Зачем Минску столько рынков?

 

На днях юбиляр, мэр Москвы Юрий Лужков, выступая на заседании городского правительства, призвал к сокращению количества рынков в российской столице до потребностей "цивилизованного города". По словам Лужкова, количество рынков в Москве "на порядок превышает общепринятую норму в европейских странах". "Все случаи незаконной перестройки или пристройки будут пресекаться самым жестким способом с помощью пристального контроля со стороны властей за ходом строительства", — заявил московский глава.

Над этим же вопросом, очевидно, задумывался и минский градоначальник Михаил Павлов, но, судя по тому, что вещевые и продовольственные рынки растут в Минске, как грибы после дождя, пришел к иному выводу.

Сегодня в Минске действуют 22 рынка и 29 торговых центров. Рыночный "старожил" — Червенский — ровесник Победы в Великой Отечественной, а построенный четверть века назад Комаровский рынок недавно был даже включен в Государственный список историко-культурных ценностей Беларуси. К середине 90-х "рыночные ряды" белорусской столицы пополнили сразу четыре комплекса: Чижовский, Курасовщинский, Уральский и вещевой рынок "Динамо". Ну, а за последние десять лет рынки появлялись в таком количестве, что отмечать новичков на карте города устала рука. Именно на территории рынков сегодня переносятся торговые точки частных предпринимателей.

Словом, белорусская организация торговли еще страшно далека от цивилизованной. И даже то, что облекается в форму так называемых "выставочных центров", от вещевых рынков ничем не отличается, предлагая все те же дешевые, но уже недешевые, подделки известных марок. Оттого-то не изжито еще в белорусах первородное желание советского человека совершить покупку за границей.

Нужно ли Минску столько рынков? И почему повсеместные лавки, которые Европа прошла в эпоху первоначального накопления капитала в XVI — XVII веках, мы переживаем в XXI веке?

На вопросы "Белорусских новостей" отвечает политолог, футуролог, председатель Белорусского союза предпринимателей Александр Потупа.

— Вопрос тонкий, но очевидно, что, если рынок существует, значит это кому-нибудь нужно. С точки зрения экономки, ситуация проста: рынок исчезнет тогда, когда потребитель перестанет туда ходить, и он попадает в нерентабельную зону.

Когда мы говорим о цивилизованной торговле применительно к Беларуси, надо иметь в виду, что речь идет об очень большом количестве людей, которые имеют ограниченные материальные возможности, и наши рынки обеспечивают их товаром по умеренным ценам. Это факт. С другой стороны, у нас пока есть достаточно большое количество предпринимателей, которые именно таким образом зарабатывают свои деньги.

К вопросу закрытия рынков надо подходить очень осторожно, поскольку у нас распределение товаров, помимо экономической, имеет еще и очень важную социальную компоненту. Большинство граждан не может одеваться в бутиках, и одевается только с помощью относительно дешевых и, откровенно, не слишком качественных рынков. Во многом это касается и продовольственных рынков.

Есть у рынков и иные преимущества. В фешенебельной его части можно приобрести, скажем, не замороженный продукт, а свежий, что немаловажно для понимающих хозяек.

Все определяется соотношением спроса и предложения. Естественно, что крупные магазины, унитарные торговые системы имеют свой конкурентный интерес в том, чтобы мелкие торговцы, рассыпанные по рынкам, имеющие меньшие накладные расходы и, следовательно, лучшие цены, ушли с ковра. Этот конкурентный элемент при поддержке тех или иных групп чиновников играет основную роль. Если эти силы оказываются наверху, то идет постепенное выдавливание с рынков мелких торговцев. Хотя массивы типа "Паркинга" или "Ждановичей" — это громадная, с точки зрения государства, торговая система. Но и они состоят из разрозненных предпринимателей, которых постепенно стараются вытеснять.

Отдельная проблема — стоимость земли. В Москве это уже сверхпроблема, и Лужкова можно понять, ведь речь идет о громадных территориях. Когда кто-то получает разрешение на строительство, в частности на строительство крупного магазина, для чиновников это очень выгодно. Рынок же по определению — нечто одноэтажное, занимающее очень большие площади, а эти площади можно выгодно разместить, например, под офисные центры.

Кстати, не очень приятная новость для наших предпринимателей: насколько мне известно, в Москве принято решение о ликвидации Черкизовского рынка, и весьма вероятно, что до конца этого года он будет снесен. Огромное количество наших предпринимателей затариваются на Черкизовском рынке. Все то, что здесь преподносится как привезенное из Турции, Китая и т.д., на самом деле идет через Москву, где наши закупают мелкооптовые партии. Годовой оборот Черкизовского рынка — 8 млрд. долларов. Это больше, чем бюджет Беларуси. За тем же Черкизовским стоят мощные силы, и это очень серьезное решение, означающее, что в бой вступили системы, чей оборот суммарно превосходит эти 8 млрд.

Цивилизация — это не красивые здания с симпатичными девочками-продавцами по три на каждого покупателя. Это, в первую, очередь определенный порядок создания и выполнения законов, создание правового поля, в котором люди могут жить. И самое опасное для бизнеса, когда эти условия начинают быстро менять. Нужно строить разумную конкуренцию, и наименьшим образом использовать административный ресурс.

— Бродель в своей "Динамике капитализма", описывая экономику Европы XVI — XVII веков, констатирует: все превратилось в лавки. Спустя пять веков эта картина наблюдается у нас…

— Это естественный процесс. Когда капитал концентрируется, он естественным образом стремится к более крупным, высокоорганизованным формам — закономерности в биологии и экономике очень схожие. Но для этого нужно создавать условия. В первую очередь, нужны высокие гарантии. С чем у нас очень плохо, так это с тем, что бизнес здесь реально слабо гарантирован. У нас правоприменение абсолютно доминирует над законообразованием, то есть возможность исполнительного чиновника решить, как он хочет, чтобы тот или иной закон применялся, слишком велика.

Благодаря этому, значительная часть бизнеса вынуждена развиваться на коррупционной основе — для того, чтобы стать более-менее крупным, или хотя бы всерьез средним, приходится искать серьезную чиновничью "крышу" и коррупционные пружины. Неслучайно внедрение гарантийных норм сталкивается с очень серьезным сопротивлением чиновников — для них это зачастую хуже любой революции, потому что дает прямой удар по их карману.

Например, 5 мая был введен в действие указ президента, менявший таможенные ставки. Официально он был опубликован 5 июня. Иными словами, в течение месяца о новых нормах никто не знал, люди ввозили по старым ставкам, честно расплачивались, а с июня их стали отлавливать. Это называется "обратное действие закона", одно из самых страшных нарушений с точки зрения цивилизации, это просто злостное правовое хулиганство.

Если в стране существует обратное действие закона, человек здесь будет очень опасаться вкладывать в создание крупных систем: все добросовестно выполняя, он может "сгореть" в один момент. Сращивание власти с коммерцией очень вредно для всего общества.

Движение к цивилизации у нас, прежде всего, должно заключаться в том, чтобы больше было прямого смысла, прямого действия, прямого понимания иногда в общем-то очень неплохих, но дурно применяющихся законов.

— Нашей психологии что ближе: западный бутик или восточный базар?

— Усредненной характеристики нет, зависит от слоев общества. Есть те, у кого достаточно денег, чтобы затовариваться в бутиках или вообще на Западе, где, кстати, многие вещи дешевле. Но есть огромное число наших граждан, которым ближе базар. Такое разделение происходит во всем мире. Кстати, даже олигарх, движимый чувством ностальгии, может походить по блошиному рынку. Если охрана, ему, конечно, разрешит.