Общество

КГБ Беларуси: в погоне за советскими высотами

 

Сегодня, 20 декабря, КГБ Беларуси отмечает 95-летие со дня образования органов госбезопасности. Дата для праздника чекистов, мягко говоря, парадоксальная, как и вся история комитета, роль и значение которого, по словам Александра Лукашенко, «должны быть подняты на ту высоту, на которой они находились в лучшие советские времена».

 

Родословная КГБ

Уши первого парадокса торчат из революционных времен. 20 декабря 1917 года была образована, как официально считается и почитается, прародительница нынешнего белорусского КГБ — Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем; она же ВЧК, первым главой которой был поляк Феликс Дзержинский.

Первый шеф ВЧК остался в истории как инициатор жестокой политики массовых репрессий против противников большевистского режима. Как утверждают некоторые исследователи, Железный Феликс возражал против ограничения полномочий ЧК, а на критику злоупотреблений заявлял, что «там, где пролетариат применил массовый террор, там мы не встречаем предательства» и что «право расстрела для ЧК чрезвычайно важно», даже если «меч ее при этом попадает случайно на головы невиновных». Можно ли такой «родословной» гордиться?

Феликс Дзержинский

Второй парадокс не менее ушастый в части исторических фактов. ВЧК была образована, когда на обломках царской Российской империи ничего похожего на белорусскую государственность и в помине не было.

Как известно, Белорусская Народная Республика (БНР) как политическое образование была провозглашена 25 марта 1918 года. А 1 января 1919 года была образована Советская Социалистическая Республика Белоруссия. И получается такое вот недоразумение, что наши органы госбезопасности появились раньше, чем сама республика, ее правительство и даже Коммунистическая партия (большевиков) Беларуси.

Понятно, почему российские чекисты 20 декабря отмечают свой День работника органов государственной безопасности или для краткости — День ФСБ. А вот зачем их белорусским коллегам понадобилось «примазываться» к чужой, замешанной на крови, бесславной истории, да еще и с таким названием — КГБ?

 

Наши дни

«Дело не в названии, — в ответ на мой вопрос сказал один из представителей спецслужбы нынешнего поколения в звании подполковника, с которым мне пришлось познакомиться по его воле после событий 19 декабря 2010 года. – Вы знаете, сколько сотрудников белорусской госбезопасности пострадало от репрессий в 30-е годы?». Я не знал.

«Тысячи», — с какой-то гордостью в глазах произнес он. «Так может для вас и Цанава (министр госбезопасности БССР времен Берия – Naviny.by.) невинная жертва и герой?» – вырвалось у меня. И он мне рассказал, что Цанава был мудрым руководителем, мол, когда пришел циркуляр, разрешающий чекистам пытки, Цанава карандашом на документе написал, что работать надо головой, а не кулаками.

А затем подполковник дал мне чистый лист бумаги и потребовал, чтобы я написал расписку: мол, я такой-то обязуюсь никому не сообщать об услышанном и увиденном, а также хранить молчание о формах и методах работы сотрудников КГБ. Я написал и добавил, что об этих «формах и методах» давно известно. О них довольно подробно написал Александр Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ». На фамилию Солженицын подполковник среагировал мгновенно и нервно. Оказалось, что Цанава ему ближе, чем репрессированный его конторой и изгнанный из СССР всемирно известный писатель.

Сегодня такими относительно близкими знакомствами с комитетчиками могут «похвастаться» тысячи белорусских граждан. Если до 19 декабря 2010 года наследники Дзержинского себя проявляли эпизодически – спецслужба, надо понимать – то, начиная с ночи 20 декабря, чекисты образца XXI века массово пошли в народ: обыскивать, задерживать, допрашивать, вызывать на беседы. Чем это все обернулось – известно.

