День Минска. История и нравы: легендарные Три Корчмы

Фрагмент документальной повести Сергея Крапивина «Державный градус» об истории винокурения, виноторговли и питейных заведений Минска

Козырек над подъездом дома в центре верхнего снимка — вход в гостиницу «Одесса» и ресторан «Медведь». Заведение располагалось на месте современного Центрального книжного магазина на проспекте Независимости.

Сколько веков стоит Минск — столько в нем и производят на продажу веселящие напитки. В каком таком доисторическом году на торжище у слияния Свислочи и Немиги был продан первый кувшин с забродившим медом и когда у нас начали перегонять брагу — установить уже невозможно.

Зато в истории памятен год 1896-й — пиковое время введения на просторах Российской империи так называемой IV государственной винной монополии. Фактически мы и сегодня живем по тем нормам, который разработал и внедрил министр финансов граф Сергей Юльевич Витте (подробности — в популярной книге Вильяма Похлебкина «История водки»). И, к слову, лично я ничего плохого в той «имперщине» и «тоталитаризме» не вижу.

Алкоголь — настолько специфическое явление, что нуждается в исключительно государственном контроле. Есть четкая закономерность: чем выше общий «градус державности» — тем качественнее водка. Вспомним алкогольный беспредел начала 1990-х годов: в уличных ларьках круглосуточно продавалась «паленая» водка, фальсифицированный коньяк, гидролизный спирт «Рояль»…

В общей историографии события разделяют на те, что были до нашей эры и — после наступления эры новой. В истории же алкогольного потребления я избрал в качестве «нулевого» вышеупомянутый 1896 год. Но что было до него, когда не запрещалось продавать спиртное в разлив, когда еще не стали строго обязательными калиброванные бутылки с гербовым оттиском на сургучной укупорке?..

Благочестивые горожане имели обычай закупать водку лужеными металлическими емкостями, словно постное масло или керосин. В мещанском и господском быту наличествовала (традиционно на кухне или в буфетной) большая водочная посудина, которую опорожняли по мере надобности — то ли для приготовления настоек и наливок, то ли для лекарских снадобий и прочего.

Любители же выпить вне дома сталкивались с ценовым произволом винных откупщиков и, естественно, искали места где подешевле. Вот примечательная заметка в одном из номеров газеты «Минский листок» за 1890 год:

«Злобы дня. Зеленый Луг — местность в шести верстах от Минска, где господин Глинздич устроил что-то вроде ресторана. Местность если и не отличается особенной живописностью, как вообще окрестности нашего города, то во всяком случае могла бы удовлетворить всякого, кто желает после отвратительных городских запахов подышать чистым воздухом и погулять по сосновому лесу…»

В трактире. Иллюстрация из журнала «Нива». Конец XIX в.

Да ясно, что не ради прогулок под соснами тащились на извозчиках за городские заставы минские пьяницы! «Странная» мода на загородные распивочные заведения было продиктована стремлением уйти от винных откупщиков, которые бессовестно вздували цены внутри городской черты. Именно так в эпоху водки «до нашей эры» близ Минска заимела худую славу местность с характерным названием Три Корчмы.

Пролегала эта местность за железнодорожным переездом в конце Нижнеляховской улицы, где начинался Могилевский тракт. Тут и вправду шумели придорожные корчмы, имелся постоялый двор. Три Корчмы были традиционным местом, где собирались тогдашние «дальнобойщики» — грузовые извозчики, именуемые бологолами. Сюда же по указанию полиции вывозились нечистоты с минских улиц и дворов. В 1920-е годы поблизости выстроили рабочий поселок Коминтерн (район совр. Октябрьской улицы), но искаженное название «Корчи» еще долго бытовало в городе как обозначение криминального района.

Белорусский библиофил и краевед Ромуальд Земкевич (1881-1944) оставил очерк «Стары Менск у беларуских успамiнах», где имелось колоритное описание:

«На самым рагу вуліцы, каля Аляксандраўскага палаца (на углу улиц Захарьевской и Белоцерковной в районе совр. площади Победы. — С.К.), знаходзіцца вялікі чырвоны крыж, да якога мясцовыя жыхары адносяцца з вялікай набожнай пашанай. Аб гэтым крыжы ходзіць легенда, каторая кажа, што пакуль гэты крыж стаіць, усе жыхары блізкаляжачых дамоў забяспечаны ад усялякіх эпідэміяў, пажараў і гэтаму падобных няшчасцяў.

Намітусь праз вуліцу ад Аляксандраўскага палаца ў часе так называемых откупаў знаходзілася рагатка-застава са шлагбаумам. Дом рагаткі-заставы захаваўся і дагэтуль; калісь быў у гэтым доме шынок пад назвай «Красны».

У часе откупаў, калі вольны ўвоз водкі ў горад сурова быў забаронены і рагаткавыя сторажы, узброеныя страшнымі пікамі — стальнымі вострымі прутамі, старанна калолі вазы праязджаючых і кішэні падарожных, шлагбаум іграў вялікую ролю: за ім, як быццам за чарадзейскім кругам, пачыналася праўдзівая свабода для тых, каторыя ўмелі цаніць таннасць гарэлкі. Сюды ў свята, быццам на кірмаш, пёрлі велізарныя гурткі дробных чыноўнікаў і мяшчан выпіць ды павесяліцца за танныя грошы: розніца цэн на водку ў горадзе і за горадам, значыцца, за шлагбаумам, была аграмадная.

Няма дзіва, што дзеля гэтай прычыны за горадам было вельмі многа дробных шыночкаў, паміж каторымі першае месца займаў шынок «Пад караблём» («Под окрэнтэм»), закрыты ўжо ў часе ўстанаўлення дзяржаўнага манаполю на гарэлку. Шынок «Пад караблём» называўся так дзеля таго, што на вывесцы быў намаляваны нейкім дамарослым артыстам карабель на моры і чырвананогія буслы велічыні такой, як і карабель.

Шынок гэты добра быў вядомы сучасным беларускім дзеячам і пісьменнікам, каторыя збіраліся часта ў ім, ідучы ў лес на маёўкі і шпацыр».

Карикатура из сборника «Сто лет русской юмористики». СПб, 1904 г.

А, ей-богу, ничего хорошего не было во временах до 1896 года, когда на месте теперешнего Обелиска Победы в Минске торчали отмороженные прислужники частного капитала и стальными заточками пороли в бок всякого, заподозренного в проносе в город водки!..