Экономика

Ужесточение контрактной системы усилит желание белорусов сказать родине «прощай»

На контрактную форму найма в течение полугода должно быть переведено все экономически занятое население Беларуси. Такую задачу, посещая 12 ноября минское ОАО «Керамин», поставил Александр Лукашенко. «У нас еще много людей работает без контрактов. Пусть профсоюзы займутся этим вопросом… Во всем должен быть порядок. Так делает весь мир», — заявил официальный лидер.

По данных международных экспертов, сегодня и так около 90% трудящихся Беларуси работают на основе срочных трудовых контрактов.

Сама по себе такая договоренность между работником и нанимателем не является нарушением законодательства. Однако в мировой практике система срочных контрактов применяется лишь в особых случаях, в то время как повальный переход к этой системе — тревожный знак в области прав трудящихся.


Мировой пряник в Беларуси стал кнутом

Доказано, что люди, которые находятся на условиях временной занятости, не так сильно заинтересованы в результатах своего труда, отметил в комментарии для БелаПАН председатель Белорусского конгресса демократических профсоюзов (БКДП) Александр Ярошук.

Исключение составляют те случаи, когда работнику предлагается в индивидуальном порядке заключить срочный контракт. При этом, отмечает собеседник, люди сознательно идут на ограничение своих трудовых прав, поскольку на период контракта теряют возможность уволиться, но зато заработок на этот период, как правило, вырастает в разы.

«В развитых странах Европы число трудящихся, которые находятся на этих контрактах, составляет 20-25%, — сообщил Ярошук. — Например, есть некий узкий специалист, в котором нуждается компания. Она предлагает ему заключить индивидуальный контракт на три-пять лет, в течение которых работник не может уволиться, но при этом ухудшение его правового положения компенсируется ростом зарплаты в два-три, иногда в три-пять раз».

В цивилизованном трудовом сообществе срочные контракты являются исключительной привилегией, заявил БелаПАН экс-министр труда, социолог Александр Соснов.

«Система срочных трудовых контрактов предназначалась для поощрения хороших работников. Контракт подразумевает не ограничение прав человека, а напротив, предоставление ему дополнительных преференций за труд. Такой контракт должен заключаться с конкретными высокопрофессиональными и выдающимися сотрудниками», — сказал Соснов.

В Беларуси же, по его мнению, срочные контракты «превратились в бич, инструмент, с помощью которого можно держать людей под контролем», а иначе говоря, в «элемент рабства».

С такой позицией согласен и лидер БКДП, который напомнил, что данная система была закреплена в 1999 году в президентском декрете № 29 «О дополнительных мерах по совершенствованию трудовых отношений, укреплению трудовой и исполнительской дисциплины».

По его словам, первоначальный вариант декрета был «еще более одиозный и жесткий». Тогда в документ пришлось внести множество корректировок, поскольку против содержавшихся в нем норм выступила Федерация профсоюзов Беларуси. Ее в то время возглавлял Владимир Гончарик (позже он станет соперником Лукашенко на президентских выборах 2001 года), а ФПБ была «действительно работающим, относительно самостоятельным образованием».

«В конечном итоге декрет, будучи подписанным, в то время так и не вступил в силу, поскольку власти не осмелились его ввести. Только после выборов 2001 года федерация была взята под контроль, и начиная с 2003 года в течение двух лет 90% работников были переведены на срочные контракты», — сказал Ярошук.

Параллельно с заключением срочных контрактов людей «тотально загоняли обратно в лоно профсоюзов», чтобы «таким образом контролировать трудящихся», добавил собеседник.

Ярошук подчеркнул, что, в отличие от европейской практики, в Беларуси массовый переход к таким контрактам, ограничившим право работников на досрочное увольнение, не принес трудящимся значительной экономической выгоды. Заработки, сказал он, подняли лишь на отдельных предприятиях, например на «Беларуськалии», где их рост составил около 15%.

