Дело Вербицкой. А президента спросить, какой дом нужно было строить, не решились…

27 августа в Минском районном суде обвиняемая в должностных преступлениях бывший председатель ЖСПК «Лес-2010» Елена Вербицкая выступила с последним словом в свою защиту. После чего судья Анжелика Козлова удалилась в совещательную комнату для постановления приговора…

В последнем слове Вербицкая в очередной раз заявила, что не признаёт себя виновной ни по одному пункту обвинения. К слову, в адрес женщины они выносились дважды.

Первое было предъявлено осенью 2014 года следователем УСК по Минской области по окончании предварительного расследования, но оно не устроило обвинение. Второе постановление о привлечении в качестве обвиняемой было подготовлено прокурором в ходе судебного следствия. 

Суть претензий в обоих случаях принципиально не отличались. По выводам государственного обвинителя Татьяны Гракун, Елена Вербицкая «построила не тот дом», «что повлекло причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан, государственным и общественным интересам».

Также бывший председатель кооператива обвинялась в том, что она составила заведомо ложные документы, на основании которых ее сын был принят в члены ЖСПК «Лес-2010» для строительства двухкомнатной квартиры.

В прениях сторон прокурор предложила наказать обвиняемую лишением свободы сроком на два года со штрафом в 500 базовых величин (90 млн рублей) и лишить права занимать руководящие должности сроком на пять лет.

Если оставить в стороне подробности этого запутанного дела, то на поверхности остается спор сторон по поводу понимания резолюции Александра Лукашенко.

Напомним, что следствие и гособвинение стоят на том, что президент разрешил строить жилой дом в ландшафтно-рекрационной зоне, входящей в водоохранную зону «Дрозды», «на условиях», изложенных в письме за подписью министра лесного хозяйства Михаила Амельяновича, которое было согласовано с заместителем премьер-министра Иваном Бамбизой.

Резолюция президента незамысловата: «Согласен с предложением… о строительстве девятиэтажного жилого дома типовых потребительских качеств».

На основании этих строк и был залит весь фундамент обвинения. Обвинители решили, что условия письма «не предусматривали возможность строительства в составе указанного дома административных помещений коммерческими организациями». На первом этаже были спроектированы и построены три офисных помещения. Обвинение утверждает, что вместо них надо было строить квартиры.

Впрочем, если внимательно почитать письмо чиновников, то можно прийти к выводу, что ни одно их обещание практически не выполнено. Кадры не закрепили, институт на базе учебного центра не создали…

Защита Вербицкой, в свою очередь, апеллирует к техническим условиям и санитарным нормам, согласно которым на первом этаже запрещено размещать жилые помещения, если в подвале находятся насосная станция, тепловой пункт, водомерный узел и электрощитовая.

И кто тут прав? Конечно, чтобы раз и навсегда определиться, логично было бы спросить у президента: какой же дом он разрешил строить? В ходе судебного следствия у сторон и мыслей не возникало вызвать в суд автора резолюции. Разрешить спор могли бы эксперты.

Адвокат Ольга Стэчман заявляла ходатайство о проведении судебной строительно-технической экспертизы. Защита была убеждена, что только экспертиза даст конкретный ответ на вопрос о возможности или невозможности строительства квартир на первом этаже дома типовых потребительских качеств.

Однако судья проведение такой экспертизы признала нецелесообразной. Теперь Анжелике Козловой предстоит единолично решить — тот или не тот дом построила Вербицкая.

Приговор суда первой инстанции будет оглашен 2 сентября.