В Брагине ждут Лукашенко

Из путевых дневников
специального корреспондента
"Белорусских новостей"

Продолжение.
Начало — "С самогонкой радиации не замечаешь"

 

Решаем поехать в Брагин, который почти вплотную примыкает к зоне отселения, где запрещено находиться без специального разрешения. Прямо у дороги — выселенные деревни. Часть из них отмечена на карте. Однако эта информация не всегда достоверна: в некоторых деревнях, отмеченных как существующие населенные пункты, уже никто не живет, а в других, отмеченных как нежилые, обосновались самоселы.

Это — или вернувшиеся туда жить местные жители, или беженцы из неспокойных республик бывшего СССР (особенно много таджиков). Юридически эти люди проживают на зараженной местности незаконно, но местные власти обычно при появлении в нежилых деревнях поселенцев подключают им электричество, телефон, стараются организовать посещение деревни автолавкой, почтой и врачом. Ведь самоселы помогают другим людям преодолеть чернобыльскую фобию. Кроме того, они сообщают в милицию о появлении посторонних людей в закрытой зоне, тем самых хоть как-то препятствуя мародерам и браконьерам.

Сворачиваем с главной дороги в одну из нежилых деревень. На грунтовке видны свежие следы от машины. Чаще всего в покинутые деревни наведываются мародеры. Государство не в состоянии полностью обеспечить режим закрытости этой местности. КПП стоят только на главных дорогах, патрулей не хватает.

За 20 лет подходы к домам порядочно заросли деревьями. А сами дома основательно разграблены. В большинстве разобраны даже деревянные полы. Грабят покинутые деревни обычно местные жители, живущие неподалеку. В заброшенном здании сельского ПТУ поселка Рудаков мы повстречали таких мародеров. Скорее всего, это были сын и отец. Оба с признаками явного алкоголизма. Они вырезали старые трубы системы водяного отопления. Поначалу испугались нас, но потом успокоились, даже разрешили себя фотографировать, попросив лишь, чтобы мы не публиковали их лица.

В другой деревне — Красная гора — встретили пожилую женщину. Она же живет здесь вместе с мужем. Зовут женщину Вера Шелец, ей 72 года, выглядит довольно хорошо.

Деревню выселили в 1986 году. Баба Вера с мужем вернулись через год. Тогда же было принято решение возрождать деревню. Солдаты начали дезактивировать дома, на улицах деревни положили асфальт, установили новые линии электропередачи. Но вскоре поступило распоряжение деревню все-таки не заселять.

Баба Вера держит коз и кур. Покой хозяйки охраняет бегающий по двору огромный пес. Продукты периодически привозит из Брагина сын, а иногда ей самой приходится туда ездить на велосипеде. Муж бабы Веры — ему 78 лет — сейчас заболел и лечится в Гомеле.

Замеряю уровень радиации в козьем молоке. 33 мкР/час — примерно соответствует окружающему фону. Замечаю рядом с домом капающий в банку сок из березы. По соку дозиметр показывает 31 мкР/час. Все замеры, согласно инструкции дозиметра, произвожу минимум трижды и здесь привожу среднее значение показаний.

Прощаемся с бабой Верой и вновь выезжаем на трассу в Брагин. Перед въездом в город развилка. На одной из дорог размещен КПП со шлагбаумом — дорога в зону. Перед КПП стоит туристический автобус. На нем приехали волонтеры из США.

Периодически из зоны выезжают МАЗы со знаком радиоактивности на борту. Весь транспорт, занятый на работах в зоне, имеет такой опознавательный знак. Этими МАЗами вывозят ил с очистных сооружений Брагина, находящихся в зоне отселения.

Брагин находится на самой ее границе. До Чернобыльской АЭС от него около 40 километров. Из всех городов этого региона Брагин больше всего пострадал от радиации. После аварии в городе не стали проводить эвакуацию из-за трудностей, связанных с перемещением большого количества людей.