Суды по «делу 19 декабря» дали дополнительную порцию о формах и методах работы спецслужб. Как оказалось, КГБ отслеживал каждый шаг и прослушивал телефоны демократических кандидатов в президенты и их ближайшее окружение. Более того, под прикрытием уголовного дела о массовых беспорядках чекисты могли войти в квартиру любого гражданина Беларуси, обыскать и забрать все, что им нужно. Входили, обыскивали, забирали. Даже тогда, когда все судебные процессы по «декабристам» были завершены.

По самым скромным оценкам, в рамках «дела 19 декабря» по всей республике было проведено свыше 200 обысков. Обыскивали дома и офисы правозащитников, политиков, журналистов, редакций независимых изданий. Цель, надо полагать, была одна — получить максимум информации, которую другим путем нельзя было достать. Что вполне может свидетельствовать об отсутствии профессионализма. В то же время, не меньше информации чекисты и отдали, сами того не желая. Речь не только о бесцеремонных методах и формах работы КГБ. В протоколах обысков остались фамилии и должности конкретных сотрудников, которые тут же перекочевали на специально созданные сайты, существующие до сих пор.

КГБ советского образца такого массового выхода в народ себе не позволял. Как говорит бывший подполковник КГБ Валерий Костко: «Главная суть спецслужбы в том, все о ней знают, но никто не видит, как она действует». Очевидно, что руководители госбезопасности забыли сделать поправку на время, технологии и возможности современного бытия, которые отсутствовали у граждан СССР.

Одна история с бывшим кандидатом в президенты Алексеем Михалевичем чего только стоит. Мало того, что он смог в статусе обвиняемого покинуть страну, так еще сделал громкое заявление о пытках в СИЗО КГБ и о том, что вынужден был дать согласие стать агентом госбезопасности. Сами чекисты такие вещи называют «косяками». А «накосячили» они изрядно за последние два года. Да так, что даже студенты их стали разоблачать.

Очевидно, что отсюда и переменчивое отношение Александра Лукашенко к КГБ. В профессиональный праздник он чекистов поздравляет, а в иные серые будни слов для них не выбирает. За годы президентства Лукашенко сменил уже семь руководителей комитета. Далеко не все из них уходили с почестями.

После скандального увольнения Степана Сухоренко Лукашенко потребовал обеспечить в КГБ «чистоту кадров», заявив, что мздоимство и «крышевание» должны жестко пресекаться. Недавно комитет потерял еще одного председателя.

Глава государства снял Вадима Зайцева за «нездоровую морально-психологическую обстановку, которая сложилась в отдельных подразделениях КГБ». По сведениям Naviny.by, такое аховое положение вещей было выявлено с помощью специального тайного анкетирования сотрудников спецслужбы. Можно сказать, чекисты сняли своего начальника по результатам референдума.

 

Тайное и явное

Требуя от белорусского КГБ подняться до высот советской спецслужбы, Александр Лукашенко, похоже, совсем не представляет, чем это может закончиться. КГБ СССР — как правопреемник ВЧК, ОГПУ, НКВД и т.д., —который в Беларуси до сих пор почему-то считают «одной из сильнейших спецслужб в мире», не выполнил свою главную задачу. Она и сегодня стоит в первой строке главных задач КГБ РБ и звучит по-прежнему — защита независимости и территориальной целостности.

Советская госбезопасность свою первостепенную задачу не выполнила – Советский Союз исчез с карты мира. А последние годы жизни советского КГБ, частью которого был КГБ БССР, были полны страхов и тревог. Сделать такой вывод позволяют рассекреченные в Литве архивы КГБ Литовской ССР, которые быстро убегавшие чекисты не успели уничтожить или вывезти. К месту напомнить, что Литва стала первой советской республикой, провозгласившей (11 марта 1990 года) свою независимость. Эти материалы начали публиковать с мая 2011 года на специальном сайте «Документы КГБ в интернете».

Речь идет о миллионах страниц, которые по большей части касаются деятельности КГБ ЛССР с 40-х по начало 90-х годов. Однако встречаются и циркуляры центрального офиса на Лубянке, которые рассылались в филиалы. Один из них привлекает к себе особое внимание.

