Ярослав Романчук. КРИЗИС. Ученые вредители

 

Ярослав Романчук. Руководитель Научного исследовательского центра Мизеса. Автор/соавтор восьми книг, свыше 1200 публикаций на экономическую тему. Лауреат премий Atlas Economic Research Foundation (2006, 2007), награды Свободы ISIL (2003 г). Автор разработанных демсилами Концепции интеграции Беларуси в ЕС, партнерства Беларуси и России, концепции бюджетной и налоговой политики Беларуси, Антикризисной программы для Беларуси, руководитель рабочих групп по разработке Национальной платформы бизнеса, Концепции молодежной политики. С апреля 2000 года по сентябрь 2011-го — заместитель председателя Объединенной гражданской партии. Кандидат в президенты Беларуси на выборах 2010 года.

В белорусской экономике немало проблемных и даже провальных секторов. Несмотря на щедрую бюджетную поддержку, в долгах как в шелках находится сельское хозяйство. Белорусские огурцы по $3,1, помидоры по $2,4, яблоки по $1,3 за 1кг, когда испанские, польские или голландские стоят дешевле — это приговор сельскому хозяйству как бизнес-проекту. Строители без льготных кредитов и госзаказов тоже обречены на жесткую финансовую диету и отток специалистов за рубеж. Здесь тоже эффективностью не пахнет. Цены за $1200 за 1 кв.м при среднемесячной зарплате $240 (в 5 раз больше) — это ценовой абсурд, который говорит о разбалансированности рынка, монополистических практиках и тяжелой нагрузке административных мер. Коммунальное хозяйство при тарифах, которые покрывают 30-35% себестоимости, тоже чувствует себя крайне уязвимым. Ни трубы вовремя поменять, ни оборудование современное купить.

Trutnius shlagbaumus

Самым провальным сектором белорусской экономики является производство знаний, инноваций и новых технологий. Если сельское хозяйство должно все-таки показывать товар лицом, строители — конкретные объекты, а коммунальщики — тепло, воду или свет, то белорусские ученые/исследователи могут из года в год производить только бумажки, отчеты, доклады и редкие публикации. Все это выглядит чинно, пестрит научными терминами и оформлено со строгим соблюдением количества слов и запятых.

Если относиться к науке и инновационной деятельности, как к части экономики, как к бизнесу, а не как к цивилизационному тотему (все делают — и мы должны), то надо бы четко определить параметры эффективности и качества инвестиций в науку и инновации (R&D или НИОКР). Не нужно гнаться за валом, считать ученых/исследователей на душу населения или количество публикаций в белорусских журналах. Как в любом другом секторе экономики, показатели должны быть качественными. Например, сколько денег заработали белорусские ученые на продаже патентов, лицензий на использование своих прав интеллектуальной собственности, сколько патентов, торговых марок было зарегистрировано белорусскими субъектами в США/ЕС/Японии, как изменилась доля белорусских инновационных продуктов/патентов/инвестиций в НИОКР в мировом объеме.

Наука давным-давно перестала быть делом национальным. Она интернационализировалась, вбирая в одну огромную научно-исследовательскую сеть людей, которые могут генерировать знания и инновации. Но не от всякого ученья свет. Далеко не каждый ученый — польза для экономики и светило общества. Это про Беларусь. Академики и профессора, доктора наук и кандидаты туда — в подавляющем большинстве они представляют собой социальную группу trutnius shlagbaumus. Трутни — потому что их кормят налогоплательщики вне зависимости от качества и количества производимого интеллектуального продукта. Шлагбаумы — потому что они блокируют вход на рынок молодым ученым/исследователям, мешают развитию инновационной деятельности, финансируемой частным бизнесом, резко ограничивают конкуренцию с иностранными учеными/исследователями и их продуктами интеллектуальной собственности.

Белорусская наука находится в клещах влиятельных монополистических и олигополистических групп. Они жестко контролируют вход на рынок (присвоение ученых степеней, доступ к финансированию, контроль над отчетностью) и живут вне полноценного рынка знаний. Они устроили себе коммунизм в отдельно взятой стране. Вся страна (налогоплательщики) дают им по их потребностям, а взамен ученые дают нам не качественный товар, а… возможность сказать на застолье: «У нас тоже есть наука!»

В Беларуси на начало 2011 года было 746 докторов наук, 3143 кандидата наук и 4725 аспирантов. В 2010 году внутренние затраты на научные исследования и разработки составили Br1141 млрд. или около $380 млн. (~0,7% ВВП). По данным Белстата, научными исследованиями и разработками в 2010 году у нас было занято 31 712 человек. Из них исследователи — 19 879, остальные — техники и вспомогательный персонал. В естественных науках исследователей у нас 3702 человека, из них докторов наук — 275, кандидатов — 1052; в технических науках — 12 257 (докторов — 205, кандидатов — 945); в медицинских — 924 (докторов — 79, кандидатов — 304); в сельскохозяйственных — 1206 (74 и 399); в общественных — 1401 (61, 281); в гуманитарных — 389 (52, 162).

