Татьяна Замировская. ШОУ-БИЗ. Трудности перевода

 

Татьяна Замировская. Музыкальный обозреватель «Белгазеты». Много лет занимается журналистикой, ведет джазовую радиопередачу, пишет рассказы про любовь и смерть. В прошлой жизни публиковалась в культовых мертвых журналах «НАШ», «Крокодил» и «Доберман». Считает, что имеет право высказывать свое мнение хотя бы потому, что в 90-х печаталась в цветной «Музыкальной газете». Предыдущая фраза — неправда.

Недавно появилась новость о том, что звездный мальчик Юра Демидович, автор нашумевшего «Волшебного кролика» скоро исполнит свою песню на белорусском. Специально для проекта «Тузіна Гітоў». В самом проекте, кстати, ничего ужасного нет – своими нестандартными и креативными предложениями его идеологи умудряются даже угрюмый попс заставить запеть на белорусском и тем самым неожиданно превратить его в интеллигентную, умную и где-то даже мистическую музыку. Но о воздействии белорусского на свойства поп-музыки – чуть позже. Там, между прочим, все хорошо. Но кролик! Зачем нашего кролика переводить на белорусский? Чтобы его услышали и поняли белорусскоговорящие? Но они-то, кстати, кролика и услышали, и поняли. Тогда в чем же дело?

Надо сказать, за последнее время, ознаменованное большим количеством культурных побед белорусов над всем остальным миром, данная тенденция оформилась как наиболее естественная. Случилось в Беларуси (или в связи с ней) что-то хорошее, чистое, светлое и замечательное – давайте же переведем это на белорусский! Может быть, тогда оно станет более нашим? Когда Александр Рыбак выиграл «Евровидение» (пускай все предыдущие четыре слова нынче писать ужасающе немодно), в Сети тут же начался конкурс лучшего перевода песни «Сказка». Побоюсь ошибиться, но что-то из этого даже, вроде бы, печатали в «Нашай Ніве». Наш, белорусский мальчик победил; все, что нужно с ним сделать — это перевести, чтобы окончательно закрепить духовную победу неким лингвистическим маркером, солидной пометкой, зарубкой на вековечном дереве белорусской культуры. Когда «Волшебный Кролик» Юры Демидовича обошел весь интернет, песню тоже бросились переводить. Сейчас, вроде бы, окончательно утвержден вариант, где «чароўны трусік малюе крэйдай плюсік». Тут важно осознать момент перехода полного дзенского отсутствия, чарующего абсолюта Ничто в тихий знак одобрения, добавления и даже прибавления. Кролик рисует нолик – мир обнуляется. На его воображаемых обломках рождается наш, белорусскоязычный кролик, и начинает рисовать плюсик – все начинается заново, господа, плюсадин! Или это не плюсик, а крестик? (но здесь никаких домыслов быть не должно). Будет ли белорусскоязычный кролик изучать латынь? Будет ли он скучать по маме – или теперь должен тосковать по отцу? Так или иначе, теперь все пользователи интернета уверены, что белорусскоязычный кролик «ужо дакладна разарве мозг».

Самое ужасное, что если бы мальчик отказался от участия в проекте, он тут же стал бы идеологическим врагом. Более того – даже нынешняя колонка, наверное, была бы посвящена этому: да как он мог! Это же наш язык! Само предложение спеть песню по-белорусски уже включает в себя невозможность отказа – отказ в любом случае будет обозначать гораздо больше, чем согласие. Ведь даже «Серебряная Свадьба», предатели Родины, покорившие Россию и уже сидящие на своих винтажных чемоданах в ожидании турне по Европе, согласились на белорусскоязычную песенку (причем, как выяснилось, у них в старом репертуаре уже есть одна). Отказались только англоязычные Toobes – уж не знаю, как они себе это мотивировали, наверняка стандартным для белорусских инди-музыкантов «мы поем на том языке, на котором думаем, и который легче ложится на музыку, которую мы играем». Но отношение к ним немного изменилось. Когда мне сообщили, что музыканты отказались от участия в проекте, я совершенно искренне сказала: «Ну и зря». Хотя то, что играют эти юные гении, не должно звучать ни на каком другом языке, кроме английского. Видимо, чтобы не подставлять музыкантов, не стоило им вообще предлагать чего-то в таком духе. Это как минимум неделикатно.

Непонятно почему, но песни, исполненные популярными белорусскими русскоязычными коллективами на белорусском, выглядят как-то не так, неправильно, чуть-чуть неискренне, однобоко и неестественно. Когда J_Морс сделали несколько белорусскоязычных песен, от них разило этой неестественностью до тех самых пор, пока группа, опомнившись, не записала целый альбом на родном языке. Двуязычие здесь смотрится естественно. В двуязычии вообще ничего позорного нет. «Нейро Дюбель» из русскоязычного коллектива стал двуязычным настолько незаметно, что сейчас даже точно и не вспомнишь, на каком они поют языке – суть не изменилась! Но когда в творчестве музыканта идет речь о песни-исключении, песни-подарке, песни-сюрпризе (а сейчас – внимание! – смертельный номер! Мы споем это же на белорусском!), чувствуешь, что тебе (или кому-то другому) делают отдолжение, которого могло бы и не быть. Есть в таких «одноразовых вылазках» что-то опасно снисходительное. Не все смогут быть такими же отважными, как «Ляписы», однажды решившиеся спеть песню на неродном для Михалка белорусском – смешном, корявом и полном ошибок, но чертовски искреннем (песня «Рамонкі» была тайным посвящением группе Ramones). Полный ошибок изначальный текст этой песни имеет гораздо больше отношения к актуальной белорусской культуре, чем безупречный поэтический перевод «Чароўнага трусіка». Может быть, не надо переводить, а надо придумывать?

Хотя, как ни странно, поп-музыкантов, расплодившихся в гигантских количествах благодаря FM-эфиру не мешало бы перевести на белорусский. Почему-то так их музыка кажется менее ужасной и дурновкусной: язык сильно облагораживает дурацкий изначальный контекст; да и вообще – попса на белорусском невозможна в принципе как категория; таким уж образом функционирует данный язык в нынешнем культурном пространстве. Поп-музыка на белорусском является идеологической диверсией – по стандартной аудитории «попсы» будут бить прямой наводкой; мало ли, вдруг «пацаны с раёнов» начнут понимать нормальный литературный белорусский и говорить на нем. Но надо ли срочно переводить тех, кто и так хорош, непопсов и успешен?

В этом году конкурса на «Басовище» не будет. Следовательно, огромное количество молодых белорусских групп не будет запариваться вопросом перевода своих песен на белорусский: на конкурсе необходимо презентовать белорусскоязычную программу, и именно это каждый год вынуждало огромное количество честолюбивой молодежи пытаться как-то перевести то, о чем они поют. Плохо ли это? Ведь все помнят пример группы Indiga, которая вначале просто попросила Ходоновича перевести для них тексты русскоязычных песен, а потом вдруг целиком перешла на «мову». Хотя этот случай – скорей, исключение. Ведь «Фляус и Кляйн» не запели на белорусском.

С другой стороны, может, зато Демидович запоет? В тех случаях, когда одна-единственная песня-отдолжение может вдруг изменить языковое мышление артиста – такая песня имеет смысл. Все прочее вызывает у меня лишь недоумение и вопрос – ведь и так все хорошо было, зачем переводить?

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».