Из нагана в затылок. Почему власти соскакивают с темы сталинских репрессий?

Сугубо общественность отметила в Беларуси скорбными акциями 80-летие массового расстрела национальной элиты в подвалах минской внутренней тюрьмы НКВД. Власти по поводу черной даты традиционно промолчали.

Почему так? Политологи объясняют: нынешний белорусский режим тоже антидемократичный, репрессивный. И замалчивает тему потому, что чувствует свое родство со сталинизмом.

Да, объяснение логичное, хотя, наверное, не исчерпывающее. Попробуем разобраться.

 

Это волнует только «пятую колонну»?

Неравнодушные люди в Беларуси уже не первый год отмечают 29 октября день памяти жертв сталинских репрессий. В ночь на 30 октября 1937 года в Минске НКВД расстрелял 132 представителя национальной элиты, среди которых были ученые и поэты, общественные деятели и крупные управленцы.

Вчера оппозиционер Николай Статкевич с небольшой группой соратников провели в столице акцию «Цепь памяти», выстроившись с лампадками и портретами репрессированных возле здания КГБ (следственный изолятор КГБ размещается там, где была внутренняя тюрьма НКВД).

В ночь на понедельник в Куропатах под Минском, на месте массовых расстрелов «врагов народа» в 1930-х годах, «Малады фронт» (который у нас, что показательно, не регистрируют) организовал «Ночь расстрелянных поэтов» — акцию с чтением стихов репрессированных авторов. Были и другие инициативы — в исполнении тех, кого власти привыкли причислять к «пятой колонне».

Надо признать, что масса к дате равнодушна, точнее — и не знает о ней. Массу, которая кипела в перестройку и в начале 90-х (период разгула «гнилой демократии» в молодой допрезидентской Беларуси), замечательно усыпили, деполитизировали. И пусть спит от греха подальше, считают наверху.

Между тем это ситуация нравственного выбора, когда нельзя быть по ту сторону добра и зла. Оппоненты режима четко становятся на сторону жертв и осуждают палачей. И тогда логичен вопрос: а на чьей стороне режим?

 

Любопытный аспект смерти Каримова

По совпадению 30 октября как день памяти жертв политических репрессий отмечается в России — но там, подчеркнем, на официальном уровне. Дата же была выбрана в память о голодовке, которую 30 октября 1974 года начали политзаключенные в мордовских и пермских лагерях.

Интересно, что этот день был установлен Верховным Советом РСФСР 18 октября 1991 года. То есть еще до распада СССР, в пору крутого политического восхождения Бориса Ельцина. Так что большой вопрос, внес ли бы такую дату в государственный календарь Владимир Путин, сам выходец из КГБ. Но, по крайней мере, вычеркивать не стал.

Более того, сегодня российский президент принял участие в церемонии открытия мемориала памяти жертв политических репрессий «Стена скорби» в Москве.

В Украине день памяти жертв политических репрессий приходится на третье воскресенье мая. Отдельно в четвертую субботу ноября отмечается День памяти жертв голодоморов.

Ну, с Украиной понятно, скажете вы: европейский выбор, курс на демократическую трансформацию и все такое. Однако парадокс в том, что на государственном уровне осуждены сталинские репрессии, учреждены памятные дни, сооружены мемориалы жертвам и в Узбекистане, Казахстане — там, где режимы пожестче белорусского.

Казахстанский лидер Нурсултан Назарбаев лично открывал такой мемориал. А слухи о смерти предыдущего узбекского президента Ислама Каримова усилились — внимание! — после того, как 31 августа 2016 года было отменено традиционное мероприятие с его участием в день поминовения жертв репрессий в Ташкенте.

То есть лидеры далеко не бархатных центральноазиатских режимов как-то не особо опасаются трогать тему сталинщины. Более того, похоже, искусно используют осуждение большевистских репрессий для аккуратного отмежевания от бывшей империи, укрепления национального самосознания.

А вот Александр Лукашенко за 23 года правления ни разу (по крайней мере, об этом нет официальной информации) не посетил Куропаты.

 

Дань памяти в экспортном варианте

Интересно, что в июне нынешнего года, находясь в Астане, Лукашенко передал Назарбаеву копии архивных документов, выявленных органами госбезопасности Беларуси. Этот дар предназначался для музейно-мемориального комплекса памяти жертв политических репрессий и тоталитаризма, расположенного на месте зловещего «АЛЖИРа» — лагеря «жен изменников Родины». Туда ссылались и белорусские женщины, в частности жены тех самых расстрелянных осенью 37-го поэтов.

Также стоит отметить, что вскоре после посещения Астаны, в июле, будучи с визитом в Киеве, Лукашенко посетил мемориал жертвам Голодомора, возложил, как сообщалось, «символичную композицию» и поставил свечу.

То есть мы видим дань памяти мученикам тоталитарного строя лишь в некоем экспортном варианте. В самой же Беларуси— ни сооруженных государством мемориалов жертвам, ни венков от руководства страны, ни даты в официальном календаре.

 

Полуправда о Куропатах

Впрочем, минувшей весной, после эпопеи с защитой Куропат активистами от незаконного строительства, Лукашенко высказался на злободневную тему: «Я поручил создать аккуратный, не гигантский, не Брестскую крепость, мемориал. Сейчас идет конкурс. Мы сделаем этот мемориал, может, что-то вроде небольшой часовни».

Но объявленные Минкультом сроки конкурса давно прошли, повисла непонятная пауза. По словам главного редактора президентской «Советской Белоруссии» Павла Якубовича (который в вопросе Куропат выглядит белой вороной среди номенклатуры), дело понемногу движется, на благотворительный счет поступило около трех тысяч долларов. Недавно субботником в Куропатах отметилась провластная «Белая Русь».