Нет сомнения, что среди почти 20 тысяч исследователей есть много талантливых, глубоких, продвинутых ученых, особенно в сфере естественных, технических и медицинских наук. Однако их коллеги из общественных и гуманитарных наук (в том числе экономических), как церберы, стоят на страже той системы, в которой ученые должны постоянно стоять с протянутой рукой в правительстве, где заказчиком может быть только государство или его коммерческая структура, где важнее не наука, а личные связи, хорошие отношения с начальством и выполнение формальных критериев.

Да, есть исключения, но система производства научных знаний в Беларуси устроена так, что наверх пробираются далеко не самые принципиальные, профессиональные, признанные в мире ученые. Как говорят, мир науки — хуже мира криминала, потому что для сохранения монополии «церберы» в виде ВАКа, Министерства образования, ученых советов готовы на все. А о том, какие способы «обучения» применяются к аспирантам и докторантам во время их тернистого пути, ходят легенды. Так что прав А.Лукашенко в оценке качества белорусской науки в плане производства ценных, полезных, нужных рынку знаний. Этот вывод подтверждает также доклад Всемирной организации интеллектуальной собственности (World Intellectual Property Report 2011ю The Changing Face of Innovation), опубликованный 14 ноября 2011 года. В нем отражены результаты интеллектуальной деятельности, генерации знаний в мировой экономике. Давайте посмотрим, какое место в мировой науке, в производстве знаний и инноваций занимает Беларусь.

Белорусская наука игнорирует мир, мир игнорирует белорусскую науку

Как отмечает генеральный директор Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС), «инновационный рост больше не является прерогативой только стран с высоким уровнем доходов. Разница между богатыми и бедными странами сокращается. Наряду с технологическими инновациями мирового уровня малые и более местные формы инноваций делают вклад в экономическое и социальное развитие». Иными словами, если страна открыта миру, если в ней комфортно, безопасно жить и работать, если в ней гарантирована свобода, в том числе свобода творчества и предпринимательства, то она может найти вполне приемлемый баланс между адаптацией иностранного научного продукта и генерацией своего.

За последние 40 лет существенно изменилась география инноваций. В реальном выражении (с учетом инфляции) расходы на науку и исследования (НИОКР или R&D) почти удвоились в период с 1993 по 2009 годы. Большинство расходов приходится на страны с высоким доходом — около 70%. Они ежегодно тратят около 2,5% ВВП на R&D. Это более чем в 2 раза больше, чем в странах со средним доходом. Тем не менее, доля расходов на R&D стран с малым и средним доходом увеличилась на 13 процентных пунктов с 1993 по 2009 год. Более 10 процентных пунктов роста приходится на одну страну — Китай. В результате Поднебесная вышла на второе место в мире по объему расходов на НИОКР. Расходы на R&D, как доля к ВВП с 1993 по 2009 год увеличилась незначительно — с 1,7% до 1,9% ВВП.

В 2009 году в мировой экономике на R&D было потрачено $1,2 трлн. в постоянный долларах 2005 года. Это в два раза больше, чем в 1993 году ($623 млрд.). В 1993 году на долю США приходилось 36,8% расходов на R&D, Японию — 16,5%, Германию — 8,6%, Францию — 5,9%, Британию — 4,8%, Южную Корею — 2,2%, Китай — 2,2%, Россию — 1,8%. В 2009 году страновой расклад был уже следующим: США — 33,4%, Япония — 11,5%, Германия — 6,7%, Франция — 3,8%, Британия — 3,3%, Южная Корея — 3,8%, Китай — 12,8%, Россия — 2,25%.

В долларах 2005 года по паритету покупательной способности расходы на R&D в 39 странах с высоким доходом в 1993 г. составили $523 млрд. и увеличились до $854 млрд. в 2009 г. В странах со средним доходом (40 стран) расходы на R&D составили $56 млрд. в 1993 г. (из них на Китай приходилось $12 млрд.) и выросли до $245 млрд. в 2009 г. (Китай — $140 млрд.).

Какова же доля Беларуси в общемировых расходах на R&D? Ноль целых четыре сотых процента, менее 0,1% расходов на НИОКР стран со средним доходом.

Рынки знаний, основанные на интеллектуальной собственности, находятся на подъеме. В мире объем роялти и лицензионных платежей увеличился с $2,8 млрд. в 1970 году до $27 млрд. в 1990 г. и $180 млрд. в 2009 г. Темпы роста существенно выше скорости увеличения ВВП. Какова доля Беларуси в этом объеме? Невидимая! Дай бог, чтобы роялти и лицензионные платежи белорусских ученых составили $10 млн. в год. Это есть конкретный показатель спроса мирового рынка на белорусский интеллектуальный продукт.

