Мнение

Татьяна Замировская. ШОУ-БИЗ. Метод как вид творчества

Татьяна Замировская. Больше десяти лет пишет про музыку и еще какую-то ерунду. Печатается в мертвых журналах «НАШ» и «КРОКОДИЛ» и живом журнале «ДОБЕРМАН». Является музыкальным обозреваталем «Белгазеты» и участником Деструктивной Секты Имени Первого Белорусского Мужского Глянца.

Недавно в Минске уже в третий раз выступил прекрасный франко-канадский дуэт Vialka. Франция и Канада тут, конечно, уже ни при чем, потому что музыканты много лет жили в Словении, но бывали там редко, потому что девяносто процентов своей сознательной жизни проводят в гастролях; а сейчас они снова живут во Франции, в какой-то горной деревушке. Но бывают там тоже редко, потому что — гастроли. Этим гастролям не может помешать ничего вообще: суть проекта Vialka состоит в постоянном движении. И даже появление в семейном дуэте Эрика и Мэрилиз девочки-младенца со странным именем Ильдико (некоторые утверждают, что так звали жену Аттилы, вождя гуннов) не помешало Vialka продолжать свое психоделическое шествие по заброшенным точкам мира. Дочку они берут с собой, к ней приставлена няня: милый французский юноша.

Впервые Vialka заезжали в Минск в 2004-м в рамках панковского DIY-фестиваля. Конечно, там, в зимней полупустой общежитской столовке, переделанной в концертную площадку, была совсем другая публика. Не та, что сейчас в клубе Fabrique: усыпанном совдеповской лепниной казино, в котором когда-то пел звезда шансона Виктор Калина. Тогда, в 2004-м, на сцене отрывались белорусские и польские панки, публика была соответствующая — прожженные анархисты, DIY-щики, путешествующие по Европе, живущие в сквотах, издающие анархические фэнзины и не слушающие музыку, лишенную идеологической составляющей.

За четыре года все изменилось. В Беларуси появилась прослойка музыкантов, играющих не менее свободную музыку, выглядящую почти так же броско, как Vialka, поначалу запоминающаяся ярким сценическим образом: худенькая девушка за барабанами, импульсивный юноша за бас-гитарой, звучащей, как настоящий оркестр. Неудивительно, что «Виалку» разогревал аккордеонно-барабанный дуэт «Гурзуф». Аудитория же, соответственно — поклонники «Серебряной свадьбы» и «Гурзуфа». Присутствовало лишь пару десятков человек, слушающих Джона Зорна (на творчество которого отчасти и похожи безумные фри-джазовые эксерсизы Vialkи), группу Magma, Майка Пэттона и арт-рок.

Такое смешивание белорусских авангардных музыкально-театральных проектов с Vialka состоит в том, что «Виалка» тоже играют скорей музыкальный метод, чем песни и композиции. Белорусские группы тоже играют музыкальный метод — каждая исполняет какую-то идею. «Серебряная свадьба» — идея развеселого французского панк-кабаре, «Гурзуф» — идея кинематографического оркестра из двух человек, «Port Mone» — идея акустического импровизационного эмбиента. В «Виалке», впрочем, присутствует еще и мощный момент идеологии. Не случайно на своем сайте они представляются «непотопляемой субмариной, которая пережила коммерческие войны и неутомимо путешествует по миру, чтобы исследовать богатое разнообразие культур до тех пор, пока не стало слишком поздно». Там же о них можно прочитать как о «приглашении танцевать под упругие взрывные ритмы, мелодический террор и экспериментальные движения. Это симфония для скромной плоти, переданная сквозь высокий дух рок-н-ролла». Пафос пафосом (сценические слоганы «Серебряной Свадьбы» не менее поэтичны), но правда в этом есть — Vialka отказывается от популярности в широких кругах, презентуя свое творчество напрямую зрителю, без посредников. Сами пишут и продают диски, сами ездят на гастроли: поездом, автостопом, электричкой. Творческий метод побеждает продукт — их диски даже не очень хочется покупать, разве что в знак поддержки. Потому что их гениальность ценна в момент ее наблюдения в реальном времени. Инструментально-идеологический террор от Vialka — то, чему стоит поучиться белорусским группам, также играющим некую «идею». Со сложными вокально-инструментальными эксерсизами зрителю сложнее себя отождествить. Даже танцевать под Vialka сложно (ритмика ломаная). Расслабить эта музыка не может — это азартная игра, держащая зрителя в напряжении, вынуждающая его постоянно перенастраивать, корректировать восприятие. На самом деле идеальный компаньон белорусскому концерту «Виалки» — экспериментально-авангардный мини-оркестр Леонида Нарушевича «Князь Мышкин», исполняющий такого же типа авангард — проявляющийся на уровне звучания, а не являющий собой постмодерновый микс визуальной и текстовой культуры.