Указание под гифом «секретно» за №31с от 18 мая 1989 года подписано председателем КГБ СССР Владимиром Крючковым, который на тот момент являлся еще и депутатом Верховного Совета СССР от Белорусской ССР. Называется секретная бумага – «Обзор результатов изучения отношения советских граждан к некоторым сторонам деятельности органов госбезопасности».

Руководство советской конторы мониторило общественное мнение на предмет «роли и места органов КГБ в нынешних условиях» и пыталось узнать у населения, «каким в их глазах предстает типичный образ современного чекиста». Результаты исследования свидетельствами, что с имиджем у КГБ СССР все в порядке.

«Доброжелательное отношение к сотрудникам КГБ проявляют примерно две трети представителей творческой, научной, педагогической интеллигенции, почти 90% служащих, свыше 90% рабочих», — говорилось в обзоре. Возможно, так оно и было.

Во-первых, КГБ как очень закрытая структура свою деятельность особо не афишировала. По нынешнему говоря, массовых обысков и вербовок не устраивали, а потому глаза населению не мозолили и террористами не пугали. Во-вторых, по большому счету советскому человеку в конце 80-х было плевать, чем госбезопасность занимается, потому что были дела поважней. Это было время тотального дефицита, и большинство граждан было озабочено добычей пропитания, которого становилось все меньше на фоне сумасшедшей инфляции. Вот и в документе указывается, что в 1988 году на встречах с чекистами треть вопросов граждан касалась нехватки товаров и продовольствия. А, например, «интерес к деятельности западных спецслужб упал с 18 до 8%».

Но что более всего обеспокоило руководство союзного КГБ, так это тревожная ситуация с уменьшением писем и обращений граждан в КГБ, «в которых они делятся своими мнениями в оценках нашей работы», проблема с кадрами и агентурой. Писем по делу в центральный аппарат КГБ народ стал писать в два раза меньше. Более того, одна треть местных органов комитета письма подобного содержания вообще перестала получать.

Из обзора понятно, что в политике обновления кадров наступил если не откат, то застой. На предложения послужить КГБ и родине – люди откликались с неохотой, а часто отвечали отказом. Среди причин: маленькая зарплата (25%), возможное направление на службу в другие регионы страны (20%) и плохие перспективы получения жилья (8%). Среди других причин и «снижение престижности чекисткой профессии».

Еще хуже дело обстояло с агентурой. В документе отмечается, что на фоне нарастающего «интереса к архивам КГБ, теме репрессий 30-х—50-х годов, роли органов безопасности и их конкретных работников, и отношения нынешнего поколения чекистов к этим страницам прошлого», отмечено «увеличение числа агентов, заявивших о своем нежелании продолжать сотрудничество на негласной основе».

Приоткрыв архивы для исследователей, советский КГБ, попросту говоря, обнажил свое нелицеприятное прошлое. То, что и сегодня называется «формами и методами работы». В первую очередь это бумерангом ударило по агентам. В маленькой Литве, например, считают, что таковых было около 10 тысяч. В многочисленных публикациях того времени негласных помощников спецслужбы стали называть провокаторами, стукачами, доносчиками, виновниками массовых репрессий. А потому, констатируется в секретном документе, «у части агентов отмечается формирование побудительных мотивов к отказу от сотрудничества с органами КГБ». Дабы изменить ситуацию, руководство КГБ СССР призвало органы на местах тщательнее работать с населением, особо подчеркивая «желательность к «снятию покрова таинственности» (не в ущерб необходимой секретности) в целях формирования в сознании людей образа КГБ как реальной, способной быть понятой силы, стоящей на страже законности и стабильности государства».

Мыслили, может и правильно, да было уже поздно. Страхи и тревоги преследовали эту службу всю ее историю. А история, как известно, склонна к повторениям. Будем ждать, когда белорусский КГБ достигнет высот КГБ Крючкова...