«Где-то повысили на 3%, но в подавляющем большинстве случаев — на 0,5% или не повышали вообще», — добавил лидер БКДП.

В то же время форма срочного контракта стала разновидностью «политического контроля над работниками на предмет лояльности», своего рода «коротким поводком». По словам Ярошука, особенно ясно это видно на примере активистов независимых профсоюзов, которых заставляют выбирать между выходом из неподконтрольного профсоюза и непродлением контракта.


Бунта не будет

Тем не менее, отношение самих трудящихся к системе срочных трудовых контрактов весьма неоднозначное, отметил Ярошук. Так, по его словам, социологические исследования показывают, что около 40% опрошенных критически отзываются об этой системе, однако более половины респондентов ничего не имеют против срочных контрактов.

«Поскольку в экономике происходят различные явления, люди исходят из того обстоятельства, что им пусть на три-пять лет, но гарантировано рабочее место. Есть прибавка к зарплате или нет, но человек знает, что сегодня, завтра, через год он будет работать», — объяснил собеседник.

«Если это показатель общественного мнения, то, конечно, власть может позволить себе делать такие скандальные заявления, как абсолютный перевод населения на срочные контракты. А что еще невероятнее, так это поручить такую ответственную работу официальному профсоюзу», — добавил Ярошук.

Александр Соснов еще более радикально смотрит на отношение населения Беларуси к данной трудовой системе, заявляя, что массе людей нужна лишь традиционная «чарка и шкварка», поэтому они «абсолютно не способны даже осознавать всей опасности системы».

Эксперты однозначно сошлись во мнении, что процесс тотального перевода на срочные трудовые контракты не приведет к протестным выступлениям трудящихся.

Так, Александр Ярошук уверен, что пока остающиеся на бессрочной форме контракта 10% людей не способны сформировать «социальное напряжение, которое трансформируется в протестные акции».

В то же время он убежден, что властям не удастся перевести 100% работников на срочные контракты, поскольку «множество людей в независимых профсоюзах повсеместно отказываются переходить на эту систему ни под каким предлогом».

«Уверен, что и среди людей, которые не состоят в независимых профсоюзах, найдутся многие, кто на это не пойдет. Такое положение вещей само по себе способно создавать социальное напряжение, поскольку это диссидентство в трудовых коллективах», — подчеркнул Ярошук.


Смириться или уехать из страны

Если экс-министр труда видит в поручении Лукашенко лишь «очередную глупость властей», то Александр Ярошук усматривает в этом еще и определенную закономерность.

По его словам, авторитарная политическая система, «которую мы наблюдаем в Беларуси, неизбежно должна пройти все этапы закручивания гаек в обществе», прежде чем стать тоталитарной. «Этот процесс всегда сопровождается абсурдными и нелогичными с точки зрения здравого смысла решениями», — отметил профсоюзный деятель.

Это заявление президента, считает лидер БКДП, было адресовано в равной степени чиновникам и обывателям, чтобы «исключить любое инакомыслие и формировать дальнейшую покорность и лояльность».

Единственный просчет белорусского руководства в том, считает собеседник, что подобные методы работают лишь тогда, когда в стране «позитивная социально-экономическая ситуация, чего не скажешь о нынешней Беларуси».

При этом никакой экономической целесообразности и выгод для страны от абсолютного перехода к системе срочных контрактов нет, поскольку «принудительный труд по определению не может быть эффективным».

Стремление белорусских властей контролировать население посредством страха может привести к еще большей утечке рук и мозгов. По данным различных источников, после 2000 года из Беларуси уехали сотни тысяч человек, еще больше людей регулярно отправляются на временные заработки преимущественно в Россию.

По результатам опроса, проведенного в декабре 2012 года Белорусским институтом стратегических исследований, более 35% жителей страны выразили желание уехать из нее. Также недавние исследования НИСЭПИ показали, что уехать работать за пределы страны хочет около 62% белорусов в возрасте 18-30 лет. Ужесточение контрактной системы только усилит такие настроения.