Барабаны и бас-гитара на сцене — ассоциация, конечно, с White Stripes. Но Vialka совсем другие. Фри-джазовые потоки саунда, только структурой напоминающие импровизацию (вся мелодика просчитана, а гармоничное безумие базируется на логике и математике), постоянно меняющаяся ритмика, плотный грув, вставки-цитаты из различных стилей (от восточного фолк-мелодизма в духе System Of A Down и вычурного авангарда до македонского и индийского фолка) — действительно, «турбо-фолк-микро-оркестр», как они себя и описывают. За фрик-театриком прячется невиданный профессионализм. Зрители приходят посмотреть на полуголую девчонку, играющую на барабанах лучше всех в мире, а получают жесткий микс прогрессив-арт-рока, джаза, нойза и даже краут-рока. Вспоминается Фрэнк Заппа — не случайно Эрик интересовался у минчан, «где тут у вас памятник, говорят, Фрэнку Заппе». Ему объяснили, что памятник в Вильнюсе. Эрик обрадовался: сразу после минского концерта они как раз должны ехать выступать в Вильнюс.

У таких групп не бывает хитов, конечно — если вы выбираете основой для творчества метод, эксперимент, способ музыкального существования, хитов у вас быть не может. Песня, хит — это статика, музыкальный объект.Vialka не создают объекты, они создают действие. Что-то похожее делает белорусский коллектив «Солнцецветы» (или «Волшебная Одноклеточная Музыка») — не случайно именно с их проектами сотрудничал вокалист Can Дамо Сузуки, тоже странствующий по миру со спонтанными концертами, а в Англии выступавший именно с Vialka. Такие музыканты концентрируются, скорей, не на том, что они хотят сказать, а на том — как именно. И это вовсе не значит, что им нечего сказать. Просто они отлично понимают, что высказывание меняется в зависимости от угла зрения — и с этим углом зрения они и экспериментируют, чуть сдвигая реальность в сторону. Идеология творчества становится творчеством как таковым — они не манифестируют никаких идей, но тот факт, что они имеют смелость быть другими, подразумевает некий более мощный вызов обществу, нежели выкрикивание слоганов. Мэрилиз действительно считает, что о политике нет смысла говорить со сцены, потому что Искусство и так политично само по себе — как форма. «Потому что любая форма искусства в том или ином виде приоткрывает политические аспекты сознания артиста».

В Vialka нет никакой театральности, несмотря на дурацкие костюмы. В жизни они милые, серьезные, очень спокойные, часто чуть усталые. Не безумцы никоим образом. Безумие — уже в их образе жизни как таковом. «Мы сами выбрали такую жизнь, — говорит Мэрилиз. — Наша группа — социально-научный эксперимент».

… Во время концерта Vialka из гримерки выходит Бенька, вокалистка «Серебряной Свадьбы», с восторженной улыбкой смотрит на Мэрилиз, выбивающую из барабанов какие-то невероятные звуки, и говорит: «А я вот смотрю на эту крошечную французскую девочку, которая там, в гримерке — так она, представляете, весь концерт спокойненько так играет с чашечками и шариком. Перекатывает шарик из одной чашечки в другую». Тихий, спокойный младенец Ильдико — вырастет ли музыкантом? Пойдет ли по стопам родителей? Хотя, вообще-то, на youtube уже есть ролики, где младенец Ильдико вполне осознанно играет на пианино. Видимо, от судьбы не уйдешь.

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».