Макей призван в МИД для улучшения отношений с Западом?

 

«Не думаю, что вам надо с размахом и широко представлять нового министра. Владимир Макей — человек вам известный. Он отметился принципиально не только внутри аппарата Министерства иностранных дел, но и поработал в загранпредставительствах нашего государства. Возможно, надо было использовать его потенциал более широко в любом качестве во внешней политике», — сказал президент Беларуси Александр Лукашенко 22 августа, представляя сотрудникам МИД их нового начальника Владимира Макея, сменившего на этой должности Сергея Мартынова.

«Для вас не секрет, что я привлекал его к некоторым внешнеполитическим инициативам. По моему поручению он встречался со многими руководителями как на Востоке, так и Западе, пытаясь нормализовать в особо острые периоды наши отношения, особенно на Западе. Это у него получалось», — подчеркнул глава государства.

Многие аналитики связывают назначение Макея как раз с желанием белорусских властей возобновить диалог с Западом. Naviny.by постарались разобраться, действительно ли это так.

Обычная ротация?

Ничего особенного в назначении Макея не видит политолог Алесь Логвинец.

«В авторитарных режимах, таких как белорусский, это назначение означает просто ротацию кадров, главная задача которых — представлять генеральную линию», — пояснил эксперт.

Аналитик считает, что реальные изменения произойдут «только если этого пожелает Александр Лукашенко, он доминирует и во внутренней, и во внешней политике. В самой фигуре Макея нет ничего уникального».

Действительно, очевидным представляется тот факт, что сама фигура того или иного чиновника едва ли способна изменить общие тренды. В системе ручного управления, когда излишняя инициативность может стоить чиновнику карьеры, напрасно ждать от нового министра иностранных дел самостоятельных действий. Прогнозы экспертов в этой связи схожи.

Философ, методолог и общественный деятель Владимир Мацкевич, например, видит в новых назначениях не более чем привычную практику властей. По его мнению, явная неудовлетворенность общества тем, что происходит, отсутствие каких бы то ни было предложений сверху относительно трансформации и модернизации страны «требуют от властей неких действий. Самое простое в таких ситуациях — ротация кадров».

Сигнал зарубежью

Невозможность изменений лишь вследствие кадровых рокировок в условиях белорусской политической системы очевидна. Вместе с тем, такие назначения почти никогда не происходят абсолютно безо всякого смысла. Все же подбор персоналий в данном случае имеет не только символическое значение. Поставив именно Макея на такой важный пост, Александр Лукашенко шлет определенный сигнал зарубежным адресатам.

Руководитель Центра европейской трансформации Андрей Егоров допускает: смена министра иностранных дел «может быть использована для того, чтобы провести изменения во внешней политике для налаживания отношений с Западом. В общем-то, и Макей, и Мартынов скорее придерживались курса на установление неконфликтных отношений с Западом, которые были резко испорчены после 19 декабря 2010 года».

Согласен с ним и Владимир Мацкевич: «Мартынов и Макей в отношении внешней политики близнецы-братья. То, что делал Мартынов, полностью согласовывалось с позицией Макея».

Принято ли решение о переменах?

Конечно, попытки проанализировать тайные смыслы в действиях властей слегка напоминают гадание на кофейной гуще и тяготеют к конспирологии. Однако давайте попробуем взглянуть на имеющиеся в нашем распоряжении факты.

И Сергей Мартынов, и Владимир Макей — карьерные дипломаты. Макей окончил Минский государственный педагогический институт иностранных языков в 1980 году. После службы в армии учился в Дипломатической академии австрийского МИДа. Затем работал на различных должностях в белорусском МИДе. Побывал представителем Беларуси при Совете Европы, советником посольства Беларуси во Франции (1996 — 1999), начальником управления общеевропейского сотрудничества МИД (1999 — 2000). С 2000 года Макей работал помощником Лукашенко, а затем главой его Администрации.

Если проанализировать результаты работы его предшественника Мартынова, а вернее, результаты действий белорусского руководства, за которые вынужден был держать ответ Мартынов, то они довольно удручающие.

С 2003 года Беларусь, за исключением пары лет относительной оттепели (2008—2010), ни на сантиметр не продвинулась в отношениях с западными странами. Скорее, наоборот, из той дипломатической ямы, в которую власти себя загнали, теперь нужно усиленно выбираться.

Отношения с Россией после серьезного кризиса второй половины 2000-х едва ли стали доверительными, сейчас в них снова усиливаются негативные моменты. А отношения с некоторыми странами третьего мира и дальнего зарубежья традиционно неплохи, но едва ли приносят реальные экономические или геополитические плоды.

Смена министра иностранных дел в Беларуси не происходила давно. Идея замены одного карьерного дипломата на другого, со схожими взглядами и опытом зарубежной работы только в западных странах, необычна. Это как минимум означает, что поставленные задачи кардинально не изменились. Измениться могло отношение Лукашенко к тому, как их выполняет Сергей Мартынов.

Владимир Макей — человек проверенный, проработавший 12 лет в непосредственном подчинении Лукашенко. И именно на него, судя по всему, официальный лидер возлагает надежды относительно решения проблем белорусской внешней политики.

Основной такой проблемой на сегодня является западное направление, поэтому, если белорусский руководитель действительно хочет ее решить, от него можно ожидать некой помощи новому министру. Будут ли это оппозиционеры в парламенте или несколько отпущенных политических заключенных — вопрос остается открытым. Но иначе найти смысл в новых кадровых перестановках просто невозможно…