Сейчас здесь ударными темпами готовятся к встрече Александра Лукашенко, который традиционно в районе 26 апреля посещает пострадавшие от чернобыльской катастрофы регионы. Несмотря на сильный дождь в разных местах города кладут асфальт. Судя по количеству дорожно-ремонтной техники, на аврал ее стянули со всей Гомельской области.

Из затопленной придорожной низины насосом откачивают воду весеннего разлива. Обшарпанную стену городской автостанции кроют пластиковыми панелями. В общем, идет традиционная подготовка к президентскому визиту.

Знакомимся с местной больницей. Врачи показывают нам новые диагностические аппараты УЗИ, подаренные больнице Швейцарским управлением по развитию и сотрудничеству. По словам докторов, это управление оказывает действительно реальную помощь, поставляя новое оборудование, необходимое для медицинских учреждений. Больше всего внимания швейцарцы оказывают будущим мамам, для которых, помимо поставляемого диагностического оборудования, организована просветительская работа по соблюдению здорового образа жизни на зараженных радиацией территории.

В местной школе швейцарцы организовали интернет-класс. Такие же классы появились и в четырех школах Брагинского района. В каждом кабинете установлено несколько десятков новых компьютеров с высокоскоростным доступом в интернет. Кроме обязательного обучения детей, здесь организованы бесплатные курсы компьютерной грамотности для всех желающих.

Обедая в городском кафе, знакомимся с приехавшей из Швеции журналисткой. К 20-летию чернобыльской катастрофы в этот регион совершается буквально паломничество журналистов.

Решаем посетить еще одну деревню — Волоховщина, отмеченную на карте как населенный пункт. Здесь мы встретили только старушку, с трудом тащившую кусок оконной рамы на дрова. Топить печку радиоактивными дровами — значит, создавать у себя дома мини-Чернобыль. Но чистых дров в деревне нет.

Обстановка в Волоховщине такая же, как и во всех покинутых деревнях: все разграблено мародерами. Тем временем в деревню наведались двое подвыпивших мужчин. Судя по их лицам, это состояние давно стало для них нормой. Мужчины оказались из соседней обитаемой деревни.

Вскоре к нам подъехал милицейский УАЗик со знаком радиоактивности — милиция, патрулирующая зону отселения. Милиционеры заявили, что мы находимся в запретной для свободного посещения зоне, но поскольку она не отмечена соответствующими знаками, они не стали нас привлекать к административной ответственности и попросили выехать в Брагин той дорогой, которой мы приехали сюда.

Когда по моей просьбе милиционер показал мне карту запретной местности, то стало понятно, что требования о режиме закрытости реально вряд ли выполнимы. Если территория заповедника кое-где огорожена колючей проволокой, то граница прилегающей рядом запретной зоны имеет вид сильно изломанной кривой, которая ничем не обозначена на местности. Лишь кое-где на съездах с оживленных дорог стоят соответствующие знаки.

Вскоре рядом с оживленной дорогой видим большую ферму. На огороженной площадке пасутся коровы. В нескольких сотнях метрах от фермы при въезде с дороги стоит знак, предупреждающий о высоком уровне радиации. Останавливаемся. С дозиметром направляюсь к коровам. Замеряю уровень радиации корма. Чуть больше 20 мкР/час — как в Минске.

Когда положил дозиметр на землю в сотне метров от фермы, цифры на его табло стали расти с пугающей быстротой и остановились в итоге на отметке 66 МкР/час в час. Подтвердилось то, о чем неоднократно приходилось слышать от местных жителей: радиоактивное загрязнение выпало пятнами, частота которых увеличивается по мере приближения к Чернобыльской АЭС. Поэтому здесь в одной деревне можно жить, а в соседней — очень не рекомендуется. Кстати, в Брагине уровень радиации даже на двух соседних улицах может отличаться почти вдвое…

Продолжение

Проект "Чернобыль. 20 лет спустя" осуществляется при содействии
Швейцарского управления по развитию и сотрудничеству (ШУРС).