Да, но неужели на «аккуратный, не гигантский» мемориал жертвам сталинщины совсем нет средств у государства? Помпезная и насквозь фальшивая «Линия Сталина» под Минском у властей явно в большем фаворе.

Показателен и вот какой акцент Лукашенко, когда он говорил о Куропатах минувшей весной: «Они (видимо, имеются в виду гражданские активисты. — А.К.) считают, что Сталин там расстреливал, другие говорят, что и фашисты там людей расстреливали… Я полагаю, какая разница, кто там кого расстреливал…»

 

 

Это желание размыть суть проявилось и в формулировке Минкульта: памятный знак мемориала должен-де «отражать идею увековечения памяти всех безвинно погибших жертв XX столетия в истории Беларуси». То есть осуждение именно коммунистического режима, сталинских репрессий уходит в тень, затушевывается.

Послушав рассуждения большого начальства, обыватель может подумать, что до сих пор толком не разобрались, кто же стрелял в затылок жертвам в Куропатах. Между тем еще в период перестройки, в 1988 году (!) белорусская прокуратура констатировала: «…Достоверно доказано, что расстрелы осужденных осуществлялись сотрудниками комендатуры НКВД БССР…» В частности, при раскопках было найдено много гильз от наганов — фирменного расстрельного оружия сталинских «органов».

Куропаты — снова внимание! — еще в 1993 году внесены в Государственный список историко-культурных ценностей Республики Беларусь именно как место захоронения жертв политических репрессий 1930—1940-х годов.

Но и сегодня, как видим, большим шишкам наверху не хочется смотреть в глаза этой страшной правде.

 

Личная ностальжи Лукашенко

Почему же верхушка белорусской власти так старательно «соскакивает» с темы преступлений большевистской эпохи?

«Личностный фактор играет большую роль. У Лукашенко личная ностальгия по тому времени», — отметил в комментарии для Naviny.by эксперт аналитического центра «Стратегия» (Минск) Валерий Карбалевич.

Он напомнил: в 1994 году Лукашенко шел на выборы фактически под лозунгом «вернуть все назад», то есть реанимировать СССР. Интеграция Беларуси и России, которую Лукашенко с энтузиазмом продвигал в 90-е годы, рассматривалась как начало реинтеграции постсоветского пространства, была проникнута духом красного реванша, отметил аналитик.

По его словам, долгое время белорусский официальный лидер продвигал идею, что его страна «идет в авангарде особого варианта постсоветской трансформации» — альтернативного тем, что избрали в соседних странах. И этот вариант «основывался на сохранении в значительной мере элементов советской системы».

За годы правления Лукашенко многое изменилось, но и сегодня «полностью отказаться от советской идеи он не может», считает Карбалевич.

 

Власти боятся сдвигов в массовом сознании

Да, действительно, среди постсоветских авторитариев Лукашенко оказался, пожалуй, наибольшим романтиком «светлого прошлого», адептом советских порядков.

Кажется, только он столь упорно и долго пытался создать в постсоветской стране государственную идеологию, круто замешанную на коммунистическом наследии. Другое дело, что в итоге сам был вынужден признать фиаско этой затеи. Но штат идеологов с их замшелым концептом остался.

И сама Беларусь в эпоху Лукашенко долгое время выстраивалась как этакий мини-СССР. Первый президент оставил гигантский госсектор под ручным управлением в экономике, ввел пятилетки, стал созывать всебелорусские собрания на манер съездов КПСС, создал клон комсомола в виде БРСМ, даже совещания с вертикалью называет своеобразными пленумами ЦК. Лукашенко публично защищал от «нападок» и личность Сталина.

О себе же первый белорусский президент не раз говорил: у меня нет ресурса, чтобы стать диктатором. И это тоже показательно: называлось чисто материальное, а не нравственное препятствие. То есть о том, что диктатура в принципе отвратительна, речи не было.

Да, сегодняшняя белорусская власть выглядит почти вегетарианской по сравнению со сталинским режимом. Но ведь и при Брежневе ставить политических к стенке считалось уже не комильфо. Почти никто и так не рисковал высовываться, можно было ограничиваться психушками для диссидентов и довольствоваться общим уровнем страха в обществе.

В принципе, подобное мы видим и в сегодняшней Беларуси: «входной билет» на акции того же Статкевича для белорусов, даже не любящих эту власть, слишком дорог (штрафы, административные аресты, потеря места работы или учебы). Белорусский режим с учетом исторической эпохи и сложной международной обстановки научился по-аптекарски дозировать репрессии.

Но при этом мы видим принцип кошачьей лапы: когда возникает опасность, когти сразу выпускаются. И тогда начинает работать конвейер судов (как после Площади-2010), фабрикуются политические дела (как «дело патриотов» минувшей весной).

Власти боятся сдвигов в массовом сознании, если на государственном уровне пойдет разговор начистоту о преступлениях коммунистической эпохи. Если тему перестанут замалчивать (или ставить с ног на голову) в школьных учебниках, государственных СМИ.

Ведь как ни пудрись, как ни заигрывай с Европой, а при такой капитальной смене дискурса широкой массе станет намного очевиднее параллель между практиками сталинских времен и сегодняшними методами поддержания в обществе уровня страха.

Да, методы несравненно мягче, но суть та же: чтобы граждане предпочитали не высовываться, не качать права, не переть против властей, а сидеть как мышь под метлой.