Прививка верности для абитуриентов

Новая вступительная кампания для некоторых абитуриентов в этом году началась как никогда рано. В частности, для тех, кто желает обучаться по специальностям, имеющим для государства стратегическое значение. Таковых десять, среди них — госуправление, международные отношения, правоведение, журналистика и таможенное дело. Допуск к экзаменам получат лишь те, кто пройдет профессионально-психологическое собеседование.

Официальные лица называют собеседование формальностью. Что, в принципе, близко к истине, так как в первый день проведения собеседований, к примеру, в БГУ из 1,2 тысячи зарегистрировавшихся от ворот поворот получили лишь пять человек. Но с другой стороны, инициативу Министерства образования расценили как попытку узаконить своего рода тест на лояльность для подрастающего поколения.

Что собой представляет профессионально-психологическое собеседование изнутри, решили выяснить два корреспондента «Белорусских новостей», по заданию редакции отправившиеся «поступать» на факультет журналистики БГУ. На беседу со специалистами наши корреспонденты шли с разными целями: одна должна была всенепременно собеседование пройти, другая — завалить.

Тест на профпригодность как урок лояльности

Марина РАХЛЕЙ

«Главное, — рассказывал молодой человек, — главное — не перебивать дедушку в центре!» Юноша уже вышел из кабинета, где проходит собеседование на допуск к вступительным экзаменам по специальности «журналистика». Несмотря на то, что все позади и к экзаменам он допущен, дрожь ему унять не удается. Нервное состояние выдает и свитер, надетый шиворот навыворот.

В чем смысл этой игры на нервах 18-летней молодежи, мне было непонятно, пока 19 апреля сама не пошла на собеседование для поступления на факультет журналистики. Уже в коридоре стало ясно: для абитуриентов собеседование — первый урок лояльности. Что надо говорить, чтобы понравиться, что следует знать, где нужно «прогнуться». Сбившись в кучу перед дверями, молодые люди зубрили фамилии главных редакторов госизданий, уточняли друг у друга, что отвечать на вопрос о газетах, которые выписываешь, как объяснять, почему ты отнес своей текст для публикации именно в эту «регионалку». «Звязда»? Есть такая газета?» — «Ты только комиссии так не скажи!».

Прошедшие собеседование делились опытом: «Я так волновалась, так волновалась! Меня попросили назвать государственные газеты, я стала вспоминать, «Советскую Белоруссию», наверное, два раза назвала, «дедушка» кивал, улыбался, а когда я назвала «Нашу ніву», перестал улыбаться... Разве нет такой газеты?». — «Ты бы лучше в третий раз «Советскую Белоруссию» назвала…». Неожиданным образом спрашивали о бывшем главном редакторе журнала «Планета».

Я спросила, задавали ли вопрос о членстве в БРСМ. Абитуриенты удивились: «А что, кто-то НЕ в БРСМ?».

Спрашивали и о последнем совещании у президента. — «И что ты сказал?». — «Сказал, что не знаю». — «А дедушка, что?» — «Дедушка сказал: Очень плохо, такие вещи надо знать». Да, дедушке к таким темам не привыкать — назад в будущее, что называется. Темы, обсуждавшиеся на совещании у президента, надо будет учить так же, как постановления съездов КПСС?

Неприятно удивили и студенты БГУ, делегированные на обеспечение порядка. Кто-то просил «завернуть направо», кто-то умело списал прописку из моего паспорта с двумя грамматическими ошибками.

Через полтора часа ожидания подошла и моя очередь. Почти сразу за мной в кабинет зашла дама, собиравшая подписанные листы, подтверждающие допуск к экзаменам. Мой допуск был подписан и унесен. Я загрустила — необходимость в собеседовании отпала, но оно все равно началось. Формальность чистой воды...

Общался со мной действительно только глава комиссии, тот самый «дедушка» в центре. Остальные 5 членов комиссии, похоже, также предпочитали не перебивать его. Бэджика у «дедушки» не было, и я понятия не имела, кто он. Как ни странно, перед ними не было даже моего заявления на прохождение собеседования с минимальной информацией: прописка, образование, место работы.

Беседа началась с самого начала: они не знали обо мне ровным счетом ничего. Итак, есть ли публикации? В государственной или негосударственной прессе? Так, в негосударственных газетах или незарегистрированных? «Как выбор пал именно на эти издания? Почему не «Переходный возраст», не «Советская Белоруссия»? Вас кто-то привел или рекомендовал?». «Пишете о политике? Откуда у вас такие познания: личный опыт или, может, опыт политической деятельности?». «Как это вас из школы в Берлин занесло?».

