома отмечена в материалах его архива, хранящегося в фондах Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны.

3-й Дом Советов до войны и в наше время

Но вот вопрос: почему в советское время власти, которые любили декларировать «никто не забыт, ничто не забыто», прикрепить к дому хотя бы скромную памятную табличку не озаботились? Странно: в Ленинграде на стенах есть мемориальные знаки, относящиеся к артобстрелам и бомбардировкам времен блокады, а в Минске не оказалось символа трагедии лета сорок первого…

Германские бомбардировщики над Минском в районе Университетского городка 24–26 июня 1941 г.

А теперь, для сравнения, история о том, как в Британии сохраняют память о жертвах среди мирных жителей в годы войны. В небольшом городе Бат в южной Англии весной 1942 года в результате налетов Люфтваффе погибли 400 человек, немало домов было разрушено. У местного жителя Криса Килминстера есть личный счет к германским пилотам. Во время бомбардировок погибли его бабушка и дедушка, об этом он повествует на специальном интернет-сайте: «Они были в убежище. Прямо туда попала бомба. Из 35 человек выжили только пятеро, а моя мама была тяжело ранена. Она потеряла ногу». На месте бомбоубежища теперь мемориальный сад. Здесь каждый год Крис проводит вечер памяти, на который приглашает всех желающих.

И вот в конце апреля 2008 года состоялось знаковое событие, о котором рассказал ряд европейских телеканалов. Старый немец, бывший военный летчик, лично прибыл просить прощения у англичан.

Последний раз 87-летний Вилли Шлюдекер был в городе Бат (точнее, над городом) 66 лет назад. Находясь за штурвалом своего «Дорнье-217», он сбрасывал при каждом вылете 4 тонны бомб на этот и другие города Англии. Про те события Шлюдекер, кавалер двух Железных Крестов, рассказал: «Мы, молодые пилоты, соревновались друг с другом — кто уничтожит больше целей. Остальное нас не интересовало. Мы просто не ведали, что творили».

Всего у этого ветерана Люфтваффе 120 боевых вылетов на Англию. А кроме того, был Восточный фронт и Балканы.

Бывший нацистский пилот Вилли Шлюдекер (Willi Schludecker) в качестве гостя на современной базе британских ВВС в Йорке. Представьте сегодня такого ветерана на аэродроме в Мачулищах под Минском…

На склоне лет Шлюдекер решился взглянуть в глаза родственникам погибших англичан. Те, в свою очередь, пригласили немца на ежегодную поминальную службу. В знак примирения. И прозвучали слова публичного покаяния Шлюдекера: «Я вижу для себя только один выход: просить у вас прощения за ту боль и разрушения, которые я принес вам, будучи пилотом вражеской армии. Пожалуйста, примите мои искренние извинения. Я надеюсь, что нашим потомкам никогда не придется пережить ужасы войны».

Англичане его извинения приняли — лучше поздно, чем никогда. Впрочем, один момент показался российскому тележурналисту немного странным. Под конец церемонии Шлюдекер сел на лавочку мемориала, а к нему выстроилась очередь за автографами… Касательно дальнейших планов Вилли сообщил, что хочет приехать «в Россию», чтобы тоже покаяться.

«Тоже»?.. Сопоставил я даты и географию боевых вылетов Шлюдекера — получается, что на Восточном фронте он воевал под началом командующего 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга. Это его стервятники летом 1941-го методично уничтожали в наших городах жилые кварталы, расстреливали с воздуха колонны беженцев, бомбили санитарные эшелоны с опознавательными знаками Красного Креста…

Генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг в английском суде

В конце войны Кессельринг сдался в плен американцам, а судили его в 1947 году англичане — за то, что, будучи в 1943–1945 годах командующим германскими войсками в Италии, подписал приказ о казни некоторого числа заложников. Приговорили к 20-летнему тюремному сроку, но уже в 1952 году военный преступник вышел на свободу. Принимал участие в деятельности реваншистских организаций…

Задал я непраздный вопрос доктору наук Алексею Литвину, заведующему отделом военной истории нашего академического Института истории: отмечались ли предложения ветеранов Люфтваффе приехать в Минск с аналогичной целью? Ответ был отрицательный.

Думается мне, что ключ всего — не в желании или в нежелании Шлюдекера и ему подобных. Прежде минчанам надо спросить у себя: где НАШ знак памяти о жертвах бомбардировок? Да и вообще, сколько их было — пострадавших мирных жителей? Каковы сопутствующие обстоятельства катастрофы 24–25 июня 1941 года?..

«Трудность» для белорусских руководителей (сегодня их именами названы улицы) состояла в том, что если бы, условно говоря, на доме возле Троицкого предместья появилась памятная табличка, то простые граждане задали бы непростые вопросы.

Почему Минск оказался неподготовленным к воздушным налетам? Почему к началу войны в столице не было ни одного убежища высшей категории защиты, а большинству 260-тысячного населения предназначались укрытия полевого типа в скверах и на пустырях? Почему хотя и были приписаны к столице полки 7-й отдельной зенитно-артиллерийской бригады ПВО, однако на огневых позициях в Минске находились только 8 маломощных батарей двухорудийного состава (по свидетельству военного историка И.Ю.Воронковой)?

Если «наши силы неисчислимы», если на предвоенных воздушных парадах армады советских самолетов закрывали полнеба (как на знаменитом плакате художника В.Добровольского или в кадрах фильма 1939 года «Истребители»), то где были истребители минской ПВО с пригородных аэродромов в Лошице и Слепянке? Эти-то аэродромы не бомбили в ночь на 22 июня…

Плакат художника Добровольского

Кто координировал спасательные работы для ликвидации последствий бомбардировок? Была ли вообще в Минске власть с 25 по 28 июня 1941 года?

И вдруг бы наши граждане узнали, что вечером 24 июня руководящий состав партийных и советских органов БССР во главе с Пономаренко тайно выехал из Минска. Так драпали, что оставили в шкафах и сейфах Дома правительства массив документов Совнаркома (прихватили только ценности Госбанка, партархив и архив НКВД). Сначала власти бросили столицу, а уже после, в Могилеве, создали Республиканскую эвакуационную комиссию. Честно сказать рядовым гражданам «ни защитить вас, ни эвакуировать мы не в состоянии, поэтому спасайтесь кто как может» — на это совести не хватило. А когда в 1944 году товарищ Пономаренко и его команда вернулись из эвакуации, то выжившие минчане оказались «виноваты» в том, что выжили. К ним прилепили зловещий ярлык «находились на оккупированной территории».

Вопросов возникло бы немало, в том числе и такой: почему после войны не опубликованы точные данные о том, какие здания разрушила в Минске немецкая авиация, а какие позже — советская? Вообще способна ли эта власть оборонять кого-либо, кроме самой себя?..

Похоже, «миссия Шлюдекера» неудобна (или даже mission impossible) для города, в котором отыскивали средства на очередной памятник Дзержинскому или декоративно-юмористическую скульптуру «Торговка семечками», но забывали о трагедии сограждан. Где у нас та памятная табличка, к которой мог бы приехать бывший вражеский летчик Вилли Шлюдекер?

Фото из собраний НАРБ, РГАКФД, NS-Dokumentationszentrum der Stadt Köln, Official News of the UK Ministry of Defence и автора.