Политика

Какие тайны хранят архивы белорусского МИД?

Какие тайны хранят архивы Министерства иностранных дел Беларуси? Интернет-газете Naviny.by удалось проникнуть в них благодаря цепкой памяти Евгения Прейгермана, который в 2009 году проходил практику в святая святых белорусской дипломатии.

Евгений Прейгерман. Родился в Витебске. Окончил факультет международных отношений БГУ и магистратуру Сассэкского университета (Англия) по специальности «Европейская политика». Работает директором по исследованиям ОО «Дискуссионно-аналитическое сообщество Либеральный клуб».

Евгений Прейгерман специализируется на международных отношениях, и свою магистерскую диссертацию, защищенную в английском Сассексе, посвятил будущему Европейской политики соседства в отношении стран Восточного измерения (то есть, шести стран «Восточного партнерства» плюс России).

— Евгений, Вы — автор такого понятия, как «геополитическая шизофрения». Считаете, что этой болезни подвержена и Беларусь?

— На самом деле, синдром «геополитической шизофрении» — это такая полушуточная концепция. С одной стороны, звучит броско и смешно, а с другой — во многом описывает реальную геополитическую ситуацию в некоторых странах, в том числе в Беларуси. Я попытался посмотреть на Восточное измерение с точки зрения различных факторов, в том числе — исторических, культурных, религиозных, экономических и институциональных. Кроме того, обращался к данным социологии о населении и элитах. В результате оказалось, что в странах Восточного измерения присутствует «геополитическая шизофрения», то есть, постоянно стоит вопрос о собственной идентичности и о том, с кем быть: с Россией или Европой? В Беларуси это выражается в ментальности людей, которые с легкостью покупают аргумент о том, что нам чем-то обязаны и Россия, и Евросоюз, что проблемы Беларуси почему-то должны решать внешние игроки, а не сами белорусы. Элиты очень часто пользуются этим аргументом в своей повседневной деятельности.

— Вы недавно высказали мнение, что, несмотря на нынешний кризис в отношениях, представители официального Минска продолжат кулуарные переговоры с ЕС. Если говорить об именах, то между кем и о чем эти переговоры могут идти?

— Конкретные имена назвать сложно, но я абсолютно уверен, что такие переговоры уже идут. Ведь нынешняя ситуация идентична ситуации 2006 года, когда после очень жесткой реакции со стороны ЕС на события в Беларуси начались попытки налаживать отношения путем кулуарных переговоров на дипломатическом уровне и с помощью других инструментов.

В свое время я имел возможность ознакомиться с некоторыми архивными материалами нашего Министерства иностранных дел, из которых следует, что на уровне секретарей посольств и начальников управлений МИД проходили регулярные встречи либо с представителями посольств, аккредитованных в Беларуси, либо с дипломатами за рубежом. В ходе них белорусские представители пытались донести простой аргумент, являющийся одним из примеров «геополитической шизофрении», а именно: «Беларусь находится на грани поглощения Россией. Спасайте!». Этот аргумент работает, несмотря на то, что многие аналитики подчеркивают: ЕС не совсем мудро себя ведет, откликаясь на него по первому же зову.

— К документам какого периода Вы имели доступ?

— К переписке 2005-2007 годов, в основном — происходившей после президентских выборов 2006 года.

— Период, предшествовавший «евродиалогу»?

— Возможность ознакомиться с некоторыми документами появилась у меня как раз в то время, когда этот диалог завязывался. Стремление к диалогу у официального Минска возникло сразу после выборов 2006 года, а точнее — в январе 2007 года, когда начался серьезный прессинг по энергоресурсам со стороны России. Это была удобная возможность сказать Европе: «Посмотрите, что с нами делают! Спасайте! Это в ваших же интересах». Я видел некоторые документы того времени — скажем, о том, как глава Администрации президента Владимир Макей пытался кулуарными способами встречаться с депутатами в разных странах. В первую очередь, акцент делался на Германию.

Из увиденных мной документов следует, что основными проводниками политики диалога со стороны президентской администрации были Владимир Макей и, частично, Наталья Петкевич; это также были министр иностранных дел Сергей Мартынов и, полностью, Главное управление Европы МИД, отвечающее за такие вопросы по своим функциям.

— Расскажите подробнее об этом архиве. Каким образом Вы получили к нему доступ?