Научные исследования становятся все больше глобальными и взаимосвязанными. При этом доля исследователей в Китае увеличилась с 12,3% в 1997 году до 22,7% в 2008 году. Доля ученых и исследователей в США, Японии и России сокращается. В 2008 году доля исследователей на 1000 человек в рабочей силе составила в среднем 3,2, в 1999 г. было 2,6 исследователя. Беларусь, как и Россия, не может похвастаться ростом числа ученых. Наоборот, отток научных кадров является одной из угроз для экономики.

Еще один показатель резкого увеличения активности в сфере науки — рост числа публикаций в научных изданиях. В 2008 г. таких публикаций было 1,5 млн. Авторами стали ученые из 218 стран. В 2000 г. таких публикаций было менее 1 млн. Доля белорусских публикаций в этом массиве научных публикаций примерно такая же, как спрос на белорусские патенты.

В странах, на которые приходится большая часть расходов на R&D, постоянно растет доля инвестиций бизнеса. В странах с высокими доходами доля бизнеса в общем объеме инвестиций в R&D составляет около 70%. Например, в Израиле она составляет 80%, Японии и Южной Корее — 75%. В Китае и США доля бизнеса в инвестициях в НИОКР составила 73%. Наши власти постоянно говорят о преимуществах китайского пути. Так Китай поднимается за счет частного бизнеса и его инвестиций. То же самое относится к Южной Корее. США и Япония создали свою научную мощь за счет денег корпораций, а не налогоплательщиков. Белорусские власти игнорируют этот важнейший вывод, продолжая делать акцент на государственной науке и исследованиях.

В 2010 году число необработанных заявок на получение патента составило 5,17 млн. Создалась мощная система стимулирования производства интеллектуальной собственности университетами и государственными исследовательскими организациями (ГИО). Она дополняется обязательной инфраструктурой для их последующей коммерциализации. Число патентов от этих структур увеличилась с нуля в 1980 году до более 15 тысяч в 2010 г. Лидерами являются страны с высоким доходом (Франция, Германия, Япония, Британия и США). Динамично увеличивается научный потенциал китайских университетов. Они сделали 2348 заявок с 1980 до 2010 года. На Китай и Индию приходится 78% всех заявок от ГИО в странах со средним уровнем дохода. Доля Беларуси — невидимые невооруженным глазом доли процента.

На обочине прогресса и цивилизации

Инновации обеспечивают 80% роста производительности труда в странах с высоким доходом. В свою очередь, рост производительности труда обеспечил около 80% роста ВВП. Увеличение расходов на R&D имеет значительную позитивную корреляцию с ростом валового продукта и производительности труда.

В США инвестиции в нематериальные активы составляли примерно $1,2 трлн. в 2000-2003 гг., на одном уровне с валовыми инвестициями. Для сравнения, вложения в R&D составили $230 млрд. Оценка компаний, которые котируются в Standard & Poor’s 500 показывает, что нематериальные активы составляют около 80% стоимости средней компании. На физическую и финансовую часть активов приходится менее 20%.

Помимо R&D компании тратят большие суммы денег на нематериальные активы. К ним относятся репутация компаний, реклама, организационная компетентность, тренинг, ноу-хау, новые бизнес-модели, программное обеспечение и объекты интеллектуальной собственности (авторские права, торговые марки и другие формы). Во многих развитых странах такого рода инвестиции превышают вложения в материальные активы (здания, машины и оборудование). В результате именно нематериальные активы являются основным драйвером роста производительности труда во многих европейских странах. В Швеции и Британии инвестиции в нематериальные активы составляют 9,1% ВВП. Это гораздо больше, чем, собственно, инвестиции в R&D, которые в Швеции составляют 2,5%.

Для Беларуси большинство научных исследований ведущих центров мира — это непостижимый космос. Весь рынок знаний с ежегодным оборотом более одного триллиона долларов проходит мимо нас. В ближайшие десятилетия размет среднего класса вырастет на 2-3 миллиарда человек. А это означает резкое увеличение спроса на знания, которые можно коммерциализировать и производить полезные для потребителей товары и услуги. Белорусская система не адаптирована к требованиям мировой науки и инновационной деятельности. Её нельзя реформировать в существующих институциональных рамках. Ее нужно создавать заново. Начинать нужно хотя бы с ликвидации ВАКа и Академии наук.

Патенты, торговые марки и доля ВВП по уровню доходов, % от общего, 1995 и 2009 годы

Источник: WIPO Statistics database, October 2011

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».