Ярослав Романчук. КРИЗИС. Теряем деревню, теряем страну

Ярослав Романчук. Руководитель Научного исследовательского центра Мизеса. Автор/соавтор восьми книг, свыше 1200 публикаций на экономическую тему. Лауреат премий Atlas Economic Research Foundation (2006, 2007), награды Свободы ISIL (2003 г). Автор разработанных демсилами Концепции интеграции Беларуси в ЕС, партнерства Беларуси и России, концепции бюджетной и налоговой политики Беларуси, Антикризисной программы для Беларуси, руководитель рабочих групп по разработке Национальной платформы бизнеса, Концепции молодежной политики. С апреля 2000 года по сентябрь 2011-го — заместитель председателя Объединенной гражданской партии. Кандидат в президенты на выборах 2010 года.

Александр Лукашенко решил в очередной раз протестировать своих подчиненных на лояльность и вшивость. В чиновничьи кабинеты запустили слухи о том, что после президентских выборов в Беларуси будет сформировано правительство рыночных реформаторов а-ля Сингапур, и страна понесется к капитализму.

Вбросив тему в номенклатурное сообщество, глава страны внимательно наблюдает, кто и в какой степени заразился бациллой частного рынка и экономической свободы. А сам в это время по-хозяйски мониторит заводы, фермы и «пароходы». Он сеет то же самое семя, которое попало в его закрома еще 20 лет назад. Оно проросло из интерпретаций марксизма-ленинизма и советских конспектов политработников.

«Самая большая глупость — это делать то же самое и надеяться на другой результат», — учил Энштейн. Эти слова лишь отчасти можно адресовать белорусскому президенту.

Лукашенко не чинит то, что не сломано

Глупостью было бы считать, что Лукашенко не устраивает то, что он имеет более двух десятилетий у руля Беларуси.

Все ветви власти в одних, надежных руках, тотальный контроль над самыми прибыльными и значимыми ресурсами и потоками капитала, сильная система мониторинга, контроля и принуждения к выполнению политической воли, большая Семья в шоколаде, свои люди расставлены на ключевых политических, административных, производственных и финансовых постах.

Личное тщеславия полностью удовлетворяется тонким балансированием в интеграционных проектах с Россией, дружбой с Китаем, Ираном, Венесуэлой, а также высоким статутом регионального миротворца. На горизонте маячит признание Евросоюзом и США, очередной кредит от МВФ, щедрые программы от Всемирного банка и Европейского банка реконструкции и развития.

Для Лукашенко едва ли есть в природе факторы, которые могли бы перевесить значимость всего того, что убеждает главу Беларуси идти старой, проторенной дорогой. Он действует по принципу «не чини, коли не сломано». Созданные им институты управления не выглядят неремонтируемыми развалюхами.

Внешнее и внутреннее давление

Внешнее давление? Его нет. Есть вечный фактор Кремля, но с ним глава Беларуси научился договариваться. Интерпретации интеграционных изъятий и ограничений порождают мелкие стычки в отношении калининградских телевизоров, нефти, бензина, овощей, мясомолочных товаров, строительных, транспортных или финансовых операций.

Однако все эти разборки происходят внутри ЕАЭС, Союзного государства, ОДКБ и СНГ. Значит, резкое изменение отношения Кремля к руководителю Беларуси в контексте вызовов, с которыми столкнулась Россия, маловероятно.

Внешнего давления со стороны ЕС и США и до этого почти не было, а сегодня Запад почти открыто поддерживает Лукашенко-стабилизатора, который, по их мнению, является чуть ли не единственным гарантом сохранения суверенитета Беларуси.

Внутреннее давление? Его тоже пока нет. Есть маленькие, разбросанные, в основном, по широкому полю интернета гроздья недовольства и гнева. Даже вопиющий декрет № 3 «О предупреждении социального иждивенчества» не может собрать 30 тысяч подписей в интернете, а декрет № 5 «Об усилении требований к руководящим кадрам и работникам организаций» не стал поводом даже для интернет-возмущения профсоюзов и гражданских организаций по защите прав работников.

По критериям социального недовольства и гражданских дисбалансов, применяемым Лукашенко, Беларусь находится в полном порядке. Депозиты населения стабильны. Вкладчикам обанкротившегося «Дельта Банка» выплачивают вс ё сполна. Очередей и ажиотажа в магазинах и в обменниках нет. Предприятия, пусть и с напрягом, но работают. Поля засеваются, дома строятся, дороги прокладываются, общественный транспорт курсирует, поликлиники лечат, школы учат, милиция охраняет, суды судят — всё, как «у людей».

Есть ли сложности? Конечно, а где их нет?

Увольняют людей? Так ведь оставшиеся больше получать будут, а уволенных мы за государственный счет переучим и предложим новую работу. Шиковать — не пошикуешь, но на жизнь хватит.

Сельское хозяйство и рыболовство в сплошных убытках? Но зато у нас на высоте продовольственная безопасность.