— Будучи студентом факультета международных отношений БГУ, я проходил практику в Министерстве иностранных дел.

Обычно у нас дипломатов как готовят?! Плохо готовят — по крайней мере, на уровне сотрудничества между факультетом и министерством. Преподаватели БГУ стараются дать хорошее теоретическое образование, а практический компонент подготовки потенциальных дипломатов полностью «подрывается» министерством. Потому что в МИД попадает, как правило, привилегированная каста. В последнее время министерство ищет более-менее выдающихся людей, но, как правило, туда попадают дети тех, кто занимает достаточно высокие должности. Часто эти дети хорошо подготовлены, потому что перед тем, как попасть в МИД, они получают образование в хороших школах в Беларуси или за рубежом, некоторые оканчивают Московский государственный институт международных отношений. В целом, их уровень не плохой, они имеют возможность путешествовать — в отличие от большинства студентов факультета международных отношений, который превратился в коммерческий проект.

Пятикурсников обычно отправляют в МИД подшивать папочки. Это досье, переписка, которые собираются регионально и тематически, затем складируются в кабинетах дипломатов, а по истечении нескольких лет передаются в общий архив МИД.

Эти документы я не только подшивал, но и читал, хотя это не предусматривается, и за это часто ругают. Должен сказать, что меня такое чтиво очень сильно обогатило познаниями о реальном положении дел в нашей внешней политике.

— Существует ли электронный архив?

— Я видел только бумажные документы. Но наверняка есть и электронный архив — он хранится на гиперзасекреченных компьютерах дипломатов. В здании МИД висят записки примерно следующего содержания: «Не поворачивайте экран компьютера в эту сторону».

— О чем, в целом, свидетельствуют документы, увиденные Вами в МИД?

— Они свидетельствуют об очень большом желании, особенно со стороны исполнителей, начать нормальные отношения с Европой. Это подтверждается и разговорами с дипломатами. В случае каких-либо изменений, эти люди будут вторыми после милиции, кто перейдет на сторону продемократических сил.

— Эти люди по-прежнему работают в министерстве?

— Работают, но свою позицию публично никак не высказывают. Они выполняют то, что им говорят, выступают, опустив голову, на различных мероприятиях, произносят «нужные» слова. Но эти люди прекрасно все понимают, и, если возникнет соответствующая ситуация, перейдут на сторону проевропейских сил.

— Удастся ли Беларуси при нынешнем руководстве возобновить диалог с ЕС?

— Я практически уверен в этом, поскольку существует огромный набор инструментов, который Беларусь может использовать для того, чтобы возобновить интенсивные связи. Кроме того, отношения же не прерваны полностью, они продолжаются, например, в рамках «Восточного партнерства».

— Осенью состоится саммит «Восточного партнерства». Будут ли представители Беларуси на нем присутствовать?

— Говорить об этом, на мой взгляд, рано. Если Беларусь и будет присутствовать, то не на уровне главы государства, которого, конечно, никто туда не пригласит. И вряд ли это будет даже уровень первого заместителя премьер-министра Владимира Семашко, как на установочном саммите в 2009 году. Но, конечно, на саммите кто-то будет. Потому что если ЕС вообще никого не пригласит, то это будет равнозначно полному прекращению сотрудничества в рамках проекта.

— Может аргумент о российском поглощении сработать еще раз?

— Лукашенко сейчас было бы тяжелее его использовать, чем после событий 2006 года. Ведь многие европейские политики восприняли поведение официального Минска в день президентских выборов и после как личное оскорбление. Вместе с тем, ЕС по-прежнему опасается окончательно потерять Беларусь. Поэтому, полагаю, этот аргумент сработал бы.

— Но действительно ли руководство Беларуси боится российского поглощения? Может быть, этот довод — не более чем дипломатическая уловка в отношениях с Западом?

— Белорусское руководство боится потерять власть, что произошло бы в случае поглощения.

— Если оно так этого боится, зачем же было портить отношения с ЕС?

— Полагаю, что логическое, рациональное объяснение здесь отсутствует. Вероятно, ключ к событиям после президентских выборов следует искать в области психологии. Скорее всего, многие шаги Александра Лукашенко можно объяснить его стремлением показать свою силу. Он руководствуется несколько провинциальным мышлением, решая проблемы по принципу: если у меня есть дубина, значит, я должен ей бить — чтобы никому не повадно было посягать на мою власть.