Общество

После Чернобыля: жизнь в деревне, которой нет

Глядя на карту Гомельской области, не перестаешь удивляться, как интересно провели границу зоны отселения в результате Чернобыльской катастрофы. Когда едешь из Хойников в Брагин, то, оказывается, по правую сторону дороги жить нельзя из-за высокого радиационного загрязнения, а с левой стороны — все в порядке: живи и радуйся чистой природе. Сам Брагин тоже оказался чистым, но к западу от города уже начинается зона отселения.

Находиться в зоне отселения без соответствующего разрешения запрещено — предусмотрен штраф от 10 до 50 базовых величин. В Брагине, как и в соседних райцентрах, часть территории которых попадает в зону отселения, сооружен монумент в память ставших жертвой атомной аварии деревень.

Среди прочих там указана Красная Гора. Находится эта деревня в двух километрах от Брагина, с правой стороны дороги Хойники-Брагин.

Съезд с дороги в эту деревню когда-то преграждал шлагбаум. Как и на всех дорогах, ведущих в зону отселения, там стоит предупреждающий указатель. На придорожном валуне краской указано, что деревня Красная Гора отселена 1 сентября 1986 года.

В действительности, Красную Гору нельзя назвать нежилой деревней. Здесь продолжает жить одна семья. Их дом выделяется среди прочих — подчистую разграбленных. Первым делом из брошенных домов выдирали половые доски — на Полесье полы часто сделаны из дуба, потом — рамы, затем — кровельное железо. Иногда вывозили и срубы. За 23 года дворы заросли густым хмызняком.

Дома, находящиеся около единственного жилого, разграблены чуть меньше. К жилому дому подведено электричество. За глухим забором лает несколько собак.

Чужаков здесь встречают настороженно. Жители «нежилых» деревень при появлении незнакомцев предпочитают затаиться. Не исключена вероятность, что чужаки могут нарваться и на выстрел.

Глядя из-за занавески на то, как я снимаю эту деревню, обитатели дома наконец-то убеждаются, что на мародера я не похож, и выходят на дорогу. Иван Шилец и его жена Вера Шилец.

Прошу рассказать их о себе и о деревне. Несмотря на то, что каждый год по дороге Хойники-Брагин ездит множество журналистов, а иногда и президент Беларуси, в Красную Гору почти никто не заглядывает.

Самоселами их назвать нельзя. Семья проживала здесь и до 26 апреля 1986 года. Просто Чернобыль разделил их жизнь на «до» и «после» катастрофы. Стоя среди разграбленных домов родной деревни, Иван и Вера с увлечением рассказывают о дочернобыльской жизни, вспоминая какой богатый был их колхоз. Вспоминают то лето.

«Нам же никто не говорил, какая в 1986 году радиация была. Лето жаркое было, работали в поле. А как урожай убрали, сказали, уезжайте — здесь жить нельзя. Что же получается, пока урожай не убрали, можно было жить, а потом стало нельзя? И куда этот урожай дели?».

В период рассвета демократии в Беларуси на эти вопросы уже искали ответ на уровне Верховного Совета. Так и не нашли. Теперь вновь происходит освоение земель в зоне отселения — сразу за деревней видно вспаханное поле. То есть, жить в зоне отселения нельзя, а сельхозпродукцию выращивать можно. Приятного аппетита!

«Выехали мы отсюда, получили квартиру, а вскоре председатель сельсовета говорит: «Кто желает, можете возвращаться». Мы квартиру государству отдали, вернулись в свой дом. А потом председатель райисполкома сказал, что нельзя жить здесь. А нам куда возвращаться? Чиновники говорят: «Вам квартиру уже давали, второй раз не положено». Вот и пришлось остаться».

Электричество у них отключать не стали. Через вспаханное посевное поле зоны отселения видны жилые дома Брагина. Когда из зоны отселения смотришь на кажущийся мегаполисом райцентр, особенно сильно чувствуешь энергетику Чернобыльской зоны.

«Особенно страшно было первую зиму после катастрофы жить. Очень одиноко было. Сейчас смирились, но привыкнуть к одиночеству не можем».

Насмотревшись белорусского телевидения, глава семьи спрашивает меня, действительно ли «радиация отсюда ушла». «А то, говорят, теперь все в порядке стало, можно жить, можно сеять».

Бытовым дозиметром замеряю фон. Повышенный, но до считающегося опасным не дотягивает. Был я в Красной Горе, когда еще лежал снег и пыли не было, поэтому фон довольно низкий 30-40 МкР. В летнюю сухую погоду он будет выше.

Хозяева просят измерить во дворе. Здесь пасутся куры и сидят на цепи три небольших дворняжки, которые, убедившись, что пришедший с хозяином человек «свой», радостно его облаивают. Около дома стоит металлическая печь, на которой обычно готовят еду свиньям. Зола в печи показывает «опасный» уровень свыше 60 МкР.

 

«Такой фон дает право на отселение», — поясняю я.

«Так что, мне печку надо выселять», — шутит Иван.

А вот зола из бани «фонит» значительно больше — 125 МкР. Советую выбросить эту золу подальше, а баню хорошо вымыть.

«Так мы этой золой огород удобряем. Чем же тогда посыпать его?» — удивляется Вера.

Хозяева приглашают меня в дом пообедать. На столе домашние соления, мед, а колбаса и хлеб из Брагина.

«Езжу в Брагин, так коня запрягать приходиться. Хороший конь — мне все завидуют».

Корову не держат, так как уже не то здоровье у пожилой семьи. Да и где пасти корову, если здесь зараженная радиацией территория?

Несколько месяцев назад семье Шилец наконец-то провели проводной телефон. Как они жили без телефона до появления доступной сотовой связи — представить сложно. Даже почтовая машина регулярно доставляет корреспонденцию в «отселенную» деревню.

«Заходят сюда и разные люди, вон как дома все разграбили. Чаще всего местные приезжают, на дрова разбирают, затем эти дрова в Брагине продают. А перед выборами 2006 года по поручению местных властей приезжали полы в оставшихся хатах разбирать. Доски нужны были на ремонт избирательных участков».

Еще раз напоминаю гостеприимным хозяевам, которые топят дома печь такими же дровами, о том, что с дымом радионуклиды попадают в организм человека, что намного опасней пребывания на воздухе с повышенным радиационным фоном. Но у семьи Шилец другого выхода, как топить печь «грязными» дровами, нет. Газ в деревню с одним домом не проведут. А уезжать из «отселенной» деревни им некуда.