Мнение

Владимир Некляев. ВЫБОРЫ. Орден бойкота

 

Владимир Некляев. Поэт, лидер общебелорусской кампании «Говори правду!». Кандидат в президенты Беларуси на выборах 2010 года.

Семь оппозиционных партий и организаций (што, дарэчы, робіць сярод іх «Рада беларускай інтэлігенцыі”, адзінае апірышча якой — маральны аўтарытэт? Яна ўжо ў палітыцы? Хто ўцягвае Раду ў міжапазіцыйныя сваркі?) приняли заявление об итогах политической кампании по прошедшим выборам в парламент.

Результативная часть заявления такова. «Теперь мы все знаем: власть фальсифицировала результаты выборов. Выборы не состоялись и Палата представителей не избрана. Большинство избирателей не приняли участие в псевдовыборах. Неучастие граждан в выборах означает бойкот».

Гражданская кампания «Говори правду» на подписание данного заявления не была приглашена. Но даже в случае приглашения это заявление я бы не подписал. Здесь нечего подписывать.

Для пользы общего дела соглашусь с тем, с чем не согласится ни один политтехнолог: пусть неучастие (которое было) означает бойкот (которого не было). Но что дальше?

А дальше, говорят нам, мы приступаем к информированию населения. О чем? О том, что выборы не состоялись. Но населению наплевать, состоялись они или нет. Население потому только и не пошло голосовать, что ему на все наплевать. Почти за двадцать лет целенаправленного отлучения общества от малейшего участия в формировании органов власти и контроля над ней режим вернул людей в состояние «совка». В состояние апатии и безразличия ко всему, кроме собственных ежедневных нужд.

Режим добивался этого, потому что ему это выгодно. Потому что только в этом он и сохраняется. Потому что безразличие — это состояние, которым и управлять-то не нужно, оно управляет само собой. Об этом на личном опыте знает каждый, кто в такое состояние впадал: если не предпринимать усилий, чтобы из него выйти, оно только углубляется. Вплоть до настроений суицида, к которому общество почти готово.

И какие мы предпринимаем усилия, чтобы этого избежать? Что мы предлагаем? Мы предлагаем законсервировать такое состояние, назвав апатию и безразличие бойкотом. То есть — действием активным, чего население на выборах ну никак не проявило и пока не собирается проявлять.

Кампания “Говори правду” (в большинстве своем) изначально была против тактики бойкота при пассивном состоянии общества. Я против не был, поскольку считал возможным применение этой тактики на президентских выборах и настаивал на том, чтобы ее апробировать. Из этого последовало предложение всем оппозиционным структурам провести совместный бойкот в отдельно взятом избирательном округе. «Бойкотчики» категорически отказались: мы бойкотируем во всей стране! Ладно, мы не такие крутые, у нас нет на это ресурсов — делаем то, что действительно можем. Сделали, подводим итоги. Что получаем? Кроме большего, чем на любом другом участке, снижения процента явки — ничего.

Пусть неявка по всей стране — также результат бойкота. Что заключено в этой неявке, какие процессы она обнажила? Недовольство пассивной массы, угрожающее перейти в активное состояние. Что делает режим? Сразу же на это реагирует. Начинает изыскивать возможности, чтобы предотвратить условия для трансформации пассивного недовольства в активный протест. Завляется о сокращении количества ненавистной народу милиции и столь же ненавидимого народом начальства (госаппарата), что является одновременно попыткой сокращения бюджетных расходов и изысканием средств на поддержание «стабильности», то есть пассивности.

Пусть это ни к чему не приведет: сокращенные сотрудники милиции перекочуют в другие силовые ведомства, госаппаратчики насоздают себе структур, в которых казнокрадов окажется еще больше, чем было, но режим пытается что-то делать. А что делает оппозиция? Оппозиция вешает сама себе на грудь орден «За бойкот» и тешится им, как дитя погремушкой.

Бойкот — только инструмент. Вопрос его применения в том, что мы можем им сотворить? И если до парламентских выборов я считал применение бойкота на президентских выборах возможным наравне с другими тактиками, то теперь считаю тактику бойкота наименее предпочтительной.

Один из очевидных (кроме их провала) итогов парламентских выборов: при нынешнем состоянии общества бойкот (а тем более неучастие) не дает мобилизующего эффекта. Не является политическим инструментом, подвигающим к активному протесту. Если я не прав, если это не так, тогда сколько людей явилось на пикеты бойкота? Сколько их пришло на встречи как с кандидатами в депутаты, так и с бойкот-спикерами? Сколько виртуальных борцов прибежало, чтобы помочь активистам оппозиции отбиваться от милиции при незаконных, но реальных арестах? Сколько человек позвонили: может, мы хоть листовки с призывами к бойкоту разносить по квартирам поможем?..

Нисколько не явилось. Нисколько не прибежало, не пришло, не помогло. И Анатоль Лебедько, лидер партии, которая наиболее активно действовала на информационном поле и просто должна была получить поддержку хотя бы тех, кто поддерживал бойкот в интернете, вынужден констатировать: трое сторонников бойкота отказались разносить листовки, а четвертому и звонить не стал.

На это можно не обращать внимания? Листовки разносить не стали, на пикеты не пришли, а на Площадь явятся?..  Или есть иные варианты свержения режима? Если они и есть, то вряд ли это бойкот. Потому что бойкот пройдет (как он прошел), а режим, как он остался, останется.