36% промышленных предприятий убыточны? Бывает, временные сложности на российском и украинском рынках.

Кредиты для предприятий под 50% годовых в Br-рублях? Не можешь сработать с прибылью, не бери в долг, а мы, правительство, сколько можем, столько помогаем льготными ставками и компенсацией убытков.

Жалобы на жилищно-коммунальные услуги? Разбираемся, наказываем, оптимизируем, а повышение тарифов вызвано тем, что Россия нам льгот по нефти недодает.

Когда люди ведутся на такое качество ответов власти, номенклатурным VIP-начальникам нечего бояться.

Белорусы чуть ли не буквально воспроизводят свой образ из анекдота «можа, так и трэба?»

В провинции жесткость формулировок законов, декретов, указов и постановлений нейтрализуется местной солидарностью их невыполнения. Для проформы местные чиновники найдут пару-тройку козлов отпущения, но, по мнению жителей небольших городов, их благополучию законодательная дурь не угрожает. Все друг друга знают, повязаны родственными, соседскими связями — едва ли кто посмеет выделиться из плотного местного болота белорусской массы твин пикс-ов.

Теряем деревню? Так это же процесс, а не результат

Лукашенко талантливо манипулирует укоренившимися в народном подсознании страхами и фобиями. Уже 20 лет нас пугают потерей деревни. Это в первой половине XX века на селе жили и работали более 80% населения. С тех пор жизнь радикально изменилась, но в памяти прочно засело «деревня — наше всё».

Для поддержки с/х производства, обеспечения роста производительности аграрного труда, выравнивания условий жизни между городом и деревней белорусские власти задумали и реализовали государственную программу по строительству агрогородков. Комфортные коттеджи должны были заманить профессионалов, укрепить аграрный человеческий капитал и укрепить нашу аграрную обороноспособность. Миллиарды долларов налогоплательщиков потекли якобы на благородные нужны.

Однако более полутора тысяч агрогородков не принесли с/х работникам счастья. Не видно их вклада в рост производительности с/х труда. Плачевные финансовые показатели АПК не воспряли духом от улучшения жилищных условий для новой аграрной элиты. На агрогородках заработали, в основном, банкиры, строители, аграрные и исполкомовские VIP-начальники. Они свое «отжали». Им нужна новая тема, за счет которой можно зарабатывать еще пару-тройку лет.

Лукашенко тоже понимает, что местную аграрную и исполкомовскую номенклатуру нужно как-то подкормить. На этот раз совместные номенклатурно-президентские поиски не отличились оригинальностью. Предлагается в дополнение с агрогородкам в каждом районе определить в качестве перспективных 3-5 деревень и застраивать их доступным для сельчан жильем.

Те же яйца, только в профиль. Только ученые белорусской Академии наук, вооруженные оригинальной методикой, могут отличить агрогородок от модернизированной деревни. Суть проекта остается неизменной.

Местная номенклатура определяет пять деревень. На создание в них приличного и одновременно дешевого жилья (явный оксюморон), а также инфраструктуры для «городских стандартов жизни» правительство выделит Br10-20 трлн. Для начала.

Легко себе представить выбор деревень. Чиновники будут направлять ресурсы туда, где живут их родственники и где с местными начальниками можно устроить междусобойчик по распилу бюджетных ресурсов. Новые дома получат близкие к вертикали власти работники, которые самоотверженно трудятся, в том числе на поприще избирательных комиссий. Нужные строительные компании получат заказы. Производители стройматериалов тоже будут в доле. Закрутится, завертится аграрный ВВП.

Судьба этого эксперимента легко предсказуема. Агрогородки тому убедительное подтверждение. Жалко жителей тех деревень, которые не войдут в список новых потемкинских деревень. Обидно, что номенклатура искусственно делит сельчан на приоритетных и второстепенных.

В Беларуси есть около 23,3 тысячи сельских населенных пунктов. На селе живет около 2,2 млн. человек. Население пятисот приоритетных деревень составит около 500 тысяч человек. А что делать с остальными 1,7 млн. человек? Едва ли эти люди из своих родных деревенек переедут в «комфортабельные» дома в новых центрах аграрной жизни. Молодежь с высокой долей вероятности направится в города и правдами и неправдами попытается там закрепиться.

Из-за централизованной аграрной политики, отсутствия полноценного частного бизнеса в АПК и жадности номенклатуры мы теряем деревню. Она будет умирать до тех пор, пока минские и областные начальники будут сверху указывать людям, какие деревни перспективные, какие с/х культуры прибыльные, сколько производить, кому и по каким ценам продавать.

«Убийство» белорусской деревни — это еще не потеря страны. Это нанесение ей ущерба в особо крупных размерах. Новая потемкинская инициатива Лукашенко не оставляет сомнений в том, что интересы аграрной и местной номенклатуры ему ближе к сердцу.

После президентских выборов 2015 года едва ли что-нибудь изменится. Разве что раскрывшие себя на волне слухов о новой жизни «либералы» будут изгнаны из Вертикали.