На мое неосторожное признание, что ирония — сильное оружие для журналиста, глава комиссии осведомился, с кем именно я собираюсь бороться. Тираду о том, что журналист-де не должен бороться за или против кого-либо, но информировать, дедушка не дослушал. Все про меня и так было яснее ясного. «Раз вы работаете по специальности, никаких препятствий для вашего поступления нет», — резюмировав, он также отметил мое «хорошее образование».

Итак, я признана потенциально профпригодной и допущена к вступительным экзаменам. Результат для меня был не совсем предсказуемый — все-таки пишу я в негосударственную прессу. Но признать профнепригодным работающего журналиста, в самом деле, сложно. Кроме того, если собеседование — формальность, то не пройдут его те, кто изначально не должен был пройти. Для всех остальных — это урок, прививка верности. Все идеологемы, нормы, белое-черное — все прописано, с младых ногтей тебя учат прогибаться под генеральную линию.

И, если ты понял, что главное — это не перечить начальнику, директору, председателю, президенту, твоя карьера имеет все шансы быть стабильной, сильной и процветающей.

К профессии журналиста пригодна

Татьяна КОРОВЕНКОВА

Наверное, даже если бы я была абсолютной идиоткой, несла ахинею, изо всех сил ругала проклятый режим и выкрикивала, как любят говорить в судах свидетели-милиционеры, «лозунги антигосударственного характера», рекомендацию для сдачи экзаменов на журфак мне бы все равно дали. У меня такое ощущение, что эта очередная инициатива министра Радькова на самом деле проводилась для галочки. Или, быть может, специально для того, чтобы самый завидный жених Беларуси (как его окрестило какое-то издание) Франак Вячорка не перепоступил на журфак.

Моя группа для собеседования вся состояла из школьников. Я тут же почувствовала себя старой лошадью. Но, как говорится, старый конь борозды не портит :-) В группе было около 30 человек. Хорошо, если из них человек десять были юношами. Все остальные — девушки.

Юноши стояли молча, ничего не листали и не повторяли, просто мужественно ждали своей очереди. Другое дело эмоциональные девушки. Почти каждая принесла с собой какие-то шпаргалки с названиями газет и фамилиями главных редакторов этих изданий. Взволнованные абитуриентки все это повторяли, устраивали друг другу мини-экзамены.

— Редактор «Советской Белоруссии»? — спрашивала одна.

— Якубович, — отвечала другая.

— Редактор «Рэспублiкi»? Редактор «Звязды»?

— Не помню, — и лезут проверять в шпаргалках.

— А вы не помните, кто редактор «Рэспублiкi»? — спросила у меня девушка с очень испуганными глазами.

— Лемешенок, — отметила я. — Он еще и председатель «правильного» союза журналистов.

— Точно, Лемешенок, — согласилась девушка. — Все время забываю. А редактор «Звязды»?

Тем временем, начали выходить первые абитуриенты, прошедшие собеседование. Из нашей аудитории выскочил довольный парень. Девушки его тут же окружили и забросали вопросами — как и что было? о чем спрашивали?

«Спросили про мотивацию для поступления, спросили про мои публикации. Еще спросили, кто главный редактор «Советской Белоруссии», — бодро отрапортовал парень, пожелал всем удачи и умчался.

Следующие несколько человек рассказывали приблизительно такую же историю. Потом вышла девушка, у которой спросили имя главреда какой-то молодечненской газеты. Моя большеглазая испуганная девушка тут же запаниковала еще больше — а вдруг и меня спросят об этом, что тогда?

«Честно скажите, что не знаете, — успокоила я ее. — Нельзя же всех без исключения знать!»

Потом вышла девушка и рассказала, что у нее спросили, кто раньше был главным редактором журнала «Планета». У будущих журналистов наступила паническая пауза.

«Янчевский», — подсказала я. Хотела еще добавить — тот самый, которого назначили главным идеологом всея Беларуси, но мысленно велела себе заткнуться и не умничать.

«А сейчас кто?» — тут же спросили у меня будущие журналисты.

«Не знаю, — пожала я плечами. — Не читаю».

«Сейчас посмотрим», — сказала одна девушка и извлекла из своей сумки папку. В папке лежали ее распечатанные публикации и два номера «Планеты». Девушка быстро отыскала и громко сообщила всем фамилию нынешнего редактора журнала.

Мне очень понравился рыжеволосый юноша, который зашел и вышел обратно минуты через две.

