Политика

Поцелуям перед камерами Минск предпочитает прагматичные отношения

Министр иностранных дел Беларуси Сергей Мартынов дал интервью немецкому изданию «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг». Текс этого интервью размещен на сайте МИД Беларуси.

— Господин министр, полтора десятка лет ваша страна не стремилась иметь дел с Западом. Несколько месяцев назад она начала искать сближения с Европой.

— Европейский союз после своего расширения на Восток является, наряду с Россией, нашим важнейшим соседом. У нас 1000 километров общей границы. Мы — страна с быстро растущей экономикой, а ЕС уже сейчас является нашим вторым по величине торговым партнером. Мы также и транзитная страна между Европой и Азией и следим за тем, чтобы нелегальные мигранты и наркоторговцы не проникали ни к нам, ни в ЕС. Обе стороны, таким образом, просто обязаны развивать партнерские отношения.

— Когда-то менеджеры Международного валютного фонда (МВФ) были для президента Лукашенко «мошенниками», но теперь он хочет, чтобы МВФ выделил его стране 2,5 миллиарда долларов. Беларусь стала банкротом?

— Моя страна — не банкрот. В 90-х годах МВФ выдвинул условия, которые мы не могли принять. Сегодня МВФ не использует подобные методы, и это имеет свои причины: наша экономика сильно выросла. Сегодняшний мировой экономический кризис, естественно, коснулся и нас, хотя у нас виной тому не финансовые спекуляции. Как страна-экспортер мы сейчас столкнулись с неплатежеспособными клиентами. Поэтому мы получили кредит МВФ для обеспечения «подушки безопасности».

— Россия уже помогла одним миллиардом, запрошен другой. Какие политические условия выдвигает Москва.

— Никаких. Россия заинтересована в дальнейшем развитии наших тесных экономических отношений. Наш товарооборот составляет 35 миллиардов долларов ежегодно, больше, чем объем ее торговли с Украиной или Казахстаном — при том, что население Беларуси насчитывает всего 10 миллионов человек. Мы являемся одним из ведущих мировых производителей тракторов. Шесть процентов тракторов, выпускаемых в мире, выпускается у нас. Тридцать процентов большегрузных автомобилей на мировом рынке также производится в Беларуси. Бόльшая доля компонентов для всей этой техники закупается в России. Россия почувствовала бы, если бы у нас возникли экономические проблемы. Союз России и Беларуси очень успешно развивается и у него есть большое будущее. Поэтому Россия дает нам деньги взаймы без каких-либо политических условий.

— Россия хочет, чтобы Беларусь признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Почему вы медлите?

— Августовский конфликт между Грузией и Россией имеет глубокие корни. Шесть государств бывшего Советского Союза, входящие в ОДКБ, включая Беларусь, осудили действия Грузии. Мы все выразили наше понимание действий России. Мы очень внимательно изучаем в настоящее время развитие ситуации в Южной Осетии и Абхазии. Ситуация весьма сложная, поэтому мы пока не приняли решения, признаем ли мы эти республики или нет.

— Но вы понимаете, что ЕС полностью отменит санкции в отношении Беларуси лишь в том случае, если вы признаете территориальную целостность Грузии.

— Я не слышал о существовании такого условия. Конечно же, мы обсуждаем проблему признания. Но ни один из наших партнеров по переговорам в ЕС никогда не выдвигал это в наш адрес официально в качестве предварительного условия.

— Что Беларусь еще намерена предпринять, чтобы санкции ЕС были отменены?

— Отмену санкций мы воспринимаем не как благотворительность. Они должны быть отменены, если обе стороны желают более тесно сотрудничать в экономической сфере. Обе стороны заинтересованы в этом. У Евросоюза есть определенный набор ожиданий, которому мы идем навстречу: реформа избирательного законодательства и соблюдение прав человека также относятся к ним. Нам не нужна «бархатная», «оранжевая» или какая бы то ни была революция. Наша страна развивается эволюционным путем. И форсировать это развитие не может ни ЕС, ни США, ни кто-либо другой. Эти преобразования — реакция нашего правительства на то, что необходимо нашему обществу. В 90-е годы нашей стране была необходима сильная власть. В противном случае мы бы пали жертвой хаоса после распада Советского Союза. Теперь же общество созрело для нового этапа.

— В августе президент Лукашенко отпустил 8 последних политзаключенных.

— Это были не политзаключенные. У этих людей, возможно, были другие политические взгляды. Но ЕС счел уместным настаивать на их освобождении. Мы готовы помогать друзьям и пошли им навстречу. Это был дружественный жест.

— Буквально на днях двое из этой группы снова были арестованы. Белорусские оппозиционеры говорят, что ваше правительство, тем самым, «плюнуло Европе в лицо». Почему вы сделали это?

— Не совсем разумно так говорить. Мы, в конце концов, не глупцы. Мы не арестовывали бы безосновательно людей, особенно если бы это могло ухудшить наши отношения с ЕС. Этим гражданам в законном порядке должно быть предъявлено обвинение, поскольку у правоохранителей имелись достаточные основания подозревать их в криминальной деятельности. Здесь нет никакой политической подоплеки.

— Президента Лукашенко слывет «последним диктатором Европы». Является он таковым?

— Германии не следует использовать клише, придуманные другими. Это выражение появилось с подачи нашего «большого друга» Кондолизы Райс. Но оно абсолютно неверно. Да, президент Беларуси обладает широкими властными полномочиями, предусмотренными конституцией. Но чтобы преодолеть развал и разруху после коллапса Советского Союза это было просто необходимо. Поэтому сегодня мы — экономически сильная страна. Наш президент — очень сильная личность. Но он ни в коем случае не является диктатором.

— Когда мы увидим его в Брюсселе, подписывающим от имени Беларуси торговые контракты с ЕС?

— Визиты — не самое важное. Мы хотим не политических лобызаний с ЕС, похлопываний по плечу, обниманий и поцелуев перед камерами. Мы — серьезная и прагматичная нация. Поэтому мы хотим серьезных и прагматичных экономических отношений на равноправной основе. Ключевым понятием в данном плане является недопущение дискриминации Беларуси.

— Может ли Беларусь когда-нибудь стать членом ЕС или даже НАТО?

— Этого, конечно же, нет в наших сценариях на обозримую перспективу. Но времена могут измениться.