Дмитрий Растаев. В РИФМЕ ВРЕМЕНИ. Путем Тарантино

7 октября стукнет 65 лет человеку, который за последние три года умудрился поставить на уши весь мир.

Ему самому и его обожателям это кажется признаком силы и невъеменной крути, хотя мир в этом видит лишь низменные амбиции и заурядную глупость.

Это как испортить воздух в автобусе и тащиться от того, как ты «всех уделал». Да, внимание привлек, но какой ценой?

Да, неприятность людям доставил, но какое в этом достоинство? И захотят ли после этого люди поддерживать с тобой добрые отношения?

Юбилей, конечно, негоже отмечать без подарка. Живи я в России, написал бы оду есенинским слогом. Живи в Америке, снял бы кино в духе хоррор.

Но живу я посерёдке, а потому дарю юбиляру синтез-презент — поэму, где называю вещи своими именами, как это любят делать герои голливудских фильмов.

 

 

 

До чего же странная картина

иногда рисуется во сне!

Мне надысь явился Тарантино

в старомодном ветхом шушуне.

 

Был ли это бред наполовину

или с похмела мелькнувший глюк,

только чумового Тарантину

видел я как собственный макбук.

 

Не такой уж горький я пропойца,

чтобы глюки зырить по ночам.

«Всё в порядке, Дмитрий, успокойтесь», —

Квентин по спине мне постучал.

 

Он достал зелёные деньжищи,

тыщи эдак три, а может, семь:

«Это вам взамен духовной пищи —

вижу, отощали вы совсем.

 

Хватит жить одними небесами

в этом земленейшем из миров —

я хочу, чтоб вы мне написали

песню про бандитов и воров.

 

Для больших и маленьких народов,

в свете отрезвляющих идей,

снять хочу кино я про уродов,

не напоминающих людей.

 

Гаже «Омерзительной восьмёрки»,

ближе чем «From dusk till dawn» ко дну —

чтобы даже гоблины и орки

ужасались этому кину...»

 

Я, конечно, сразу согласился,

утвердив согласие вином.

Тарантино низко поклонился

и растаял вместе с шушуном.

 

Тарантино, может, и растаял,

но бабло осталось на столе.

«Час твой золотой настал, Растаев!» —

сам себя умыл я в похвале.

 

И пошла ударная работа,

загудели рифмы в голове —

до семьсот семнадцатого пота

честно я корпел недели две.

 

На волне метафор неизбитых

я старался в груде своих строф

беспощадных выписать бандитов,

расписать бессовестных воров.

 

Только вот какая незадача:

по итогам славных моих дел

получилось как-то всё иначе,

чем того вначале я хотел.

 

На моём рифмическом маршруте,

в каждой строчке и через одно

слово, только Путин был да Путин,

что, однако, и немудрено —

 

даже за большущие деньжищи,

даже ощутив у горла нож,

злее ты бандита не отыщешь

и наглее вора не найдёшь.

 

Мастера гоп-стопа и отжима,

посудите сами: кто из вас

воровал хоть раз в объёме Крыма

и разбой устраивал с Донбасс?

 

В общем, как я только ни ловчился,

речь моя велась лишь об одном.

Через месяц снова заявился

в сон мой Тарантино с шушуном.

 

Я хватил сто грамм и на подъёме

выдал ему вмиг его заказ.

Тарантино выслушал мой номер

и пожал мне руку: «В самый раз!»

 

Он из шушуна достал бумажник

и ещё подкинул мне монет:

«А про дураков больших и страшных

можешь дописать один куплет?»

 

Я слегка помял в руках газеты,

на телеэкраны бросил взгляд,

глянул в эти наши интернеты

и сказал со смехом: «Буду рад!»

 

И с тех пор не только облаками

я живу, с судьбой ведя бои:

воры и бандиты с дураками —

музы эксклюзивные мои.

 

Все их похождения и даты

ямбами я славлю въежедне —

я же через них теперь богатый.

Ну, во всяком случае, во сне.

 

 

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».