— Что, отказали? — ахнули девушки.

— Нет, рекомендовали.

— А почему так быстро?

— Я собираюсь заниматься спортивной журналистикой, — весело сообщил рыжий. — У меня спросили только про главные спортивные издания и известных спортивных журналистов. Я ответил, и мне пожелали удачи при поступлении.

Наконец, подошла и моя очередь. По легенде я должна была говорить, что я — птица вольная, куда хочу — туда лечу. В общем, сотрудничаю с разными изданиями, но вот решила обзавестись дипломом журфака БГУ.

«С какими изданиями сотрудничаете, например?» — поинтересовался дяденька, возглавлявший комиссию. Его имя и фамилия были написаны на бэджике мелкими буковками. К сожалению, мое зрение не позволило мне прочитать, а спрашивать я не стала.

«С разными, — говорю. — «Наша Нiва», Радио «Свабода», разные интернет-издания». И ведь, по сути, правду говорю — мои заметки там периодически появляются.

В комиссии, услышав названия «нячэсных» СМИ, попросили привести названия некоторых моих публикаций. Я назвала. Причем постаралась вспомнить какие-нибудь не очень приятные — про отмену льгот, например.

После этого у меня спросили, зачем мне поступать на журфак, если я и так уже работаю журналистом.

«Хочу диплом, — заявила я. — На всякий случай. Мало ли, вдруг надумаю идти в госиздание работать».

За «госиздание» тут же зацепились.

«А каких изданий у нас больше — государственных или негосударственных?» — спросила дамочка из комиссии.

«Государственных», — прикинулась я наивной. Может, это заставит их мне отказать?

Но вместо отказа мне прочли лекцию и ситуации со СМИ в нашей стране, очень увлекательно рассказали про издания типа «Сад и цветочки», «Моя любимая грядка», «Мой велюровый диван». А мое хорошее воображение тут же нарисовало картинку, как я в подобное издание ваяю аналитическую нетленку «Связь между цветом вашего дивана и урожаем картошки на ваших шести сотках».

«Я слабо представляю себя, работающей для подобных изданий», — честно сказала я комиссии.

Затем меня начали убеждать, что мне нет никакой необходимости поступать на журфак.

«Вы же закончили ФФСН (факультет философии и социальных наук). Социология — это, в принципе, что-то родственное. Многие социологи работают журналистами. А если поступать на журфак, то вам придется учиться на дневном на первом курсе», — говорили мне члены комиссии.

«Хочу диплом журфака», — упрямо говорила я. А про себя в очередной раз пожелала всего хорошего разработчикам вузовских программ. Это они хорошо придумали — все предметы, которые при поступлении на второе высшее образование можно засчитать, поставить на 4-5 курсы. А на первый курс вынести предметы по специальности. Получается, что на первом курсе дисциплинарная разница просто огромна, сдавать 10 или более предметов никто не позволит, поэтому о зачислении на третий курс и речи быть не может. Учись платно все пять лет, но на пятом курсе тебе зачтут те предметы, которые ты ранее изучала.

«Или вот еще такой момент, — сказал мне глава комиссии. — Вы уже взрослый человек, учиться вам придется на первом курсе. А там, в основном, те, кто только школу закончил. Дети еще, вам же с ними неинтересно будет».

«Так я же не ради них поступаю, а чтобы учиться», — парировала я.

«Но вам ведь придется с ними общаться!»

«А я общительная», — уверила я.

Комиссия еще какое-то время приводила мне аргументы против моего же поступления на журфак. Например, очень тревожились, как я, окончившая школу в далеком 1998 году, сдам тест по русскому языку.

«Надеюсь, что сдам, у меня по русскому всегда была пятерка», — уверила я комиссию.

В общем, глава комиссии посоветовал мне еще хорошенько подумать, пока есть время, и сказал, что рекомендацию мне дают.

«Что, даже про главных редакторов не спросите?» — я как-то даже расстроилась.

«Вам это не надо, — сказал мне глава комиссии. — Вам другое надо».

«Это что?» — не поняла я.

«По вам видно, что вы еще мечетесь, ищите себя. Вам надо найти свое место в жизни, — весомо ответил мне глава комиссии. — Всего хорошего!»

О как! А мне, наивной, казалось, что место я свое уже нашла. И нашла удачно! Но нет, оказывается, надо лучше искать. Может, фикус на рабочем столе передвинуть или полить его хотя бы?

Теперь вот думаю — а ведь и в самом деле интересно, как я сдам тест по русскому языку. Может, записаться?