Человек активен, действенен только тогда, когда у него есть к этому мотивация. Это азы психологии. Применительно к выборам: если в выборах есть мой интерес (человек, за которого я голосовал, позиция, которуя я разделяю), — я иду мой интерес отстаивать. Если меня обманули, требую справедливости. А на нет, извините, и спроса нет. Чего вы мне орете: «На Площадь?»

Многие в оппозиции считают бессмысленным не только активно (в том числе активным бойкотом) участвовать в любых политических кампаниях, но и вообще что-нибудь делать, пока не загорится экономика и люди сами не побегут на Площадь спасаться от огня. Оппозиция — плоть от плоти общества и также заражена вирусом пассивности (избранный способ проведения бойкота тому подтверждение). Но ведь уже горело! Деньги сгорели у людей прямо в карманах — и что? Только одно место почесали. И тут Россия в который раз пожарный шланг подключила. Поэтому я бы с экономическим пожаром стратегию не связывал, пока у режима для тушения возгораний есть российская команда пожарников.

После 23 сентября я предложил оппозиции не просто принять заявление о непризнании выборов (они и без того не признаны, осталось только оформить непризнание, наблюдателями ОБСЕ), а требовать перевыборов и организовывать под это требование людей — вплоть до призывов к активному протесту (чего ни ОБСЕ, ни кто-то другой, кроме оппозиции, сделать не может). Если бы ничего не вышло (из-за пасивности) с активным протестом, возникала бы (через общее требование перевыборов) площадка для подготовки общей стратегии к президентским выборам, без чего оппозиции на них делать нечего. Главные составляющие этой стратегии — два ясных послания обществу. Первое должно объяснить перспективу, дать понимание того, за ЧТО мы предлагаем (в противовес обещанным 500 долларам средней зарплаты) бороться. Во втором мы должны сказать, КОГО ради достижения цели (в противовес Лукашенко) предлагаем в президенты. Назвать имя. Или опять предложим девятерых, то есть — никого?

Речь о едином кандидате. Вот тут и есть главная закавыка всех оппозиционных закавык. Все понимают: на Площади 2010 года не оказалось народной силы, достаточной для свержения режима, потому что пришли только те, кто был ПРОТИВ. Те же, кто мог быть ЗА, не пришли, потому что им не за ЧТО и не за КОГО было приходить. Но признать этого оппозиция не желает, до сих пор доказывая, что, поскольку никакие выборы при диктатуре невозможны, так то же самое было бы на них и с единым кандидатом, как это было с Гончариком. А стало быть, на кой он ляд, этот единый кандидат?

Нет, было бы не то же самое. Потому что на выборах-2001, на которых в результате политической игры кандидатом оказался Гончарик, никто не собирался режим свергать. Режим был в самой силе, у оппозиции силы не было. Поэтому никому не нужен был, к примеру, Статкевич, метавшийся, никем не поддержанный, по морозной Площади 2010 года.

Когда-то мне попалась в руки брошюра, которая называлась: «Действенность советской пропагады и агитации во время Великой Отечественной». В ней сравнивалась эффективность призывов и лозунгов военного времени. Так вот, эффективность призыва «За Сталина!» (то есть, напрямую против Гитлера) оценивалась в четыре раза выше призыва «За нашу советскую Родину!» (то есть, против фашизма). Не совсем понимая, по каким параметрам это оценивалась, я спрашивал фронтовиков (отец еще был жив): так ли это? «Да, — отвечали, — так».

В нашей стране никакие не парламентские и не президентские выборы, а война. Есть убитые, которые считаются пропавшими без вести, раненые, брошенные в концлагерь. А режиму все мало. Посмотрите, чего требуют и требуют силовики. Уже напрямую, уже не стесняясь — и уже даже те, кто как бы в отставке: «Мы карательные органы, дайте нам больше прав!» Им мало того беспредела, который есть. Права хватать людей на улицах и в домах, сажать, избивать, пытать. Им нужно право стрелять. И если мы не предпримем действенных контрмер, то на Площади-2015 они такое право получат. А если на Площади, то и после нее. Если даже мы объявим им бойкот.

Единый кандидат необходим не только для того, чтобы мы подготовленными подошли к выборам. Да, выборы, да, единая стратегия на них, но нужно смотреть дальше. Так или иначе диктатура падет. Кто победит в схватке за будущее Беларуси? Сможем ли мы вообще принять в этом хоть какое-то участие, не объединенные, не представленные лидером? Или каждый побежит представлять свои интересы? Да кто с нами, с каждым, станет разговаривать? Номенклатура? Силовики? И где c нами, суетящимися каждый со своим, хоть как-то посчитаются? На Западе? На Востоке?

На недавней конфиденциальной встрече с лидерами оппозиции я сказал все, что счел необходимым сказать. Казалось, все всё поняли. Но, оказалось, только во время встречи.

Почему-то все в оппозиции уверены, что, предлагая единую стратегию и единого кандидата, я предлагаю себя. Да, на минувших выборах я это делал. Да, для этого и создавалась кампания «Говори правду». В чем был замысел? Если оппозиция не желает выходить замуж за единого кандидата по любви — заставить ее сделать это по интересу. Ну, чтобы старой, да еще необеспеченной девой не остаться. Но на предстоящих выборах, уверяю, таких намерений не имею. И не только потому, что счастливо женат, но и потому, что трезво оцениваю ситуацию. И предлагаю трезво оценить ее каждому. Обман в политике — дело плохое, а самообман — просто гибельное.

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».